Barthes. Mythologies p aris, Seuil,1957

ис‑
кренний,
то есть непосредственно укорененный в самом 
Жироду. У Адамова же язык укоренен в воздухе, а 
театру, как известно, идет на пользу все внешнее.
МОЗГ ЭЙНШТЕЙНА
Мозг Эйнштейна является мифическим объектом: 
парадоксально, но величайший ум изображается как 
сверхсовершенный механизм, человек непомерной ин-
теллектуальной мощи изымается из сферы психологии 
и помещается в мир роботов; как известно, в научной 
фантастике сверхчеловекам всегда присуща некоторая 
овеществленность*
1
. Так и с Эйнштейном: его обыкно-
венно характеризуют через его мозг — образцово-по-
казательный орган, настоящий музейный экспонат. 
В данном случае, быть может в силу математической 
специализации, сверхчеловек освобожден от всяких 
магических черт; в нем нет никакой диффузной мощи, 
вся его таинственность чисто механическая; он просто 
орган мышления — небывалый, чудесный, но вполне 
реальный, даже физиологичный. Мифологический 
Эйнштейн принадлежит материи, его сила не связана 
прямо с духовностью, и ему требуется поддержка от 
некоей сторонней морали, требуется зов «совести» 
ученого (как было сказано, «наука без совести...»)*
2
.
В известной мере Эйнштейн сам способствовал 
возникновению этой легенды, упомянув свой мозг в 
завещании, так что теперь две клиники оспаривают это 
наследство, словно необыкновенный механизм, кото-
рый наконец-то появилась возможность развинтить. 
На одном из снимков он показан лежащим на кушетке, 
с головой, опутанной электрическими проводами; 
аппаратура записывает волновые эффекты его мозга, 
156
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
16 / 35

---

а его самого просят в это время «думать об относи-
тельности». (Только что, собственно, значит — «ду-
мать о чем-то»?); очевидно, нам хотят внушить, что от 
этого колебания на осциллограмме становятся осо-
бенно сильными, ведь думать об относительности 
трудно. Таким образом, сама мысль представляется 
нам как материя, наделенная энергией, как поддаю-
щийся измерению продукт некоего сложного (грубо 
говоря, электрического) аппарата, преображающего 
мозговую субстанцию в силу. В мифе об Эйнштейне 
его гений настолько немагичен, что его мышление 
описывается наподобие какого-то функционального 
труда — вроде механического производства сосисок, 
помола зерна или дробления руды; как мельница дает 
муку, так и Эйнштейн непрерывно вырабатывал мысль, 
и сама его смерть оказалась лишь остановкой в выпол-
нении этой локальной функции: «мощнейший в мире 
мозг перестал мыслить».
Продукцией этого гениального механизма были, 
как считается, уравнения. В мифе об Эйнштейне мир 
вновь обрел сладостный облик точно формулирован-
ного знания. Парадокс в том, что чем более в этом 
мозге материализовался человеческий гений, тем более 
магический характер получали его открытия, давая 
новое воплощение эзотерическому образу науки, це-
ликом заключенной в немногих буквах. В мире есть 
один-единственный секрет, и весь он таится в одном 
слове; Вселенная — нечто вроде сейфа, к которому 
человечество подбирает шифр. Эйнштейн почти нашел 
такой шифр — в этом и состоит миф об Эйнштейне. 
В нем присутствуют все характерные мотивы гности-
цизма: природа едина, мир в идеале сводим к одной 
основе, слово обладает силой открытия, речь испокон 
веков борется с тайной, целостное знание может быть 
открыто лишь все сразу, подобно замку сейфа, который 
после множества неудачных попыток внезапно сраба-
тывает. Историческая формула 
E = mc
2
 
своей неожи-
данной простотой как бы воплотила в себе чистую идею 
ключа — голого, линейного металлического предмета, 
магически легко отпирающего дверь, в которую чело-
157
I
. 
М
ифологии 
17 / 35

---

вечество стучалось столько веков. Это хорошо прояв-
ляется в изображениях Эйнштейна: