100 лет со дня рождения

На биофаке
«Где вместо доводов 
–
 дубины,
Где от стыда краснеют стенки,
Там на дубах растут лещины,
А на опариных 
–
 лысенки». 
(Из фольклора генетиков 50-х годов)
Продолжаем разговор с Натальей Алексеевной.
–
Осенью 1954 года мы с сестрой поступили на биофак Мос-
ковского университета. Времена на биофаке были беспокойные... 
Только-только начали затухать явные репрессии, биофак был за-
жат, как в тиски. Хотя Сталин уже умер, но Лысенко-то был в си-
ле. Лишённые возможности работать, наши генетики устраивались, 
как могли, разговоры об этом у нас дома звучали всё время. Мы не 
были во всё посвящены, но я теперь понимаю, в каком состоянии 
был папа.
Очень быстро на курсе выявились студенты, которые интере-
совались генетикой: Лёва Киселев 
–
сын известного вирусолога 
Льва Александровича Зильбера, Андрей Антонов, Витя Иванов, 
Миша Шемякин, Алеша Северцов, всё это были дети из интелли-
гентных семей. А поскольку мы с Лялей были вдвоем, вокруг нас, 
как всегда, быстро сложилась компания. Дома продолжились заня-
тия кружка. Теперь папины лекции чередовались с докладами сту-
дентов. Помню, что докладывали Старобогатов, Воронцов...
–
Я делал доклад, посвящённый евгенике и генетике челове-
ка,
–
уточняет Николай Николаевич.
–
Папа к тому времени изложил нам законы так называемой 
формальной генетики, и ему пришла в голову гениальная идея 
–
просить наших замечательных учёных-генетиков рассказывать о 
своих работах. По очереди начали докладывать генетики кольцов-
ской школы. Несколько раз выступал Дмитрий Дмитриевич Рома-
шов, о генетике поведения рассказывал Леонид Викторович Кру-
шинский, что-то докладывал и Дубинин. После каждого доклада 
накрывался стол, пили чай, обычно нас было человек 12.

---

507
Дело сестёр Ляпуновых
Мы и сами стали ездить к разным учёным. В частности, были 
у Антона Романовича Жебрака и Владимира Владимировича Саха-
рова на кафедре ботаники фармацевтического института, в гостях 
дома у Михаила Михайловича Завадовского. Побывали даже у Лы-
сенко. Договорились через секретаря и пришли. Он принял нас в 
своём огромном кабинете президента ВАСХНИЛ. На вопросы от-
вечать отказался, но в течение почти трёх часов излагал свои «тео-
рии». Это была какая-то феерическая белиберда. После этого мы 
написали заметку в факультетскую стенгазету «Студенты в гостях у 
Лысенко». Её нам припомнили как издевательство над Т.Д. А за-
метка-то состояла из дословных цитат его лекции...
На факультете я сразу оказалась назначенным комсомольским 
секретарем курса, так как ещё в школе была секретарём комсо-
мольской организации и членом Октябрьского райкома комсомола 
(а в те времена университет входил в Октябрьский район Москвы). 
Моя общественная деятельность всегда состояла в том, чтобы сде-
лать жизнь как можно интереснее: походы, соревнования, кружки, 
газеты... Такой я и пришла на биофак. Мы с Лялей сразу стали 
любимицами старших, которые все были очень интересными, та-
лантливыми людьми, но занимались главным образом культмассо-
вой работой. В это время наступил расцвет биофаковской самоде-
ятельности. Наукой-то заниматься им не давали, вокруг была 
какая-то чертовщина лысенковская, переливали белок из одного 
куриного яйца в другое... На кафедрах генетики, дарвинизма 
–
кошмар, да и на других не многим лучше… Куратором нашего кур-
са назначили Митю Сахарова (теперь 
–
хорошо всем известный 
поэт и бард Дмитрий Сухарёв), Ляля Розанова (писатель и поэт, в 
будущем член Союза писателей) 
–
аспирант, член факультетского 
бюро комсомола. И Воронцов тоже здесь, он входит в биофаков-
скую концертную бригаду, у него красивый баритон...
–
Они (лысенковцы) захватили кафедры в 1948 году,
–
вступает 
Воронцов. 
–
Невежественная дамочка из мордовской сельхозопыт-
ной станции 
–
Фаина Куперман 
–
стала профессором кафедры дар-
винизма, жуткая личность 
–
Ной Ильич Фейгинсон 
–
«возглавил» 
кафедру генетики, на место академика Шмальгаузена пришёл по-
луобразованный журналист из журнала «Яровизация» Федор Анд-
рианович Дворянкин, фанатично преданный Лысенко. Желание 
протестовать было колоссальным, потому что выносить это было 
невозможно. В это время было написано знаменитое письмо трёх-
сот биологов в ЦК против Лысенко. С биофака его подписали три 
профессора: Борис Александрович Кудряшов, Леонид Викторович 
Крушинский и Яков Авадьевич Бирштейн. И парторганизация ре-

---

508
VII. ПРИЛОЖЕНИЯ
шила организовать на них охоту. Тогда написали ещё одно письмо 
в поддержку первому, под которым я собирал подписи и, горжусь 
этим, собрал больше тридцати подписей профессоров и преподава-
телей. Среди подписавших письмо были зоологи Борис Степано-
вич Матвеев, Владимир Георгиевич Гептнер, в общем, нравствен-
ная соль биофака.
–
У нас распределение по кафедрам ещё впереди,
–
продолжает 
Наталия Алексеевна,
–
а пока, летом после первого курса,
–
практи-
ка в Чашниково и, как положено, в конце практики 
–
заключи-
тельный костёр. Приехали старшекурсники: Коля Воронцов, Слава 
Старобогатов, Егор Заварзин (он сейчас академик), Ляля Розанова 
и с ними папа. Я 
–
организатор, суечусь, у костра идет концерт, 
предстоит отвальный банкет... И вдруг неожиданно просится вы-
ступить «доморощенный хор студентов биофака». Мы, говорят, 
споём вам частушки. Выходят к костру и поют... Когда я их слуша-
ла, то прямо умирала со страха, потому что понимала, что это 
–
кошмар, и что последствия будут. А частушки были такие: