Ч а с т ь I i issn 2072-0297

 
смерт-
ность
 — 
32,2 % (табл. 3). Сочетание транспортно-ми-
грационного фактора с расширением аграрного освоения 
привело к активизации формирования будущих трудовых 
поколений сибиряков. Что касается зарождавшихся в 
зоне Транссиба промышленных центров, то они оказы-
вали менее существенное воздействие на сложившуюся 
ситуацию.
1914–1922 гг.
На данном этапе в ходе военных и об-
щественных потрясений количество потенциальных ра-
бочих рук в азиатской части страны сократилось с 5,2 до 
4,6 млн. чел. (табл. 1). Причинами их отрицательного при-
роста стали «изъятие» из крестьянского хозяйства многих 
мужчин, мобилизованных в царскую, Красную и Белую 
армии, гибель людей в результате боевых действий, тер-
рора, голода и эпидемий. В 1917–1922 гг. общий уро-
вень смертности в России составлял в среднем 53,0 % 
(табл. 3). К 1917 г. Сибирь отправила на фронты Первой 
мировой войны около одного миллиона солдат (см. табл. 
4), из которых с полей сражений не вернулось более 130 
тыс. чел. [14, с. 18–19]. К ним следует добавить сотни 
тысяч военнослужащих и гражданских лиц, погибших в 
годы Гражданской войны. Регион покинули также белоэ-
мигранты, бежавшие сюда от большевиков в 1918–1919 
годах. Общие потери трудоспособного населения Сибири 
в 1914–1922 гг., исходя из изменения его количественной 
динамики в результате миграций и демографической ката-
строфы, можно оценить в 2,8 млн. чел. (см. табл. 2).

---

146
«Молодой учёный»
.
№ 39 (225)
 .
Сентябрь 2018 г.
История
В 1923–1926 гг.
 
в
 
связи
 
с
 
переходом к новой эконо-
мической политике трудовые ресурсы Сибири увеличи-
лись с 4,6 до 5,5 млн. чел. (табл. 1). Восстановление и 
усиление их положительной динамики объяснялось сни-
жением «взрослой» смертности, возвращением демоби-
лизованных солдат к родному очагу, началом плановых 
сельскохозяйственных переселений. В 1924–1925 гг. ре-
гион принял свыше 100 тыс. мигрантов (табл. 4), созда-
вавших новые крестьянские хозяйства. В рабочий возраст 
вступило большое число подростков, рождение которых 
совпало со столыпинской переселенческой волной. В се-
редине 1920-х гг. в СССР до 16 лет доживали 66,3 % 
мужчин и 65,6 % женщин, с 16 до 60 (55) лет — 60,7 и 
79,4 %, то есть заметно больше, чем на рубеже XIX–XX 
века [17]. Но в перспективе эти позитивные тренды были 
прерваны взрослением более малочисленного поколения 
«детей эпохи войн и революций» и сверхсмертностью на-
чала 1930-х годов.