Ббк 84(8Авс)-44 Робертс Г. Д

Тхик хайн. Чало!
– сказал я. – Ну вот и все. Поехали!

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
110
Спустя сорок минут мы затормозили напротив трущоб в Кафф-парейде, рядом с Цен-
тром мировой торговли. Контраст между ним и соседствующими лачугами был ошеломля-
ющим. Справа высилось колоссальное современное здание со всеми удобствами, вплоть до
воздушных кондиционеров. Три нижних этажа были отведены под магазины, выставлявшие
напоказ шелка и бриллианты, ковры и искусные ремесленные изделия. Слева на десять акров
раскинулась жалкая нищета, где в семи тысячах крошечных лачуг ютились двадцать пять тысяч
самых бедных бомбейцев. Справа сияли неоновые рекламы и фонтаны с подсветкой. Слева не
было электричества, водопровода, нормальных туалетов, а главное, уверенности, что весь этот
муравейник не будет в любой момент сметен по прихоти тех, кто до поры до времени мирился
с его существованием.
Я отвернулся от сверкающих лимузинов, припаркованных у торгового центра, и начал
свой путь в трущобы. Недалеко от входа находился открытый туалет, скрытый от глаз высокой
травой и тростниковыми циновками. Отвратительная вонь царила повсюду, как будто была
одной из составляющих воздуха; мне казалось, что она облепила толстым слоем мою кожу.
Задыхаясь, я подавил позыв к рвоте и взглянул на Прабакера. Лицо его померкло, на нем впер-
вые промелькнуло циничное выражение.
– Видишь, Лин, – сказал он, и улыбка его, вместо того чтобы расплыться по всему лицу,
уехала куда-то вбок, – видишь, как живут люди?
Однако, после того как мы миновали туалет и подошли к первым домикам, я почувство-
вал порывы ветра, который долетал с дальнего конца поселка, выходившего широкой дугой
к морю. Ветер не разгонял зной и духоту, но туалетное зловоние ослабло. Здесь преобладали
запахи кухни, специй, благовоний. На близком расстоянии хижины представляли собой жалкое
зрелище. Они были сооружены из кусков пластмассы и картона или тростниковых циновок,
натянутых на тонкие бамбуковые шесты, воткнутые в землю. Полом в хижинах служила земля.
Кое-где, правда, виднелись бетонные проплешины и островки каменной кладки – остатки
домов, некогда стоявших на этом месте, но давным-давно снесенных.
Пока мы шли узким пластиково-тряпочным проулком, по трущобам разнеслась весть,
что прибыл иностранец. Сбежалась орава детей, окруживших нас с Прабакером, но вплотную
не приближавшихся. Глаза их были круглыми от любопытства и возбуждения. Они перекли-
кались, заходились в нервном смехе и кружились в беспорядочном импровизированном танце.
Изо всех домиков высыпали их обитатели. Десятки и сотни людей толпились в дверях и
в проходах между домами. Все они смотрели на меня так озабоченно и хмурились так испы-
тующе, что мне казалось, они хотят испепелить меня своим взглядом. Разумеется, это было не
так. Я не понимал тогда, что это просто удивление. Они не могли уразуметь, что за демоны
преследуют меня, заставляя бояться того места, которое служило для них убежищем, спасе-
нием от несравненно худшего удела, нежели жизнь в трущобах.
И мне ведь тоже, при всех моих страхах перед этим столпотворением и убожеством, было
знакомо существование куда более скверное. Настолько скверное, что я бежал от него, пере-
бравшись через тюремную стену и оставив позади все, что я знал, все, что любил, все, чем я
был.
– Вот это будет теперь твой дом, Лин! – громко объявил Прабакер, стараясь перекричать
детский гомон и останавливаясь перед одной из хижин. – Заходи, познакомься.
Лачуга была такой же, как и все окружавшие ее. Крышей служил лист черной пласт-
массы, а опорными балками – бамбуковые шесты, связанные бечевкой из кокосового волокна,
между которыми были натянуты изготовленные вручную тростниковые циновки. Земляной
пол был утрамбован до гладкости ногами предыдущих жильцов. Тонкая фанерная дверь висела
на веревочных петлях. Потолок был таким низким, что мне приходилось пригибаться. В ком-
нате можно было сделать четыре шага в длину и два в ширину – совсем как в тюремной камере.

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
111
В одном из углов я пристроил свою гитару, в другом поставил портативную аптечку. У
меня была пара проволочных вешалок, на которых я развесил в самом высоком углу свою
одежду. В это время Прабакер окликнул меня с улицы.
Я вышел и увидел перед собой Прабакера, Джонни Сигара, Раджу и еще несколько чело-
век.
– Это Ананд, твой сосед с одной стороны – с левой, – представил мне Прабакер высокого
красивого молодого сикха, чьи длинные волосы были обмотаны желтым шарфом.
Мы обменялись рукопожатием.
– Привет, – сказал я, подивившись силе этого рукопожатия. – Я знаю еще одного Ананда
– портье из «Индийской гостиницы».
– Он хороший человек? – спросил Ананд, нахмурившись чуть озадаченно.
– Да. Он мне нравится.
– Это хорошо, – одобрительно произнес Ананд с мальчишеской улыбкой, сводившей на
нет всю серьезность его тона. – Значит, мы с тобой уже наполовину друзья, 
на
?
– Ананд живет в одном доме с другим холостяком, по имени Рашид, – продолжил цере-
монию представления Прабакер.
Рашиду было лет тридцать. Всклокоченная борода свисала с его заостренного подбо-
родка. Он устало улыбнулся, обнажив заметно выступающие вперед зубы. При улыбке глаза
его щурились, придавая ему хитрый и чуть ли не злобный вид.
– А с другой стороны – наш очень хороший сосед Джитендра. У его жены имя Радха.
Джитендра был приземистым толстяком. Он все время радостно улыбался и энергично
потирал свой животик. Его жена Радха в ответ на мой почтительный кивок и улыбку тоже
улыбнулась и приветственно прикрыла лицо красным платком, зажав его конец в зубах.
– Знаете, – неожиданно произнес Ананд светским тоном, – мне кажется, начался пожар.
Он приподнялся на носках, защитив глаза рукой от вечернего солнца и вглядываясь в
даль поверх черных крыш. Все посмотрели в ту же сторону. Наступила липкая, тревожная
тишина. И вдруг в нескольких сотнях метров от нас к небу взметнулся пышный султан оран-
жевого пламени. Раздался раскатистый взрыв, будто из пулемета прошили стену металличе-
ского сарая. Все сломя голову кинулись в том направлении.
Я остался на месте, зачарованно глядя на огонь и поднимавшиеся по спирали клубы
дыма. Тем временем отдельные языки пламени слились в сплошную сверкающую стену. Эта
красно-желто-оранжевая стена, подгоняемая ветерком с моря, продвигалась все дальше, погло-
щая все новые и новые хижины. Она приближалась ко мне со скоростью пешехода, испепеляя
все на своем пути.
То тут, то там на огненном фронте что-то взрывалось. Я понял, что это керосиновые
плитки, содержавшие закачанное под давлением топливо. Последние муссонные дожди про-
шли несколько недель назад. Трущобы же были ни дать ни взять куча сухих щепок для рас-
топки, и морской ветер беспрепятственно гнал по всей территории огонь, подпитывавшийся
топливом и охотившийся на людей.
Я был ошеломлен и, хотя в панику не ударился, решил, что дело гиблое. Вбежав в лачугу,
я схватил свои пожитки и выскочил обратно. На пороге я уронил мешок и стал подбирать
рассыпавшиеся вещи, но тут увидел группу примерно из двадцати женщин и детей. Они стояли
и смотрели на меня. И без слов было понятно, что они думают. В их глазах я читал как по
бумаге: «Вот большой, сильный иностранец, и он спасается бегством, в то время как наши
мужчины побежали сражаться с огнем».
Пристыженный, я запихнул вещи в мешок, кинул его у ног только что представленной
мне соседки Радхи и бросился к центру пожара.
Трущобы разрастаются естественным образом, без определенного плана. Проходы между
хижинами, конечно, ведут куда-то, но никакого порядка в их расположении нет. Сделав два-

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
112
три поворота, я потерял ориентировку, но в этот момент столкнулся с цепочкой мужчин, спе-
шивших на пожар. В противоположном направлении тянулись спасающиеся от огня старики
и дети. Некоторые тащили свое имущество – одежду, кухонную утварь, плиты и картонные
коробки с документами. У многих из них имелись ожоги, порезы и кровоточащие раны. В воз-
духе стоял острый, раздражающий запах горящей пластмассы, одежды, топлива, волос и мяса.
Спустя какое-то время я услышал сквозь человеческие крики рев огня. Внезапно какой-
то ослепительный огненный шар устремился ко мне из бокового прохода. Шар вопил. Это была
объятая пламенем женщина. Она налетела на меня.
Мои волосы, брови и ресницы сразу обгорели, и первым моим побуждением было отско-
чить в сторону. Но она упала на спину, продолжая кричать и молотить ногами. Я сдернул с себя
рубашку, разорвав ее на спине, и, прикрыв ею лицо и руки от огня, кинулся к женщине, пыта-
ясь сбить с нее пламя своей одеждой и телом. Тут подскочили на помощь другие, и я помчался
дальше. Женщина была еще в сознании, когда я оставил ее, но в голове у меня стучала мысль:
«Для нее все кончено… Она не выживет…»
И вот я оказался прямо перед ужасающей разинутой огненной пастью. Огонь вздымался
в высоту на несколько метров. Пожар надвигался дугообразным фронтом, охватывавшим не
меньше пятидесяти хижин сразу. Разыгравшиеся порывы ветра бросали вперед, словно в раз-
ведку, языки пламени, которые устремлялись к нам, отступали и неожиданно появлялись с дру-
гой стороны. В самом огненном котле творился сущий ад – горели хижины, гремели взрывы,
стлался ядовитый дым.
Перед наступающим огнем стоял какой-то человек, отдававший распоряжения добро-
вольным пожарным, как полководец, направляющий свои войска на поле боя. Он был высок и
худ, с седыми волосами и такой же серебристой остроконечной бородкой. На нем были белая
рубашка, белые брюки и сандалии. Шею его обматывал зеленый шарф, а в руках он держал
короткую деревянную палку с медным набалдашником. Так я впервые встретился с самым
главным человеком в трущобах, Казимом Али Хусейном.
Казим Али разделил людей на две команды: в то время как одна из них старалась приту-
шить огонь, другая сносила стоявшие на пути огня хижины, чтобы лишить его топлива. При-
ходилось, однако, постепенно отдавать огню все большую территорию, контратакуя, когда он
ослабевал. Следя за надвигающимся огненным фронтом, главнокомандующий палкой направ-
лял своих бойцов на наиболее опасные участки.
Когда Казим Али заметил меня с почерневшей рубашкой в руках, в полированной бронзе
его глаз промелькнуло удивление, однако он без лишних слов указал мне палкой на огонь. Я
с облегчением и гордостью подчинился его приказу и присоединился к одной из групп. В ней
же оказался, к моей радости, и Джонни Сигар.
– Все в порядке! – крикнул он, задыхаясь от дыма. Его слова выражали не столько вопрос,
сколько желание поддержать меня.
– Все в порядке! – крикнул я в ответ. – Нужна вода!
– Воды больше нет, – ответил он, – цистерна пуста. Новую воду подвезут только завтра.
Люди уже израсходовали почти весь свой дневной рацион.
Как я выяснил позже, на каждую хижину, включая и мою, выделялось по два-три ведра
воды в день на все нужды: питье, приготовление пищи, мытье, стирку. Людям приходилось
гасить огонь водой, которая была нужна им для питья. Многие семьи после этого всю ночь
мучились от жажды в ожидании, пока утром не привезут воду.
– Чертов огонь! – ругался Джонни, сбивая пламя мокрой мешковиной. – Ты хочешь погу-
бить меня, ублюдок? Черта с два! Мы уничтожим тебя!
Неожиданно в нашу сторону метнулся большой оранжевый язык. Человек, стоявший
рядом со мной, с криком упал, держась за обожженное лицо. Казим Али тут же послал ему на

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
113
помощь спасательную команду. Схватив освободившийся мешок, я присоединился к Джонни,
орудуя одной рукой, а другой защищая лицо.
Мы то и дело оглядывались на Казима Али Хусейна, чтобы получить указания. Конечно,
мы не могли рассчитывать на то, что потушим пожар своими мокрыми тряпками. Нашей зада-
чей было задержать его наступление, пока другая команда разрушает ближайшие хижины. Это
была героическая работа. Люди приносили в жертву собственные дома ради спасения всего
поселка. Чтобы выиграть время, Казим Али перемещал нас по всему фронту, как фигуры на
шахматной доске, добиваясь успеха то на одном, то на другом участке.
Очередной порыв ветра атаковал нас и окутал черно-коричневым дымом, полностью
скрывшим из виду Казима Али и заставившим нас отступить. Когда дым немного рассеялся,
мы увидели зеленый шарф Казима Али, конец которого трепыхал на ветру. Наш командир
невозмутимо стоял на месте, оценивая обстановку и рассчитывая следующий шаг. Зеленый
шарф развевался над его головой как знамя. Ветер снова переменился, и мы с удвоенной энер-
гией бросились в бой, воодушевленные мужеством и стойкостью этого человека.
Когда все было кончено, мы в последний раз прошлись по всем окружающим закоул-
кам, проверяя, не осталось ли там раненых и погибших. Затем мы собрались всей группой,
чтобы выслушать горькое сообщение о результатах пожара. Погибли двенадцать человек, из
них шестеро стариков и четверо детей. Более сотни получили ожоги и травмы, зачастую серьез-
ные. Около шестисот домов было уничтожено – одна десятая всего поселка.
Джонни Сигар переводил мне все, что говорилось. Я слушал, наклонив к нему голову, а
смотрел в это время на Казима Али, читавшего траурный список. Переведя взгляд на Джонни,
я увидел, что он плачет. К нам сквозь толпу пробился Прабакер, и в этот момент Джонни сказал
мне, что погиб Раджу – человек с печальным, честным и дружелюбным лицом, пригласивший
меня жить в трущобах. Его больше не было.
– Нам чертовски повезло! – радостно резюмировал Прабакер, когда Казим Али закончил
перечислять потери. Лицо Прабакера было покрыто таким толстым слоем копоти, что его глаза
и зубы сверкали, как у какого-то сверхъестественного существа. – В прошлом году во время
большого пожара сгорела треть всего джхопадпатти. Каждый третий дом – всего больше двух
тысяч! 
Калас!
54
И больше сорока человек умерли. Это слишком много, Лин, поверь мне. А
в этом году очень удачный пожар. И наши дома уцелели! Да упокой Бхагван
55
душу нашего
брата Раджу.
В толпе послышался какой-то шум, и мы увидели, что группа людей протискивается к
Казиму Али. Женщина из спасательной команды несла на руках ребенка, которого вытащили
из-под дымящихся обломков. Прабакер перевел мне слова окружающих. Загорелись сразу три
соседние хижины и, рухнув, погребли под собой одну из семей. По какому-то необъяснимому
капризу стихии родители этой маленькой девочки погибли от удушья, а сама она осталась жива.
Лицо и тело ее не пострадали, но ноги были сильно обожжены, кожа на них почернела и рас-
трескалась. Девочка кричала от ужаса и боли.
– Скажи им, чтобы они бежали за нами, и помоги мне добраться до моей хижины! –
сказал я Прабакеру. – У меня есть лекарство и бинты.
Прабакер не раз видел мою внушительную походную аптечку, содержащую бинты и там-
поны, мази и кремы, дезинфицирующие растворы, зонды и хирургические инструменты. Он
сразу понял меня и крикнул что-то Казиму Али. Я услышал только, как окружающие повторяют
слова «лекарство» и «доктор». Прабакер схватил меня за рукав и потащил в сторону хижины.
54
Конец