Ббк 84(8Авс)-44 Робертс Г. Д

чар номер! До батле бир!
12
Что ты будешь, Карла? Кофе? Эй, 
чар номер! Эк кофе
аур. Джалди каро!
13
Дидье Леви было тридцать пять лет, но из-за мясистых складок и глубоких борозд на
пухлом лице, придававших ему потасканный вид, он выглядел намного старше. Бросая вызов
влажному климату, он постоянно носил мешковатые полотняные брюки, хлопчатобумажную
рубаху и мятый серый шерстяной пиджак спортивного покроя. Его черные волосы, густые и
курчавые, всегда были подстрижены точно до воротника рубашки, а щетина на его усталом
лице неизменно казалась трехдневной. Говоря по-английски с утрированным акцентом, он то
и дело с каким-то вялым ехидством поддевал как друзей, так и незнакомых. Разумеется, не
всем нравились его нападки, но люди терпели их, потому что Дидье часто бывал полезен, а
порой просто незаменим. Он знал, где можно купить или продать любую вещь и любой товар
– от пистолета до драгоценных камней или килограмма белоснежного тайского героина луч-
шего качества. Иногда он хвастался, что готов почти на любой поступок ради соответствующей
денежной суммы – при условии, конечно, что это не создаст слишком серьезной угрозы его
жизни и благополучию.
– Мы обсуждали, чтó именно люди считают самым лучшим на свете, – сказала Карла. –
Свое мнение на этот счет можешь не высказывать, я его знаю.
12
Эй, четвертый номер! Две бутылки пива! (смесь 
хинди
и 
англ
.)
13
И кофе. Побыстрее! 
(хинди)

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
33
– Ну да, ты скажешь, что для меня самое лучшее – деньги, – протянул Дидье ленивым
тоном, – и мы оба будем правы. Всякий здравомыслящий человек рано или поздно понимает,
что деньги в нашем мире – практически все. Добродетель и возвышенные идеалы, конечно,
имеют свою ценность в исторической перспективе, но в повседневной жизни именно деньги
позволяют нам перебиваться со дня на день, а их недостаток бросает нас под колеса той же
истории. А ты что сказал по этому поводу, Лин?
– Он еще не успел ничего сказать и теперь, в твоем присутствии, уже не будет иметь
такой возможности.
– Ну, Карла, не преувеличивай. Так что же это, по-твоему, Лин? Мне было бы очень
интересно узнать.
– Ну, если уж ты вынуждаешь меня назвать что-то определенное, то я сказал бы, что это
свобода.
– Свобода делать что? – спросил Дидье, усмехнувшись на последнем слове.
– Не знаю. Может быть, всего лишь свобода сказать «нет». Если ты можешь свободно
сделать это, то, по существу, тебе больше ничего и не надо.
Прибыли кофе и пиво. Официант шваркнул их на стол с подчеркнутым презрением ко
всяким любезностям. Обслуживание в бомбейских магазинах, гостиницах и ресторанах в те
годы могло быть каким угодно – от доброжелательной или заискивающей учтивости до холод-
ной или агрессивной грубости. О хамстве официантов «Леопольда» ходили легенды. «Если
хочешь, чтобы тебя смешали с грязью, – заметила однажды Карла, – то нигде этого не сделают
с таким блеском, как в „Леопольде“».
– Тост! – объявил Дидье, поднимая кружку и чокаясь со мной. – За свободу… пить
сколько влезет! Салют!
Отпив полкружки, он удовлетворенно вздохнул всей грудью и прикончил остальное.
Пока он наливал себе вторую порцию, к нам подсела еще одна пара. Молодого темноволосого
человека звали Модена. Он был угрюмым и неразговорчивым испанцем, обделывавшим раз-
ные делишки на черном рынке с туристами из Франции, Италии и Африки. Его спутница,
стройная хорошенькая немка по имени Улла, была проституткой и в последнее время позво-
ляла Модене называть себя своей любовницей.
– А, Модена, ты пришел как раз вовремя для следующего заказа! – воскликнул Дидье
и, перегнувшись через Карлу, хлопнул молодого человека по спине. – Мне виски с содовой,
если не возражаешь.
Испанец вздрогнул от шлепка и нахмурился, но подозвал официанта и заказал выпивку.
Улла тем временем разговаривала с Карлой на смеси немецкого с английским, отчего самые
интересные детали – то ли случайно, то ли не случайно – становились совершенно непонят-
ными.
– Но я же не знала,