Верь в любовь повесть в рассказах

РАЗДОЛБАЙ
К Леньке в дом прибежал насупленный товарищ Колька и торопливо сказал: «Помощь нужна. Я лодочный мотор на Каме утопил». – «Как же ты оплошал?!» – воскликнул испуганно побледневший Ленька, зная, что мотор новый – лишь месяц назад Колькин отчим его купил, да и дорогой он и мощный, марки «Ветерок 12». Очень жалко такой мотор потерять! «Не страдай… – заявил уверенно Колька. – Не ты же свой утопил». Ленька даже представить не мог, как бы переживал, если б подобное случилось – да он бы с горя и от страха перед строгим отцом (который и побил бы, и уж точно на лодке больше прокатиться не дал) сам бы утопился! И поэтому-то он всегда крепко привязывал мотор толстой капроновой веревкой к железному крюку на днище лодки (так научил его отец) – если по какой-то причине мотор сорвется с кормы, то за веревку его можно будет поднять из воды. Ну а Кольке хоть бы что, словно не мотор, а консервную банку утопил… Однажды во сне такая ситуация с Ленькой случилась, так он проснулся в ужасе и долго не мог отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце.
«Сейчас возьмем длинный багор и поедем его искать», – сказал Колька. «А что, там не глубоко?» – обрадовался Ленька, полагая, что Колька мотор утопил на мелководье – оттуда его поднять легко! Мотор, возможно, зацепился за какую-нибудь корягу, за отмель и сорвался. «Метра три, наверное, – ответил Колька. – Видимо, плохо прикрепил к корме, а когда резко повернул – мотор и бултых!» Ленька тяжко вздохнул, так как три метра - это глубоко. Это на море, где вода почти прозрачная, мотор можно разглядеть и на десятиметровой глубине, а в мутной Каме и на глубине полметра ничего не видно.
Они пришли за багром во двор Кольки, где его высокий крупный отчим, коловший дрова, строго спросил: «А зачем тебе багор?», словно подозревая, что случилось. Ленька, окажись в такой ситуации, соврал бы – вдруг мотор еще отыщется, и тогда можно будет избежать скандала и сурового наказания, а Колька недовольно буркнул: «Мотор утопил…» Отчим помрачнел и заехал Кольке ладошкой по затылку: «Вот раздолбай!» – «Да пошел ты на фиг!» – набычившись и обиженно оттопырив толстую нижнюю губу, заорал Колька так, словно его собрались убивать. «Ты на кого материшься?» – возмутился отчим, который женился на матери Кольки, когда тому еще было три годика, и поэтому считал его почти родным сыном. «А нечего руками размахивать!» – крикнул Колька.
На шум из дома выскочила мать Кольки – миловидная, всегда модно одетая и ярко накрашенная – и, встав между мужем и сыном, воскликнула: «Что случилось?!» – «Да вот раздолбай мотор на Каме утопил!» – заявил муж. «А он меня по затылку стукнул!» – пожаловался Колька. Мать строго посмотрела на мужа и сухо сказала: «Не смей бить моего сына!» – «А как его еще воспитывать, если он ни хрена не понимает? – возмутился муж. – Месяц назад мотоцикл мне сломал, а сегодня вот мотор утопил». – «Дело это наживное, а психику своему ребенку я ломать не позволю!» – «Это же все не копейки стоит… – продолжал ворчать муж. – И какой же он ребенок в тринадцать лет?! Пора отвечать за свои поступки». – «Куплю я тебе завтра новый мотор – кредит возьму и куплю!» – гордо заявила Колькина мать, которая, будучи бухгалтером на заводе, получала в полтора раза больше, чем простой работяга муж. Муж махнул с досадой рукой: «С таким воспитанием разве ты из своего сына человека сделаешь?! А мне воспитывать его не даешь», – и ушел на улицу, с досады хлопнув сильно калиткой.
Долго искали мальчишки мотор: Ленька туда-сюда греб на лодке над предполагаемым местом падения мотора, а Колька стоял на корме и бороздил багром по дну, надеясь, что мотор зацепится…Но мотор не зацепился.
Возвращаясь домой, Ленька слегка завидовал Кольке, который умело пользуется тем, что отец не родной, ибо за подобную оплошность мать бы Леньку перед отцом защищать не стала, хотя доход их семьи побольше будет, чем у Колькиной. Зато Ленька и оплошности такие не допускает! Наперед все в жизни старается продумывать, хотя, жаль, это не всегда получается у рискованных пацанов.


ДОБЫЧА
Ленька с отцом частенько уезжали на лодке на Каму. Попадутся бакланы, прибитые к берегу течением и волнами, они их, если не гнилые, в лодку закинут. Если бакланов не найдут, то накосят на лугах сено и привезут домой пегой упрямой козе, а заодно ягод насобирают на полянах – крупной клубники, смородины или голубоватой ежевики, привезут бабушке пышный букет луговых цветов. Но главное, как Ленька понимал, отец скучал по красавице Каме: он мрачнел, если раза два в неделю не выезжал на лодке, чтоб полюбоваться водными просторами, крутыми обрывистыми берегами и мелководными плесами...
В этот раз они добрались на лодке до острова «Зеленый», что располагался от села в двенадцати километрах вверх по Каме, и хотели уже возвращаться обратно, как вдруг в заводи острова, закрытой от русла реки песчаной гривой, отец увидел бревна ─ целое звено от плота! И быстренько туда зарулил. «Как они тут оказались?» - пробурчал негромко отец, и его глаза радостно загорелись от неожиданной добычи. Да и было от чего – здесь находились годные для строительства домов, длиной по шесть метров, ровненькие сосновые бревна в количестве сотен трех, не меньше. Хороший плотник, построивший не один дом, отец знал цену такому добротному дереву. Он полагал, что бревна кто-то украл с плота и на время спрятал! Ленька же по мальчишеской наивности думал, что их сюда закинули шторм или большая вода во время разлива Камы. «Ну-ка давай багор и веревку!» – сказал Леньке отец и торопливо начал цеплять бревна и связывать в небольшой плотик, а Ленька придерживал их, чтоб не расплылись, багром. Вскоре они привязали к лодке бревен тридцать, и тогда только успокоено отец заявил: «Хватит уже, а то мотор не потянет!»
Только они собрались выдернуть бревна из лагуны, как от стоявшей километрах в трех машинки-земснаряда, которая углубляла дно Камы, примчался большой катер с сердитыми мужиками. Вот катер быстренько перегораживает выход из лагуны, и загорелый мужик в майке, в прорези которой видны наколки (явно, бывший тюремщик), кричит с матюгами: «Ты зачем… бревна воруешь?!» Ленька струхнул и присел на скамейку, а отец спокойно мужика спрашивает: «Твои они, что ли?» ─ «Мои! – орет мужик. ─ Так что отцепляй!» ─ «Ты их купил или сам в лесу рубил?» – спрашивает отец и, что Леньку радует и дает право гордиться отцом, делает это смело. «Твое какое дело!» – кричит мужик и с большим ножом спрыгивает с борта катера в лодку. Ленька со страхом думает, что он хочет их зарезать…Отец хватается за весло, чтоб, если дело дойдет до драки, было чем защищаться, но мужик подбегает к веревке, за которую привязали бревна, и хочет ее перерезать. «Ты же их своровал!» – говорит ему с усмешкой отец. «Почему, своровал? – зыркает мужик на отца. – Здесь плот разбило…» ─ «Ну а ты должен был бревна отдать государству!» – продолжает отец. «Че ты меня кантуешь? – орет мужик. – Мои и все!» ─ и уже режет капроновую веревку. «Оставь нам немного – мы же все-таки трудились тут!» – говорит отец. Ненадолго задумавшись, мужик смотрит на своих дружков, ища поддержки. А потом машет рукой: «Ладно, бери уж бревен пять». ─ «Десять», – говорит отец. Мужик недовольно кряхтит: «Ну ты и нахал!»
Ленька с отцом отцепляют лишние бревна, а когда катер освобождает им проход и медленно отплывает по направлению к земснаряду, отец на свой риск цепляет еще пять бревен, и медленно, но уверенно выруливает с плотом на открытую реку. Отец довольно ухмыляется, ну а у Леньки проходит оцепенение: ведь они уже на свободе! И катеру их быстроходную лодку (если они отцепят бревна) уже не догнать!
Но пока им предстоит перебраться на ту сторону реки, а сделать это непросто, ибо лодка с бревнами движется еле-еле, мотор натужно гудит. Идущие по реке могучие суда (попадаются вообще огромные – метров по сто длиной, словно морские корабли), могут в любой момент переехать лодку и раздавить, как щепку.
Часа через полтора они причаливают к родному пологому берегу, отец быстренько едет на мотоцикле на завод, пригоняет оттуда грузовик и бревна свозит к дому, к забору сада, в заросли крапивы, говоря: «Оставлять их на берегу нельзя, а то кто-нибудь и у нас украдет!» А уже на кухне, дома, выпив на радостях рюмку водки, говорит: «Дело сделали хорошее – теперь можно баню подновить, а то нижние венцы сгнили. А остаток на пилораме распились на доски для новой лодки! Ведь где еще бревна такие возьмешь?! В леспромхозе за тридцать километров от села покупать деньги большие нужны, да и везти их оттуда накладно будет». Ленька сидит за столом, с аппетитом после путешествия ест жареную рыбу с картошкой и с благодарностью думает о мужике, что разрешил взять бревна; размышляет: «Ведь он мог бы со своими дружками нас убить и закопать на берегу в песочке, и наши заиленные трупы никогда бы не нашли. А лодку бы нашу сжег бы или утопил!»
Но, как выяснилось, отец затаил обиду на мужика и сообщил о находке начальнику сельской пристани. Тот вызвал из района катер и, пользуясь уже государственной властью, забрал у мужиков все бревна… Отец бы, может, этого Леньке не сказал, да сын поинтересовался: «Куда мужики остальные бревна дели? Продали, наверное?» ─ «А никуда! – хмыкнул отец. – Их у них забрали!» Леньке тогда подумалось, что отец зря так поступил, но упрекнуть его не мог – видимо, так надо! Ведь отец пожил гораздо больше, чем Ленька, и знает, как поступать. Хотя, если уж быть до конца честным, то тогда и они бревна должны отдать государству!