Всё хреново

Ящик Пандоры
Согласно греческой мифологии, сначала мир
населяли только мужчины
{176}
. Все они целыми днями
только и делали, что бухали и не работали. Один
сплошной мальчишник. Древние греки считали это
«раем». Но, по-моему, это больше похоже на какую-то
особую версию ада.
Поняв, что на земле творится какая-то скукотища,
боги решили добавить перца. Они задумали создать
спутника мужскому роду – кого-то, к кому будут
обращены мужские помыслы, кого-то, кто привнесет

---

сложность и неоднозначность в их легкую жизнь. А то
ведь только и делают, что палят по пустым пивным
банкам да играют в настольный футбол ночи напролет.
В общем, они решили создать первую женщину.
В этом проекте поучаствовали все верховные боги.
Афродита одарила женщину красотой. Афина –
мудростью. Гера дала ей способность создавать семью.
Гермес даровал ей красноречие. И так, по очереди, боги
закачивали в нее способности, таланты и хитрости, как
приложения на новый iPhone.
И получилась Пандора.
И отправили боги Пандору на землю, чтобы с ней
пришли конкурентная борьба, секс, дети и ссоры из-за
стульчака. Но отправили не с пустыми руками: ей дали
ящик. Красивый ларец, отделанный золотом и
украшенный замысловатыми, изящными узорами. Боги
велели Пандоре отдать ящик мужчинам, но при этом
строго запретили кому-либо его открывать.
А теперь спойлер: люди – идиоты. Кто-то открыл
ящик Пандоры (какой сюрприз: мужчины дружно
обвинили в этом женщину), – и из него в мир вылетело
все зло: смерть, болезни, ненависть, зависть и Twitter.
Буколическим пирушкам пришел конец. У мужчин
появилось новое занятие: убивать друг друга. И, что
еще важнее, у них появился 
повод
убивать друг друга:
женщины и ресурсы, которыми их можно привлечь. И
так началось тупое писькомерство, иначе известное как
история человечества.
Пошли войны. Возникли первые царства и первые
междоусобицы. Появилось рабство. Императоры стали
отвоевывать друг у друга земли, усеивая свой путь
сотнями тысяч трупов. Города вырастали, а потом
рушились до основания. А женщины воспринимались
как собственность: мужчины торговали и обменивались

---

ими, как породистыми козами или чем-то в таком
духе
{177}
.
В общем, люди начали вести себя как люди.
Казалось, наступила полная жопа. Но на самом дне
этого ящика осталась одна сверкающая, красивая
штучка.
Это была надежда.
У 
мифа 
о 
ящике 
Пандоры 
множество
интерпретаций – согласно самой распространенной,
боги наказали нас, наслав на наш мир всевозможные
беды, но также снабдили нас единственным антидотом
ко 
всем 
этим 
несчастьям: 
надеждой. 
Можно
представить это как инь и ян в извечной человеческой
борьбе: у нас всегда все погано, но чем поганее нам
становится, 
тем 
активнее 
нужно 
мобилизовать
надежду, чтобы выдержать и преодолеть дерьмовость
окружающего мира. Потому нас и вдохновляют такие
герои, 
как 
Витольд 
Пилецкий: 
их 
способность
выработать в себе достаточно надежды, чтобы суметь
противостоять злу, заставляет нас вспомнить, что и мы
тоже в состоянии бороться со злом.
Болезнь, может, и распространяется, но с ней
распространяется и лекарство, потому что надежда
тоже заразительна. Надежда – вот что спасает мир.
Но есть и другая, менее популярная интерпретация
мифа о ящике Пандоры: что, если надежда не антидот
злу? Что, если она тоже одна из форм зла? И просто
осталась в ящике, когда другие беды вылетели?
{178}
Ведь надежда вдохновила не только героизм
Пилецкого. Она также вдохновляла коммунистические
революции и нацистский геноцид. Гитлер 
надеялся
, что,
истребив евреев, поможет рождению эволюционно
более развитой человеческой расы. Советы 
надеялись
,
что, раздув мировой пожар революции, объединят всю

---

планету и приведут ее к истинному равенству под
эгидой коммунизма. И, давайте честно, большинство
злодеяний западных капиталистических обществ за
последние сто лет тоже совершались во имя надежды –
надежды на увеличение мировой экономической
свободы и благосостояния.
Надежда, как скальпель хирурга, может и спасти, и
убить. Она может вдохнуть в нас новую жизнь – а
может нас уничтожить. Точно так же, как бывают
здоровые и нездоровые формы уверенности в себе или
здоровые и нездоровые формы любви, существуют и
здоровые и нездоровые формы надежды. И разница
между ними не всегда очевидна.
До сих пор я утверждал, что надежда – это основа
нашего психологического благополучия и что нам
нужно а) ждать чего-то от будущего, б) верить, что мы
имеем достаточно власти над своей судьбой, чтобы
добиться этого чего-то, и в) найти сообщество, которое
будет добиваться этого вместе с нами. Если какой-то
один или все три пункта из этого списка слишком долго
отсутствуют в жизни, мы утрачиваем надежду и
постепенно соскальзываем в бездну Неприятной
правды.
Переживаемые события порождают эмоции. Эмоции
порождают ценности. Ценности порождают нарратив-
объяснение. А люди со схожими нарративами-
объяснениями, собираясь вместе, порождают религии.
Чем более религия эффективна (или аффективна), тем
более усердны и дисциплинированны ее адепты. А чем
более усердны и дисциплинированны ее адепты, тем
больше у религии шансов распространиться на других
людей, дать им чувство самоконтроля и надежды. Такие
религии растут и ширятся и со временем начинают
делить людей на тех, кто с нами, и тех, кто против нас,
создавать ритуалы и табу и разжигать конфликты с

---

носителями других ценностей. 
Такие конфликты
необходимы, потому что они поддерживают в группе
ощущение, что у ее ценностей есть смысл и цель.
Так что именно конфликты помогают людям
сохранять надежду.
А теперь давайте перевернем все с головы на ноги:
не жопа, в которой мы живем, требует, чтобы мы
генерировали надежду, – нашей надежде нужно, чтобы
вокруг была жопа.
Надежда, которая придает смысл всей нашей
жизни, берет начало там же, где берут начало
ненависть 
и 
разобщенность. 
Надежда, 
которая
приносит нам самые большие радости, приносит и
самые большие опасности. Надежда, которая больше
всего сплачивает людей, зачастую и отвращает их друг
от друга.
Получается, что надежда разрушительна. Она
требует, чтобы мы отвергали то, 
что имеем сейчас
.
Потому что надежде нужна какая-то проблема. Ей
нужно, чтобы мы отказывались принять какую-то часть
себя и/или внешнего мира. Ей нужно, чтобы мы были
против 
чего-то
.
Тогда перед нами возникает до ужаса безрадостная
картина 
человеческого 
существования. 
Ведь
получается, что наша психологическая организация
предполагает лишь два возможных пути: либо
бесконечный конфликт, либо нигилизм – племенной
строй 
или 
изоляция, 
религиозные 
войны 
или
Неприятная правда.
Ницше считал, что ни одна из идеологий,
порожденных 
научной 
революцией, 
долго 
не
продержится. Он считал, что они будут потихоньку
отмирать одна за другой – либо уничтожая друг друга,
либо сами разрушаясь изнутри. А затем, через пару
столетий, начнется экзистенциальный кризис. Мораль
господ к тому времени совсем извратится. Мораль рабов

---

потерпит крах. Мы сами себя подведем к катастрофе.
Ибо в этом главная человеческая слабость: все, что мы
создаем, обречено быть ненадежным и недолговечным.
Поэтому Ницше полагал, что нужно быть выше
надежды. Нужно быть выше ценностей. Нужно выйти на
другой уровень и оказаться «по ту сторону добра и
зла». По его мнению, мораль будущего должна
начинаться с того, что он называл 
amor fati
, или
«любовь к судьбе»: «Моя формула для величия
человека, – писал он, – есть 
amor fati
: не хотеть ничего
другого ни впереди, ни позади, ни во веки вечные. Не
только переносить необходимость, но и не скрывать
ее 
– 
всякий 
идеализм 
есть 
ложь 
перед
необходимостью, – любить ее…»
.
Amor fati
, по Ницше, значила безусловное принятие
жизни и всех жизненных переживаний: взлетов и
падений, осмысленности и бессмысленности. Она
подразумевала любовь к собственной боли, принятие
своего страдания. Она подразумевала преодоление
разрыва между своими желаниями и реальностью не за
счет исполнения желаний, а просто за счет довольства
реальностью.
По сути, она подразумевала одно: надо ни на что не
надеяться. Или надеяться лишь на то, что 
уже
есть, –
потому что надежды в основе своей пусты. Все, что ваш
мозг способен осмыслить, по определению ошибочно и
ограниченно, и, безусловно полагаясь на эти свои
концепции, вы только сами себе вредите. Не надейтесь
на счастье. Не надейтесь на уменьшение страдания. Не
надейтесь улучшить свой характер. Не надейтесь
избавиться от своих недостатков.
Надейтесь на 
это
. Надейтесь на безграничные
возможности и безграничное давление, которые
присутствуют в каждом моменте времени. Надейтесь на
страдание, которое приходит вместе со свободой. На

---

боль, которая сопутствует счастью. На мудрость,
которая проистекает из невежества. На силу, которую
порождает беспомощность.
А затем действуйте, 
не принимая
надежду в расчет.
В этом наша задача, наше призвание: действовать
без надежды. Не надеяться на лучшее. 
Быть
лучше. В
этот момент и в следующий. И еще в следующий. И еще.
Жизнь – дерьмо. И надежда одновременно причина
и следствие этого факта.
Это трудно принять, потому что оторвать себя от
нектара надежды все равно что отобрать бутылку у
алкоголика. Нам кажется, что без нее мы рухнем в
пропасть и нас поглотит мгла. Неприятная правда
пугает нас – и мы придумываем себе истории, ценности,
нарративы, мифы и легенды о себе и мире вокруг,
чтобы от 
этой правды
отгородиться.
Но единственное, что может нас освободить, – как
раз-таки 
эта
правда: и вы, и я, и все, кого мы знаем,
умрут, и вряд ли что-то из того, что мы делаем, будет
иметь хоть какое-то значение в космическом масштабе.
И хотя некоторые боятся, что эта правда освободит их
от
всякой ответственности и они станут нюхать кокаин
и играть на проезжей части, в действительности их
страшит совсем другое: что эта правда освободит их не
«от», а 
для
ответственности. Ведь она подразумевает,
что у нас нет никаких причин 
не
любить себя и друг
друга. Нет никаких причин 
не
относиться к себе и к
нашей планете с уважением. Нет никаких причин 
не
проживать каждую минуту своей жизни так, как будто
нам предстоит переживать ее снова и снова в
бесконечном повторе
Вторая половина этой книги – попытка представить,
какой была бы жизнь без надежды. Первое, что я вам
скажу: она была бы не так плоха, как кажется. На самом

---

деле я даже уверен, что она была бы лучше своей
альтернативы.
А еще вторая половина этой книги – это трезвый
взгляд на современный мир и все его дерьмо. Это обзор,
сделанный не для того, чтобы что-то исправить, а для
того, чтобы научиться любить все как есть.
Просто мы должны вырваться из порочного круга
религиозных конфликтов. Мы должны выбраться из
своих идеологических коконов. Мы должны дать
Чувствующему мозгу возможность чувствовать, но
лишить его историй о смысле и ценности, которых он
так отчаянно требует. Мы должны выйти за пределы
своей концепции добра и зла. Мы должны научиться
любить то, что 
есть
.