Верь в любовь повесть в рассказах

СНЕГОВИК
Добрый мальчик полюбил девочку, а она врединой оказалась и капризной. Знала, что сильно ее любит, поэтому всячески над ним издевалась. Приказывала: «Прыгни в речку!» – и он нырял с высокого обрыва и сильно ушибался о коряги и дно. «Достань мне шишку с вершины той елки!» – указывала требовательно, и он лез на самую вершину, хотя такие же шишки висели внизу елки. Однажды он упал с дерева и даже сломал руку. Но девочка не пришла к нему в больницу проведать.
Зачем любил такую нехорошую девчонку, он и сам не знал – ведь любовь такое чувство, которое невозможно разгадать и понять. И поэтому после школы, успев лишь выучить уроки, мальчик снова бежал к ее дому и ждал, когда она, наконец, улыбнется ему, ласково поглядит и скажет: «Больше не буду заставлять тебя делать глупости».
Как-то в холодный зимний вечер он прибежал к дому, где она играла с девчонками. «Ты неуклюжий, ты не достоин меня – такой красивой и богатой!» – стала говорить она, кидая обидные слова, словно льдинки. А напоследок заявила: «Если простоишь около моего дома всю ночь – может, тебя и полюблю!» И ушла, забыв про мальчика, а он простоял всю ночь в жуткий мороз под холодными звездами – и даже им, далеким и недоступным, было жалко его, и они светили ему до самого рассвета. Утром девочка вышла с подружкой из подъезда, чтоб идти в школу, и увидела во дворе Снеговика, очень похожего на мальчика, у которого вместо глаз были черные угли, а вместо носа морковка. «Это ты? – спросила растерянно она. – Какой глупый! И зачем было стоять здесь!? Ушел бы, а утром прибежал – мол, и не уходил…» Она подошла к Снеговику и толкнула его: «Ладно, хватит приставляться!» Но Снеговик остался недвижим, от него веяло холодом. Тогда девчонка сказала: «Ну, и стой!» – и хотела бежать в школу. Тогда к Снеговику подошла ее соседка и, сняв варежку, ласково погладила его по щекам, подула своим горячим дыханием в лицо и поцеловала. И случилось чудо – Снеговик ожил и превратился вновь в мальчика. «Неси портфель!» - сказала жестко ему девочка, которую когда-то любил, а он взял портфель у ее соседки.


ЛЕСНИК
В прекрасном густом лесу, где много лет в дружбе и согласии произрастали тысячи разнообразных трав, деревьев и кустов, появился странный лесник – маленький, лысый, картавый, с большим топором и пилой. Побродил он по лесу, подозрительно и зло посматривая кругом, заявил: «Неправильно вы живете!» ─ «Как это неправильно? – удивленно и растерянно зашумел лес листьями и ветвями. – Сотни лет так жили наши предки, дети и внуки так жить будут…» Подошел лесник к лишайнику, что рос на земле у корней высоких деревьев, и заявил сочувственно: «Тебе, лишайник, неужели не обидно, что ты низкорослый, в отличие от огромных сосен и дубов?» ─ «Такой уж я уродился!» – растерялся лишайник. «Э, нет! – воскликнул с пафосом лесник. – Ты такой маленький, ибо тебя задавили своим авторитетом, знатным происхождением чванливые высоченные деревья! Они закрывают от тебя солнечный свет нагло раскиданными вширь вершинами! И если их спилим, тогда и ты вырастешь большой и красивый. Согласен?»
Представил лишайник себя высоченным и могучим и призадумался: дескать, а почему бы нет… Подошел лесник к траве, что росла у самой земли, и возмущенно произнес: «Могучие деревья захватывают дождь, который льется с неба, иначе выросла бы ты как бамбук – он ведь тоже трава, а высотой десятки метров!» Представила себя трава огромной, с толстенными стеблями и тоже мечтательно призадумалась… А лесник подошел к кустарникам и заявил: «Унижаетесь вы перед могучими деревьями, задавленные их стволами – а ведь могли бы распрямиться…»
Выходило, по бойким словам лесника, что если одних укоротить, других подтянуть, третьим дать распрямиться, то жизнь в лесу наступит расчудесная, все будут довольны! Стали голосовать за новый порядок, а так как трав, кустарников и лишайников было подавляющее большинство, то разрешили они леснику действовать. Схватил он топор, пилу и начал вырубать и выпиливать под корень могучие деревья – вековые дубы, раскидистые вязы, корабельные сосны – все то, чем лес всегда гордился. Потом поделил площадь леса – и каждому дал по квадратному метру земли, и чтоб больше никто не захватывал! К соснам стал лишайник прививать, к кустарнику траву, заявляя, что вскоре создаст гибрид, на котором будут одновременно произрастать желуди и орехи, клюква и земляника! И будет, мол, этот гибрид расти единственный во всем лесу, одинаковой высоты, ширины и толщины – вот тогда никто никому не станет завидовать!
Прошли годы, и что ж?.. Могучий лес превратился в жалкие посадки, где произрастают чахлые искривленные деревья не выше роста самого лесника – ведь не дай бог вырастешь выше – так лесник тут как тут с топором и пилой – и мгновенно вершину отрежет! Все одного цвета, вместе покрываются листвой и разом ее теряют. Не кем любоваться, не с кого брать пример. А гибрид, на который лесник надеялся, вообще бесплодным оказался – ни фруктов на нем, ни ягод, ни орехов. Покинули лес все звери, ибо кормиться в нем нечем, ну а деревья своим семенам-деткам шепчут: «Летите-ка вы подальше из этого леса, на другую благодатную землю, где нет бестолкового лесника!»
Лишайник же, который, как и прежде, по земле стелется, да еще и засох, скукожился, ибо раньше могучие деревья подкармливали его опавшей листвой, а тенью защищали от жарких лучей, злобно шипит на лесника: «Нечего было вмешиваться в законы природы, пенек ты лысый!»


ВЕСЫ
У жадного и корыстного царя имелась дочь. Очень желал он выдать ее замуж за знатного, богатого и сильного рыцаря. Многие женихи захотели получить руку и сердце принцессы, а в придачу полцарства и передрались между собой. Они готовы были даже поубивать соперников. А царь все не мог определить, кто самый достойный. Тогда он пригласил мудреца и спросил: «Как определить, кто лучший, иначе женихи передушат друг друга и меня заодно…»
Мудрец дал ему волшебные весы, но с виду очень похожие на те, на которых на базаре взвешивали дыни, и сказал: «Пусть положат на них свои богатства и достоинства – у кого чашечка весов опустится, тот и жених!»
Поставил царь весы перед троном принцессы, и женихи стали бросать на них по очереди свои богатства и знатность. Один рыцарь, очень важный, положил на чашечку свиток с гербовыми печатями, где доказывалось, что он предок знатного рода, потомственный граф, герцог и князь, но весы даже не пошевелились. Второй, очень толстый, пыхтя и отдуваясь, гордо бросил на чашечку большой мешок с золотом и сам сверху прыгнул, но весы лишь слабо качнулись. Третий, здоровенный и волосатый, словно медведь, который могучим кулаком пробивал кирпичную стену, ударил со всей силой по чашечке – погнулись железные весы, но не более. И тогда подошел последний, он был умен, мил, но не столь богат и знатен, как другие. Он вдруг вынул из груди нежное, трепещущее и любящее сердце и положил на чашечку весов – и случилось чудо! Весы послушно склонилась!


ШАР
В темной кладовке тренажерного зала среди баскетбольных, футбольных и волейбольных мячей оказался воздушный шарик, к которому на ниточке была привязана железная гайка, Все мячи пользовались спросом – их брали для игры, и те хвастались. «Меня сегодня так высоко пнули в небо, что я увидел сразу весь стадион!» – говорил футбольный мяч, надув важно кожаные щеки. «А меня подкинули так далеко, что со мной рядом пролетали орлы!» – рассказывал пупырчатый баскетбольный мяч. «Ну а я после шлепка взлетел на такую высоту, что почти коснулся облака…» – твердил легкий волейбольный мячик. «Врешь ты, врешь!» – возражали остальные мячи. Они начинали спорить, кто же взлетел выше, и сердито толкали друг друга боками…
Лишь один воздушный шарик не спорил и говорил тихо: «Вот бы и мне взлететь! Я хочу увидеть весь огромный мир!» ─ «Да куда тебе, мечтатель! – насмешливо фыркали мячи. – По тебе ни пнуть, ни ударить, ни подкинуть тебя! Никогда тебе не летать, такому хилому!»
Но однажды шарик захватил мальчик и тоже вынес на спортивную площадку. Мячи язвительно захохотали над шариком: «Сейчас мальчик пнет по тебе – и ты сразу лопнешь!» Но мальчик отвязал гайку у шарика и отпустил его. И тут шарик, почувствовав свободу, стал подниматься в высоту. «Хе-хе-хе! – засмеялись, было, мячи. – Все равно тебе не попасть туда, куда летаем мы…» Но шарик вскоре поднялся выше баскетбольного кольца, выше волейбольной сетки, а потом воспарил и над стадионом, куда изредка долетал только футбольный мяч. И тогда мячи злобно зафыркали: «Ишь, какой нахал! Надо было тебя давно шилом проткнуть!» Попробовали они его сбить с высоты, чтоб раздавить своими жесткими боками, но быстро плюхнулись на землю. И с завистью смотрели, как шарик, сверкая блестящими боками в солнечных лучах, подхватываемый легким ветерком, взмывал к самым облакам.
Он летел к своей мечте. И огромный мир открывался ему!


ЗАНОЗА
У одинокой женщины имелся сын оболтус. Вырос большой и сильный, но хулиганистый, не учился, не работал, а шастал день-деньской по улицам и проказничал. Поймает девушку в темном переулке и грубо скажет: «Давай целоваться!» А какой девушке это понравится?.. Пожалуется она брату или отцу, те нахала и побьют дубиной. То подерется он с кем-нибудь, а потом ходит с синяками, то стащит чего-нибудь в магазине – и за это его продавцы отлупят, то с соседями поругается, обзовет их нехорошими словами – и те потом его матери высказывают: «И что за идиот у тебя растет?! Прямая ему дорога в тюрьму и в разбойники, если не уймется!» А разве матери приятно такое слышать?.. Она сына и уговаривала добрыми словами, и ругала, и всячески пыталась образумить, а он ни в какую. Только огрызается!
Был у женщины знакомый сосед-столяр – мужик порядочный и работящий, красивую резную мебель делал, столы, стулья, шкафы, достойно жил, соседи его уважали и ценили. Пришла к нему женщина и говорит: «Возьми сына в ученики, приобщи к делу. Ему мужской догляд нужен, меня он давно не слушается. Кто в старости кормить будет, если единственный сын в тюрьму попадет? И вообще, никакая девушка с ним дружить не хочет. Останусь без внуков».
Сжалился столяр (хотя какому мастеру в помощники лодырь нужен?!) и привел оболтуса в мастерскую. Дал ему доску и велел строгать – тот схватил рубанок и сразу на ладонь посадил здоровенную занозу. Завопил, заохал, откинул гневно доску в сторону. Вытащил столяр щипцами занозу, ладонь перевязал, а оболтус кричит: «Не буду больше работать!» И бежать из мастерской хочет. Посмотрел тогда ему столяр в сердитые глаза и говорит: «Не все я тебе, оказывается, занозы вытащил – у тебя в мозгах давно своя засела! Она тебя до смерти доведет». Испугался оболтус, побледнел и говорит: «Так тащи скорее!» ─ «Увы, – ответил столяр. – Из головы занозу очень трудно выдернуть. Тут особый инструмент нужен!» ─ «Так сделай!» – вопит оболтус. «Постараюсь, но на это несколько месяцев уйдет, – сказал столяр. – За это ты должен меня слушаться и хорошо трудиться!»
Делать нечего – стал оболтус работать у столяра. Научил его столяр рубанком строгать древесину не в задиру, не рубить сучки на досках топором, а мягонько сшибать стамеской. Не раз хотел оболтус зашвырнуть подальше столярный инструмент, если что-то не получалось, но боялся, что тогда сторож не вытащит занозу из головы – и смирял нервный и непослушный характер. Немало он еще поставил себе заноз на пальцах, пока не научился любить древесину, понимать ее, относиться к ней с уважением и терпеливо, словно к живой. Похвалился матери первым сделанным собой стулом, деньги, которые получил за проданную мебель, в дом принес. Девушке-соседке, которая давно нравилась, и к которой нагло лез целоваться, подарок вручил – и та ему ласково улыбнулась.
Вспомнил он как-то о занозе, которую столяр у него в голове видел, и говорит: «Когда же ты мне ее из мозгов вытащишь? Ведь жить хочется, да и жениться я собрался…» Улыбнулся хитро столяр, посмотрел ему внимательно в ставшие спокойными и добрыми глаза и воскликнул: «А ведь она сама рассосалась!»
ЦВЕТЫ
Петунья, в красном бархатном платье, росла в крохотном глинном горшке в темном углу подоконника, а Василек в синем берете произрастал на лужайке у окошка. Давно Петунья узрела Василек, да только знакомиться с ним долго не хотела, считая себя по происхождению важной графиней. Заметил ее и Василек и, когда окошко в летний жаркий день приоткрыли, они пообщались. «Эй, ты, простолюдин! – сказала снисходительно Петунья. – Как мне тебя жалко! То тебя дождик мочит, то ветер колышет и вот-вот оборвет лепестки, то солнце нещадно голову печет. А я живу очень замечательно – весь подоконник в моем распоряжении. Служанка, когда я хочу пить, польет меня из кувшина чистенькой водичкой. Никакой сорняк нахальный не залезет корнем в мое глиняное пространство – его тут же выдернут. Пыль с меня сотрут тряпочкой, и вообще, живу не в бедной песчаной почве, а в чистом богатом черноземе!» ─ «Счастливая, – согласился Василек. – Вот бы и мне так!» ─ «Ладно, уступлю тебе немножко места», – снизошла великодушно Петунья. И тогда Василек шустро запрыгнул Петунье в горшок.
Пожил там день, другой и вдруг заскучал: «Плохо тут - не попадают сюда солнечные теплые лучи, которые после дождя создают великолепнейшую радугу! И луна к тебе не заглядывает!» ─ «Что такое луна?» – поинтересовалась Петунья. «Луна – это ночное солнце, но менее яркое, зато весь мир под ее светом становится волшебным…– сказал Василек. – А какие запахи на лужайке от других цветов и трав – голова кругом идет от аромата! А сколько жучков и паучков, с которыми можно поболтать, ибо они облетели весь мир и много знают интересного. А если прекрасная бабочка сядет на мои лепестки и ласково будет овевать своими узорчатыми крылышками – это же чудо!» ─ «Но у вас там бывают ураганы», – возразила брезгливо Петунья. «Да, ветер иногда сильный, но он заставляет сопротивляться – и, посмотри, какой у меня поэтому крепкий и гибкий стебель, а у тебя – рыхлый».
Увидев вдруг в окошко прекрасную бабочку, Василек выскочил из горшка обратно на лужайку. Рассердилась Петунья и проворчала: «Ничего-то эти простолюдины не понимают в жизни богачей», а потом крикнула с обидой вдогонку: «Зато когда наступят холода – ты умрешь!» ─ «Все рано или поздно умрем, зато я успею много интересного повидать!» – ответил Василек.
Пришла холодная осень, и Василек действительно увял, замерз, скукожился и засох. А Петунья все чаще стала задаваться вопросом, глядя на покрытое морозными узорами окно: «И зачем живу?» Потом стала чахнуть, желтеть и, сколько ее ни поливали, умерла от скуки и печали, так и не узнав, как чудно светит желтая полная луна на покрытом мигающими звездами огромном небе.


ПРИМЕР
В далекой стране жили уродливые карлики и полагали, что все люди должны быть такими. Они себе казались красавцами и, довольно поглядывая в зеркало, восклицали: «Какие мы замечательные! Какие горбатенькие!» А почему они стали такими ужасными? Да потому, что когда-то ими правил злобный карлик и всех, кто стройнее и выше его, казнил! Люди, чтоб выжить, втягивали голову в плечи и сгибали спину – и со временем превратились в уродцев, с испуганным выражением на лице.
Как-то в этой стране один человек решил разогнуть спину, расправить плечи и высоко и гордо поднять голову. Оказалось, в таком состоянии дальше видно, дышится легче и свободнее. Вышел он на улицу, а карлики завопили и завизжали: «Какой страшный длинный уродец! Как он посмел появиться среди нас?» ─ «Попробуйте и вы, – сказал он. – Это же так здорово!» ─ «Нахал! Он нарушает заведенные веками порядки, призывает к бунту, – закричали уродцы. – Надо его уничтожить!» Кинулись они на него скопом, побили камнями, растерзали на кусочки.
Все вроде были довольны расправой, но, разойдясь по домам, призадумались и засомневались. Запечатлелся почему-то образ смельчака в головах. Захотелось на него еще раз взглянуть, поговорить с ним, расспросить, как стал таким свободным и смелым, но где его теперь взять – косточки его по степи развеяны и воронами растасканы! Тогда художники мало-помалу восстановили его облик на картинах, но еще боялись показать широкой публике. А потом и скульпторы начали вырезать его прекрасное и стройное тело из мрамора, но тоже прятали скульптуры в темных мастерских. Но как ни прятали, как ни скрывали его образ, карлики все чаще стали сверять жизнь по нему – и потихоньку разгибались и расправляли плечи. Сначала на вершок и то с оглядкой, как бы другие камнями не закидали. Потом на два вершка…
Прошло немало лет, прежде чем разогнулись они окончательно и превратились в красивых и рослых. Воздвигли они тогда на самой главной площади огромную скульптуру когда-то растерзанного ими человека, склонили колени и горестно сказали: «Прости нас, грешных, глупых и завистливых! Не понимали, что творили!»