Ббк 84(8Авс)-44 Робертс Г. Д

Бхарат Матаджи
, матери-
Индии, был нанесен такой удар, с которым не могли сравниться никакие телесные страдания.
– Только одну вещь надо сделать, Лин, – говорил он, в то время как я склонился над
умывальником в просторной, выложенной белым кафелем ванной нашей гостиницы. – Когда
мы вернемся в Бомбей, ты должен написать своим родным и своим друзьям телеграмму, чтобы
они послали тебе денег, а потом пойти в свое новозеландское посольство и написать жалобу
на свои чрезвычайные обстоятельства.
Вытерев лицо, я посмотрел на себя в зеркало. Урон был не таким уж большим. Под гла-
зом расцветал синяк. Нос распух, но не был сломан. Губы были разбиты и тоже распухли, на
щеках и подбородке красовались многочисленные ссадины. Все могло обернуться несравненно
хуже. Я вырос в неблагополучном районе, где группы парней из рабочих семейств воевали друг
с другом и были беспощадны к одиночкам вроде меня, не желавшим примкнуть ни к одной
из них. Ну а потом была тюрьма. Никто не избивал меня так жестоко, как тюремные надзира-
тели, которым платили за то, чтобы они поддерживали спокойствие и порядок. Именно это
вспоминал мой внутренний голос: «Мне это знакомо…» Он вспоминал, как трое или четверо
тюремщиков из дисциплинарного подразделения держали меня, в то время как двое-трое дру-
гих молотили кулаками, дубинками и ногами. Если тебя дубасят люди, которые должны, по
идее, быть «хорошими парнями», то чувствуешь себя отвратительно и относишься после этого
с пониманием к напавшим на тебя «плохим парням». Когда же «хорошие парни» пристеги-
вают тебя наручниками к стене и начинают по очереди пинать и колошматить, то кажется, что
это вся система, весь мир переламывает тебе кости. Каждую ночь нам не давали покоя крики.
Крики заключенных, которых избивали.
52
Амитаб Баччан
(р. 1942) – популярный индийский киноактер.

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
101
Глядя в собственные глаза в зеркале, я думал о том, что сказал Прабакер. Он не знал,
что я не мог обратиться в новозеландское посольство – и ни в какое другое. Я не мог написать
друзьям и родным, потому что полиция следила за ними в надежде именно на эту оплошность
с моей стороны. Так что мне неоткуда было ждать помощи или денег. Бандиты отобрали у меня
все до последнего цента. Я не мог не оценить всей иронии происшедшего: беглого грабителя
ограбили, отобрав все награбленное. Что там говорила Карла перед моим отъездом? Ах да:
«Не напивайся».
– У меня нет денег в Новой Зеландии, Прабу, – сказал я ему, когда мы вернулись в свой
номер. – У меня нет родных или друзей, которые могли бы помочь, и я не могу обратиться
в посольство.
– Нет денег? Совсем?
– Да, совсем.
– И ты не можешь ниоткуда их достать? Ни из какого места?
– Нет, – ответил я, упаковывая свой вещмешок.
– Это очень большая проблема, Лин, если ты простишь, что я говорю это прямо в твое
побитое и нацарапанное лицо.
– Я знаю. Как ты думаешь, мы можем загнать мои часы хозяину гостиницы?
– Да, Лин. Я очень уверенно думаю это. Это очень замечательные часы. Но я не так
уверенно думаю, что он заплатит большую справедливую цену. В таких делах индийский биз-
несмен прячет свою религию в самый задний карман и выдвигает на тебя очень жесткую тор-
говлю.
– Это не важно, – сказал я, застегивая пряжки на рюкзаке. – Главное, чтобы мы могли
заплатить за номер и купить билеты на поезд до Бомбея. Упаковывай свои вещи, и пойдем.
– Это очень-очень серьезная проблема, Лин, – продолжал причитать Прабакер, когда мы,
закрыв дверь номера, шли по коридору. – Если в Индии нет денег, в этом совсем нет ничего
забавного, это точно.
Он нахмурился, сжав губы, и сохранял эту мину до самого Бомбея. Деньги, вырученные
за часы, позволили мне не только расплатиться за номер в Аурангабаде и купить билеты на
поезд, но и прожить два-три дня в «Индийской гостинице» Бомбея. Закинув пожитки в свой
старый номер, я проводил Прабакера до холла, безуспешно пытаясь возродить маленькое чудо
его улыбки.
– Оставь все эти неблагополучия под моим присмотром, – произнес он на прощание
очень серьезно и торжественно. – Ты увидишь, я сделаю тебе счастливый результат.
Наблюдая, как он спускается по лестнице, я услышал, что портье Ананд обращается ко
мне на маратхи.
Я улыбнулся ему, и мы начали беседовать на этом языке. За шесть месяцев, проведенных
в деревне, я научился говорить на маратхи, употребляя самые простые повседневные слова и
фразы. Мои успехи были весьма скромными, но явно произвели на Ананда впечатление. Спу-
стя несколько минут он позвал других служащих гостиницы и коридорных, чтобы они послу-
шали, как я говорю на их языке. Все они тоже были поражены и восхищены. Им приходилось
иметь дело с иностранцами, говорящими на хинди, и даже неплохо, но никто ни разу не видел
такого, кто мог изъясняться на их родном и любимом маратхи.
Они закидали меня вопросами о деревне Сундер, о которой никогда не слышали, и мы
побеседовали о деревенской жизни, хорошо известной им по их собственному прошлому.
Вспоминая свои родные места, все они чуточку идеализировали их. Наговорившись с ними, я
вернулся в свой номер, и почти сразу же раздался робкий стук в дверь.
– Простите меня, пожалуйста, за беспокойство, – сказал высокий худой турист, по виду
немец или швейцарец, с клочковатой бородкой, прилепившейся к нижнему концу его длинного
лица, и русыми волосами, заплетенными в толстую косичку. – Я слышал, как вы разговаривали

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
102
с портье и коридорными, и понял, что вы живете в Индии уже давно… А мы… 
на джа
, мы
с моей знакомой приехали только сегодня… Мы хотели бы достать немного гашиша. Может
быть… может быть, вы знаете, где можно его купить так, чтобы нас не обманули и не было
неприятностей с полицией?
Разумеется, я знал. В тот же день я помог им не только достать гашиш, но и обменять
валюту на черном рынке, проследив, чтобы сделка была справедливой. Бородатый немец и его
подружка были очень благодарны мне и заплатили комиссионные. Продавцы на черном рынке,
друзья и партнеры Прабакера по подпольному бизнесу, были рады, что я привел к ним новых
клиентов, и тоже заплатили мне. Я знал, что на улицах Колабы полно иностранцев, нуждаю-
щихся в такой же помощи. Так беседа с Анандом и коридорными, случайно подслушанная
иностранным туристом, подсказала мне, каким образом я могу заработать себе на жизнь.
Сложнее было с визой. Ананд, прописывая меня в гостинице, предупредил меня, что
срок моей визы истек. Все бомбейские гостиницы были обязаны представлять городской адми-
нистрации списки постояльцев, приехавших из-за рубежа, с указанием паспортных данных и
срока их визы. Эти списки назывались «формой С», и полиция проверяла их очень тщательно.
Нарушение визового режима считалось в Индии серьезным преступлением. Виновников могли
упечь за решетку на два года, а служащие гостиниц, потворствовавшие нарушителям, облага-
лись большими штрафами.
Ананд хмуро объяснил мне ситуацию, прежде чем записать меня в журнал постояльцев,
указав фиктивные даты. Он благоволил ко мне, поскольку был родом из Махараштры и встре-
тил в моем лице первого иностранца, с кем мог поговорить на своем родном языке. Он ничего
не имел против того, чтобы нарушить один раз правила ради меня, но предупредил, что я дол-
жен срочно зайти в Отдел регистрации иностранцев полицейского управления и продлить визу.
Сидя в номере, я взвесил свои шансы. Шансы были невелики, запас наличных и того
меньше. И хотя я случайно обнаружил источник дохода в виде посредничества между ино-
странцами и черным рынком, я не был уверен, что смогу зарабатывать этим достаточно для
того, чтобы проживать в гостинице и обедать в ресторанах. И тем более для того, чтобы уле-
теть в какую-нибудь другую страну. К тому же я уже просрочил визу и формально был пра-
вонарушителем. Правда, Ананд уверял меня, что в полиции посмотрят на просрочку сквозь
пальцы, сочтя, что я допустил ее по невнимательности, но я не хотел рисковать, обратившись
в Отдел регистрации. Таким образом, я не мог продлить визу, а без продленной визы не мог
жить в гостинице. Выход из этой ловушки мне преграждали, с одной стороны, установленные
порядки, а с другой – превратности бесприютной жизни беглеца.
Лежа на постели, я слушал в темноте звуки, доносившиеся с улицы через открытое окно:
призывы продавца пана, расхваливавшего свой бесподобный ароматный товар, голос торговца
арбузами, разносившийся гулким эхом во влажном вечернем воздухе, лихие выкрики уличного
акробата, выделывавшего свои потогонные упражнения перед толпой туристов, и, само собой
разумеется, музыку. Интересно, жил ли когда-либо на земле другой народ, любивший музыку
так, как ее любят индийцы?
Музыка невольно навевала воспоминания о деревне, которых я старательно избегал.
Перед самым нашим отъездом из Сундера жители пригласили меня поселиться у них посто-
янно, предложили дом и работу. В течение трех последних месяцев я помогал учителю
сельской школы, давая уроки разговорного английского. Я поправлял его произношение,
отличавшееся сильным местным акцентом. Учитель вместе с деревенским советом особенно
настойчиво уговаривал меня остаться. В деревне нашлись и место для меня, и занятие.
Но я не мог туда вернуться. Тогда не мог. В городе можно прожить, зажав свои изра-
ненные сердце и душу в кулак, но в деревне они должны открыто светиться в твоих глазах.
Я же постоянно, каждый час моей жизни, носил с собой свое преступление и свое наказание.
Судьба, которая помогла мне вырваться из тюрьмы на свободу, не позволяла мне свободно

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
103
жить в мире. И рано или поздно, глядя в мои глаза, люди поймут это. Рано или поздно наступит
час расплаты. В течение полугода я выдавал себя за человека, живущего в ладу с миром, и был
по-настоящему счастлив там, но душа моя не была чиста. Ради сохранения своей свободы я
был способен на многое – может быть, даже на убийство.
Я знал это и понимал, что мое присутствие в деревне оскверняет ее. Каждая обращенная
ко мне улыбка была добыта обманом. Когда ты живешь вне закона, в твоем смехе всегда слы-
шится эхо лжи, каждое проявление любви становится отчасти воровством.
В дверь постучали. Я крикнул, что она открыта. Вошел Ананд и сообщил с досадой, что
ко мне явился Прабакер с двумя друзьями. Я похлопал Ананда по спине в благодарность за
его заботу о моем спокойствии, и мы вышли в холл.
– Лин! – просиял Прабакер, увидев меня. – У меня есть очень хорошая новость для тебя!
Это мой друг Джонни Сигар. Он мой очень важный друг в