Верь в любовь повесть в рассказах

КАМЕРТОН
Дедушку Камертона попросили присмотреть за нотками. Ведь когда родители отлучаются по неот­ложным делам, частенько оставляют де­ток на присмотр бабушкам и дедушкам. Так случилось и теперь, когда мама Мелодия ушла на важный концерт.
Некоторое время нотки сидели смирно на своих местах, а когда увидели, что дедушка Камертон уснул, стали радостно прыгать и скакать. Туда-сюда, туда-сюда. Перепутали все стульчики, на которых сидели, да еще и решили подшутить над дедушкой: поменяли свои фартучки, на которых было написано имя каж­дой.
Проснулся дедушка и ужаснулся. Всюду кавардак, нотки кричат, что ни попадя. Сплошная какофония. «Ну-ка рассядьтесь по местам!» – приказал дедушка, озаботившись, что мама Мелодия, вернув­шись, пожурит его и деток. «А вот и нет, а вот и нет! – захихикали нотки. – И вообще, ты такой старый, что даже не узнаешь, где кто».
Озадачился дедушка, протер свои большие уши, подошел к одной нотке, да как шлепнет ей по попе. И зазвенела нотка. «Ага, – сказал Камертон. – Хоть на тебе фартучек «ДО», но ты у нас будешь «ЛЯ». Ну-ка поменяйтесь быстро фартучками». Ничего не осталось ноткам, как послушаться. То же проделал с осталь­ными. Уселись нотки по своим местам, больше не хулиганят, усердно де­лают уроки.
Тут как раз мама Мелодия возвратилась и спраши­вает у Камертона: «Ну, как детки себя вели? Слуша­лись?» ─ «Меня не проведешь, хоть я и старый», – ус­мехнулся дедушка Камертон в седые усы.


ВОРОБЕЙ
Раньше у птиц не было государственного устрой­ства: ни правительства, ни Думы. Все птицы слетались на луг мирно побеседовать и решить возникшие проблемы, а мудрый Соловей пел им баллады, где рассказывались поучительные истории, говорилось, как надо жить, чтоб был порядок и мир в птичьей стране.
Но однажды нахальный Воробей крикнул: «Я тоже могу сочинять!» И передразнил: «Соловей – плебей». Неизвестно, где он услышал слово, которое в переводе с иностранного языка означало «простой народ». «Во­робей и плебей – больше подходит тебе!» – ответил Соловей. «Ах, он оскорбляет простолюдинов! – закри­чал хулиганистый Воробей. – Бей его!». На зов приле­тели огромные стаи воробьев, накинулись на Соловья и тех, кто этому пытался помешать. Заточили Соловья в клетку и сказали: «Отныне станешь петь то, что при­кажем! Нас будешь славить. А иначе повесим на ветку вверх ногами». Не хотел Соловей славить воробьев, но его не стали кормить – и он чуть не умер от голода. А ведь ему надо еще кормить жену и детей. Ничего не оставалось Соловью, как подчиниться.
Сговорившись с Воронами, Воробьи создали пти­чье правительство. Недоумевали остальные птицы: как те договорились между собой? Вроде вороны большие и совсем другого цвета, чем маленькие серенькие во­робьи? А потом обнаружили сходство: у обоих имена начинаются со всем понятного слова «ВОР». И полу­чается, что ворона это «ВОР – ОНА», а воробей это «ВОРА - БЕЙ».
Но слишком поздно птицы поняли, кто захватил власть. Не справиться им теперь ни с воронами, ни с воробьями, ибо их так много, что, попробуй, тронь – сразу заклюют! И вот сидят наглецы на самых высоких правительственных ветках, грозно каркают и впустую чирикают. А Соловей… Он им грустно подпевает из клетки. Клетку ему покрасили в золоченый цвет: вот, мол, как тебя уважаем! Но клетка – есть клетка! Свобода всегда лучше хоть для птицы, хоть для чело­века.


ЛУНА
В стародавние времена Луна тоже была планетой. Как Земля и остальные планеты кружилась вокруг Солнца. Изредка планеты встречались и общались. «Ну, как живешь?» – спрашивала Земля у Ве­неры. «Жарковато!» – отвечала та, ибо находилась го­раздо ближе к горячему Солнцу, и стирала со лба ис­парину. «А ты как поживаешь, Марс?» - спрашивала Земля. «Что-то холодновато!» – отвечал Марс, который был дальше от Солнца, чем Земля. «А у тебя что инте­ресного?» – спрашивали Землю. «На мне люди появи­лись, – отвечала с удивлением и ласкою она. – Что-то копошатся. По ночам им темно, боюсь, как бы звери их не загрызли».
Ближайшей соседкой у Земли являлась Луна, она давно и тайно любила Землю. Она хоть и носила жен­ское имя, но на самом деле – это был мужчина, так как большую часть времени был Месяцем.
Очень не хотелось Луне на долгие дни расставаться с Землей, как случалось постоянно. Иногда она стара­лась задержаться около Земли подольше, но беспо­щадное строгое Солнце решительно тянуло к себе. «Солнце, великое Солнце! – сказала однажды Луна. – Нельзя ли мне навечно остаться рядом с Землей. Я ее очень люблю». ─ «Не положено, – ответило Солнце, а потом сжалилось, но заявило: – В наказание я лишу тебя возможности говорить. Ты вечно будешь мол­чать!»
С тех пор Луна безмолвно летает около Земли, но чтоб выразить свое великое чувство, научилась излучать полный любви свет. Поэтому с испокон веков люди, которым свет Луны помогал ночью защищаться от зверей, смотрят с благодарностью на спутницу Земли. В этот момент юношам и девушкам хочется тоже любить друг друга. Они хорошо пони­мают, как Луна признается своим грустным томным светом в любви Земле. «А ты меня тоже любишь?» – спрашивают нежно девушки юношей. «Конечно!» – отвечают юноши, и в глазах отражается таинственный лунный свет.


КНИЖКА
В библиотеке появилась новая книжка. Ее поста­вили на полку рядом с остальными. Она, в нарядной обложке, толстая, красочная, смотрелась выигрышно по сравнению со старыми и затертыми. Важно растолкав соседок локтями, новая книжка вы­сокомерно заявила: «Ну-ка подвиньтесь. Дайте мне больше места!» ─ «Занимай, сколько положено каж­дой», – скромно заметили Русские народные сказки. «И не подумаю! – ответила новая книжка. – Все равно вас скоро выбросят. Вы уже макулатура!» Книжки расте­рянно ужались.
Вскоре пришли читатели: мальчик с девочкой. «Сейчас они возьмут меня!» – рассудила новая книжка и привлекательно пустила в глаза пришедшим блики глянцевыми корочками. Мальчик с девочкой открыли ее, глянули в страницы и равнодушно поставили на место. Почитать взяли домой книжку русских сказок. Пришли новые читатели – и опять взяли не новую книжку, а ее соседку – татарские сказки.
Растерялась блестящая книжка, озлобилась на ос­тальных и стала говорить: «Читатели ничего не пони­мают! Не знают, сколько во мне скрыто мудрости!» ─ «Какая же в тебе мудрость?» – поинтересовались со­седки. «Я учу всех, как надо жить!» ─ «И как же надо жить?» ─ «Хитрить, обманывать всех, не слушаться родителей. И вообще, жить в свое удовольствие!» ─ «А мы учим другому – доброте!» – возразили со­седки. «Поэтому я и говорю, что вы устарели. Макула­тура!» – фыркнула новая книжка.
Прошло немало времени, а новую книжку так ни­кто и не брал. Взял только хулиганистый мальчик, ко­торого родители заставили хоть что-нибудь почитать. Читать он попробовал за столом, когда ел, но, уронив ложку каши, размазал по странице, а книжку закрыл. А потом стал пинать ее по полу.
Вернулась книжка помятая, но все еще гордая и заявила: «Плохой читатель попался. Впрочем, его учить ничему не надо. Он уже наученный…»
Вскоре появилось в библиотеке еще несколько книг, и места на полках стало мало. «Надо убрать лишние книги!» – сказала библиотекарь, разглядывая полки. «Ну, теперь-то вас выкинут!» – ехидно провор­чала глянцевая книжка. Старые книжки испугались и замерли в ожидании. Но библиотекарь вдруг вытащила с полки глянцевую книжку и сказала недовольно: «Вот эту мы и отправим в макулатуру. Бесполезная!»


ЛОДОЧКА
Юноша строил лодочку. Строгал для бортов доски, гнул шпангоуты, вытесывал из бревна киль, радостно и мечтательно восклицал: «Мы с тобой поплывем к далекому и красивому морю! Поставим парус и будем резвиться на просторе вместе с дельфинами». И ло­дочка верила, что ее ждет удивительная судьба. Юноша просмолил ее борта, прокрасил скамеечки, а потом прокатился на лодочке по речке. Ох, как резво бежала она по глади воды, как хотела показать юноше, какая быстрая и удобная!
Вскоре юношу забрали в армию и направили служить в Морфлот на большой корабль, а когда он приехал на по­бывку, то подошел к лодочке, похлопал ладонью по борту и грустно сказал: «Я увидел, какое оно море – на такой халупе в него лучше не соваться!» И снова уехал к морю, теперь уже надолго.
На лодочке стал плавать старик, отец юноши. Он возил на ней сено с лугов, дрова, ездил рыбачить. А лодочка не переставала мечтать о море. Оно казалось ей… а, впрочем, она ведь ничего не знала о море, по­этому спрашивала пролетающих над нею белокрылых чаек: «Чайки, чайки! Вы видели море? Какое оно?» Чайки криками отвечали: «Оно безбрежное, синее!» Спрашивала у корабликов, которые изредка плавали по речке: «Кораблики, кораблики! Вы видели море?» Они отвечали гудками: «Море очень могучее, c высо­кими волнами!» Спрашивала у рыбок, что проплы­вали под днищем: «Рыбки, рыбки, вы видели море?» Они, пуская пузыри, отвечали: «Море очень глубокое, там живут прекрасные огромные рыбы!» И лодочка думала: «Вот бы мне хоть однажды посмотреть на море!»
Прошли годы. Юноша забыл о лодочке, он остался жить у моря и стал капитаном корабля. Как узнала об этом лодочка, то совсем загрустила. Начала стареть и гнить. В днище появились щели, облупилась краска. Стерся о прибрежные камни киль. И вот однажды отец юноши сказал: «На тебе опасно плавать, еще уто­нешь…» Он вытащил лодочку на берег и оставил догнивать под дождями и ветрами.
«Так и не достигла я своей мечты!» – подумала грустно лодочка, лежа на песочке недалеко от кромки берега. Она хотела смириться с горькой судьбой, но рядом плескались свободные волны, они словно звали к себе. «Речка, речка, – попросила однажды ночью ло­дочка. – Помоги добраться до воды… Я хочу поплыть к морю! Чтоб увидеть того, кто меня сделал, он пла­вает на большом корабле». Речка услышала ее, нака­тила на берег высокую волну и смыла лодочку на воду. Закачалась счастливая лодочка на волнах и поплыла по течению – туда, где море. Растворилась в туманной ночи.
Добралась ли она до моря или разбилась о скалы и утонула? Никто не знает…


АБАЖУР
Светильник, что стоял на подоконнике раскрытого окна, был прикрыт Абажуром из розовой ткани. Но на­столько ярко и притягательно сверкал он, что мошки, жучки и бабочки летели в ночи на свет и, коснувшись крыльями его горячих боков, обгорали и в муках уми­рали. Из темноты летели уже другие с возгласом восторга: «Ах, какой замечательный светильник! Он несет нам во мраке жизни свет знаний, истины, он укажет пра­вильный путь!» И опять, наивные, гибли.
Однажды Абажур сказал Светильнику: «Неужели тебе не совестно обманывать добрые восторженные души, а потом губить?» Тот равнодушно и гордо отве­тил: «Не хотят – пусть не летят! А вдруг, в самом деле, смысл жизни – это погибнуть, сгорев!» ─ «Но ведь они такие молодые, ничего не понимают, ничего не испытали!» – пожалел Абажур погибших, чьи скорчен­ные трупики валялись под ним. «Отстань, не мешай светить!» – заявил Светильник.
Однажды в окно залетела прекрасная Бабочка. С огромными узорчатыми крыльями, окрашенными в удивительные цвета, и села на кромку Абажура. Он в нее сразу влюбился, но как истинный влюбленный только робко подумал: «Вот если бы она навсегда по­селилась здесь, то очень украсила мой тканевый наряд своим присутствием – словно яркая бриллиантовая брошь». Но тут горячий Светильник стала светить еще ярче и, завлекая, шептать: «Лети, бабочка, ко мне. Я тебе укажу свет Истины!» ─ «Не верь – погибнешь!» – крикнул Абажур. Но Бабочка не послушалась его.
Тогда Абажур съежился и закрыл Светильник со всех сторон так плотно, что не осталось малейшей ды­рочки, в которую могла бы влететь Бабочка. Тот, разо­зленный, стала раскаляться, чтоб сжечь Абажур. Он нагревался, но прохладный воздух, который ранее по­могал остывать, уже не мог проникнуть к нему. Он стал настолько горячим, что вскоре Абажур зады­мился, ниточки на нем стали плавиться.
Но прежде чем Абажур вспыхнул, лопнул от злости Светильник. И погас. А Бабочка недоуменно похло­пала своими чудными крылышками, взглянула удив­ленно на превратившийся в кучку пепла Абажур и улетела в открытое окно, думая маленькой глупенькой головкой: «Ну, до чего ревнивы эти мужчины! Готовы убить друг друга из-за нас – красивых женщин!»


ГРАЧИ
Две грачиные стаи зимовали в южном краю. Моло­дые грачи устраивали соревнования: кто быстрее и выше летает. За ними с интересом наблюдали юные самки. Однажды грач Гриша увидел среди них милую Галю из соседней стаи. Так она понравилась ему, что сразу влюбился. Он подлетел к ней и рассказал о крае, где когда-то родился:
- Там растут огромные деревья, рядом с которыми протекает речка, где полным-полно всякого корма: мелких рыбок, головастиков, червячков! – Наконец он восторженно предложил: – Давай полетим туда вместе. Построим гнездо на самом высоком дереве – и у нас появятся замечательные детки. Они вырастут боль­шими и сильными.
Гриша тоже полюбился Гале, но она ответила:
- Я не могу улететь без спросу родителей в неиз­вестные края. С чужой стаей.
- Так спроси разрешения! – сказал Гриша.
Они полетели к родителям Гали – большим и со­лидные птицам, с громкими голосами и огромными клювами. Те очень рассердились и закаркали:
- У нас самих есть красивая Родина. Свои чудные речки. И мы не разрешим дочери бросать нас.
Никакие Гришины обещания, что будет беречь Галю, не убедили родителей.
Очень расстроились влюбленные, но Гриша не от­ступился. Однажды рано утром он прилетел к Гале и сказал:
- Наша стая сейчас улетает! Нам нельзя расста­ваться…– и уговорил Галю лететь с ним.
Влюбленная пара слилась с сотнями птиц, которые сделали круг над зимовьем и полетели с радостным воодушевлением на Родину, что находилась за тысячи километров. Вожаки стаи – опытные сильные грачи - по известным им приметам и ориентирам уверенно по­вели стаю туда, где много лет прародители выводили птенцов.
Трудный был перелет. Холодные весенние ветра пронизывали пух и перья птиц, особенно на высоте они буйст­вовали. На полях еще лежал снег, и сложно было найти пропитание и укромное место, чтоб согреться. Гриша помогал Гале: летел впереди, оберегая ее от сби­вающего с курса ветра, и веселыми рассказами о бу­дущей замечательной жизни поддерживал в дороге. Галя переживала, что бросила родителей, и часто с грустью восклицала: «Они, наверное, скучают без меня?» На что Гриша отвечал: «Вот вернемся осенью со своими молодыми детками – и твои родители нас простят». ─ «А если не вернемся? – говорила Галя. – Тогда они подумают, что их бросила навсегда?!» ─ «Почему не вернемся?» – удивлялся Гриша. «Мало ли чего случится в трудной дороге…» – вздыхала Галя.
Они летели долго, ослабли. Ночью садились отды­хать в лесах на деревья, ели почки на ветках, а с утра вновь держали курс на родные места. Наконец, вожаки радостно воскликнули: «Приближаемся к Родине. Ос­талось немного лету». По всей стае прошел востор­женный возглас: «Приближаемся!» Глаза засветились счастьем, в крыльях словно прибавилось сил.
А Гриша сказал Гале: «Сейчас я тебе покажу, как прекрасен наш край…Сейчас…»
И вот они над местом, где испокон веков селились, но что так недоуменно закричали вожаки, почему рас­терянно осматриваются по сторонам? Посмотрел вниз Гриша – и не узнал Родины. Холмы вокруг поймы те же, речка та, село знакомое рядом, но где сотни могу­чих прекрасных деревьев, на одном из которых в про­шлом году он родился в гнезде, и с которого сделал пер­вый в жизни полет, опробовав крылья?
«Вожаки не туда нас привели! – стали раздаваться возмущенные крики. – Это не наша Родина!» ─ «Та самая, – отвечали другие, – но с ней что-то случилось. Видите, вместо деревьев остались только пеньки. Кто-то все срубил».
Сделав несколько кругов над вырубленной рощей, стая расселась на антеннах домов. На каждую по не­сколько птиц. «Что будем делать? – спрашивали вожа­ков. – Где буем жить? Где будем строить гнезда?» ─ «Надо подумать, оглядеться», – растерянно отвечали вожаки.
А внизу стояли не понимавшие, как грустно сейчас птицам, дети и, задрав головы и махая шапками, кри­чали радостно:
- Весна пришла! Грачи прилетели! Ура!
От тяжести птиц некоторые антенны, сделанные из тонких трубок, гнулись и ломались. Согнулась и та, где сидели Гриша с Галей. В этот момент из дома, над которым возвышалась антенна, выскочил мужик и за­кричал на грачей: «Как теперь я телевизор буду смотреть?!» Он замахал руками, но у птиц от горя и растерянности не было сил подняться в воздух. «Наверное, зря сбежала от родителей!» – грустно сказала Галя, а Гриша не знал, что и ответить. Страдал, что пригласил любимую на голое место взамен обещанных чудных угодий.
Тем временем мужик сбегал в дом и выскочил с ружьем. Он еще раз крикнул на грачей, сгоняя, а потом прице­лился и выстрелил. Пламя и дробь вырвались из ствола – и вдруг Галя протяжно простонала, закрыла глаза и повалилась вниз. «Что с тобой?» – растерялся Гриша и бросился за ней, а она лишь успела сказать: «Прощай, любимый!»
Птицы с испуга поднялись с антенн и полетели, куда глаза глядят. А Гриша остался сидеть на снегу рядом с замерзающей мертвой подругой и плакал. Он ведь не мог знать, что люди, решив построить ГЭС, выпилят вдоль берегов не только Гришину рощу, но и много других, не подумав о птицах.