Верь в любовь повесть в рассказах

ВМЕСТО СОБАКИ
Вечером отец заряжал патроны – вбивал медный капсюль деревянным молоточком, по­том маленькой железной мерочкой отсыпал бездымный порох в пустой латунный патрон, отмеривал свинцовые горошины дроби, а Ленька, внима­тельно наблюдая за этим, скатывал пыжи из газеты «Пионерская правда». Работа была в радость: отец рассказывал об интересных случаях на охоте, а Ленька слушал и предвкушал, сколько они убьют уток! На зорьке открывался охотничий сезон, и следовало заранее найти бога­тое дичью озерцо на лугах, поэтому ехать предстояло ночью.
Ко­гда они плотно поели и стали одеваться, мать с жалостью по­смотрела на полусонного сына - был уже час ночи:
- Может, тебе не ездить? Поспал бы лучше в теплой постельке, а отец один поохотился. Вдруг ничего не подстрелите – обидно будет.
- И не отговаривай, - строго взглянул Ленька, хотя и представил, как хорошо сейчас шмыгнуть под одеяло и забыться сладким сном. Стряхнув взмахами рук сковывающую тело негу, он выскочил на улицу, где пронзи­тельная прохлада августовской звездной ночи окончательно избавила от сонливости.
Отец с лодочным мотором на плече и с ружьем, а Ленька с баком бензина и с рюкзаком, заполненном продуктами, направились к реке, что тускло побле­скивала в темноте. Ни одного огонька не было в домах – сельчане спали, лишь только пара собак гавкнули, заслышав шаги. Река жила своей жизнью – размеренно мигали бакена и, медленно неся габа­ритные огни, темными силуэтами проплывали суда.
Уже заалела полоска зари на горизонте, когда Ленька с отцом пере­ехали на лодке через Каму. Блестевшая от росы трава ок­ропила сапоги, а туман, выползающий из лощин сказочными ватными клу­бами, расступался перед путниками, оголяя, словно застывшие в волшебном сне, кусты и деревья. Умело ориентируясь, отец повел Леньку в простор лугов и, указал на расстилавшееся впереди небольшое полу­круглое озерцо:
- Здесь и будем ждать.
Заря быстро расползлась желто-красными языками по огромному чистому небу, прогоняя остатки тумана в низины – и вдруг громыхнул где-то далеко первый выстрел, потом второй, тре­тий – наконец, они слились, словно автоматные очереди.
- На Ладейке стреляют, – уверенно сказал отец, - это озеро очень большое. – И добавил с легкой досадой и грустным раздумьем: – Раньше здесь та­кой войны не велось – ружей было мало, да и охотников тоже, а ныне сотнями из городов наезжают, и ружья у них многозарядные!
Леньке пристально вглядывался в матовую гладь озера, пытаясь среди гус­тых камышей и кувшинок заметить уток, и с тревогой сказал:
- Перестреляют всех...
- Не беспокойся, – буркнул отец. – Утки с перепугу к нам прилетят.
И точно. Вскоре над головой засвистели крылья, и две утки спустились на озеро. У Леньки бешено забилось сердце. «Что он не стреляет? Что тянет время?» – думал он, глядя, как отец неторопливо целится. Наконец над ухом громко треснуло – и два красных языка пламени метнулись вперед. После этого одна утка быстрой тенью взлетела, ну а другая... осталась ле­жать среди закопченных пыжей на поверхности воды.
- Ура! – закричал Ленька.
- Тише ты, – осадил отец, – остальных распугаешь. Давай, лезь в воду.
Тут только Ленька осознал, что собаки-то нет, которая бы сейчас без­ропотно кинулась за уткой. Пират умер, а другого пса отец не заво­дил. Не было у них и ре­зиновой лодочки, с которой обычно приезжают городские охотники. Ленька стал снимать рубаху и штаны, чтоб голышом лезть в воду, но отец опередил:
- Лезь так, иначе тело травой изрежешь.
Когда Ленька, зябко поеживаясь в холодной воде, раздвигая траву и камыши, поплыл за уткой, то почувствовал, как острые края растений режут ладони. Стало страшно: вдруг ноги запутаются в во­дорослях или огромная щука, притаившаяся в траве, ре­шит, что это карась плещется, и цапнет острыми зубами за руку. Но, несмотря на препятствия, он схватил теплую утку за длинную мягкую шею, в которой еще пульсировала кровь, и вытащил на берег.
- Хороший селезень, – определил довольный отец, – жирный!
Не отрывая глаз от утки, чье прекрасное оперение отливало зеленовато-сизым цветом, Ленька быстро снял штаны с рубашкой и, выжав, бросил на траву сушиться, ибо в мокрой одежде было зябко. Но не успел он, при­крытый фуфайкой, отогреться, как вдруг стремительно приблизился сви­стящий шелест крыльев - и снова выстрел отца был точен.
Третий выстрел оказался неудачен – только Ленька хотел схватить птицу, как она, лежавшая неподвижно, подняла поникшую голову и исчезла под во­дой, а вынырнула метрах в пяти в стороне. Ленька кинулся за ней, но она снова нырнула – и он остался растерянно крутить головой. Наконец она нырнула так, что, сколько Ленька ни ждал, больше не появилась.
- Вылезай, – подосадовал отец. – Теперь ее не найдешь, притаилась где-нибудь в камышах.
Шесть раз лазил Ленька в это утро в озеро, едва успевая снимать и наде­вать одежду, пока окончательно не рассвело, и не прекратился лет уток. Пять прекрасных жирных птиц лежало на примятой густой траве. Ну а Ленька уже не чувствовал ни холода, ни усталости, ему хотелось, чтоб дивная заря, осветившая просторные луга, и так удачно начавшийся день никогда не кончались. Да и отец по­хвалил: «Молодец. Что бы я без тебя делал?»