Учебно-методический комплекс по курсу «история русского языка»

русск.	укр.	белорусск.
др.-р.
пей	пий	пiй	пйи из пьи
бей	бий	бiй	бйи из бьи
мою	мию	мыю	мыю из мъю
рою	рию	рыю	рыю из ръю
слепой	слiпий	сляпый	слhпыи из слhпъи
молодой	молодий	маладый	молодыи из молодъи

В старославянском языке, кстати, сильный [ы] редуцированный перешел в [ы], а сильный [и] редуцированный  в [и]: младыи  младыи, мыи  мыи, лии  лии и пр.

5. 
   Следствия падения редуцированных в структуре слова и слога
   

Падение редуцированных привело к самым разнообразным следствиям. И прежде всего изменилась структура слога: помимо открытых слогов, появились закрытые (преимущественно в конце слова): кън#зь  [кн’а΄з’], стоуденьць  [стоуд’ен’е΄ц], прhстолъ  [пр’ěсто΄л] и т.д. Кроме того, наблюдается масса отступлений от принципа восходящей звучности. Часть из них была устранена, но львиную их долю носители языка приняли. Так, например, в одном слоге стало возможно стечение двух взрывных согласных (пътица  пти - ца), двух сонорных (мъного  мно - го), после взрывного мог произноситься фрикативный (пъшено  пше - но) и т.д.
Появилось множество новых отступлений и от принципа слогового сингармонизма. Так, например, перед [j] мог оказаться любой согласный: брати"  [бра΄т’jа], пию  [п’jу΄], жити~  [житjе΄], шию  [шjу΄] и т.д.
Таким образом, пошатнулись, казалось бы, незыблемые принципы построения древнерусского слога: прекращает свое действие закон открытого слога, сдают частично свои позиции принцип восходящей звучности и принцип слогового сингармонизма.
Падение редуцированных сказалось и на структуре древнерусского слова:
1) множество древнерусских слов стало односложными (домъ  [дом], вьрхъ  [в’ерх], тьма  [т’ма], лъжьць [лж’ец’] и т.д.);
2) нулевая флексия, которая раньше была свойственна лишь словам типа любы, кран и вълчии, охватила формы им.п. ед.ч. существительных муж.р. II, III и IV -го склонений (братъ  брат, сынъ  сын, мечь  меч, гость  [гост’]), род.п. мн.ч. существительных I-го склонения (женъ  жен, свhча  свhч), им.п. ед.ч. существительных женского рода IV-го склонения (кость  [кост’],тhнь  [т’ěн’]), краткие прилагательные и причастия им.п. ед.ч. муж.р. (вhрьнъ  вhрен, побhжденъ  побhжден) и др. формы; 3) если до падения редуцированных морфемы без гласных были исключительно редким явлением (ср. суффиксы -л-, -зн’-, -р- в словах реклъ, жизнь, пиръ), то с XIII в. в древнерусском языке закрепилось большое количество приставок, корней и суффиксов без гласных звуков (съборъ  [сбор], посълати  [послат’], падъшии  [падшии] и т.д.
6. Следствия падения редуцированных в области гласных звуков
Значительными оказались следствия падения редуцированных в областигласных звуков.
Количество гласных с утратой [ъ]и [ь]сократилось до 9, окончательно утратилось противопоставление гласных по долготе и краткости.
Историки языка обычно отмечают 4 следствия падения редуцированных в области гласных.
1. На месте исчезнувших редуцированных наблюдаются беглые гласные [o] и [e]. Беглость гласных возможна в корнях слов (льнъ  льна  [л’ен  л’на], сънъ  съна  [сон  сна]), в суффиксах (красьнъ  красьно  [кра΄с’ен  кра΄сно], платъкъ  платъка  [плато΄к  платка΄]), в приставках (съборъ  събьрати  [сбо΄р  собра΄т’и]).
Беглость гласных из фонетического явления постепенно превращается в явление морфологическое, когда беглый [o] или [e] становится добавочным средством формообразования, что позволяет ученым говорить о них как о внутренней флексии. Например, у многих существительных мужского рода 2-го склонения гласный “убегает” из корня во всех косвенных падежах, оставаясь в им.п. и сходном с ним вин.п. ед.ч.: день, дня, дню, днем, (о) дне; сон, сна, сну, сном, (о) сне. По аналогии с такого рода существительными другие слова того же типа склонения приобретают беглость корневого гласного, хотя исконно в их корнях редуцированных не было (ср. лёд, льда, льду, льдом, (о) льде из ледъ; огонь, огня, огню, огнём, (об) огне из огнь;уголь, угля, углю, углём, (об) угле из оугль; потолок, потолка, потолку, потолок, потолком, (о) потолке изпотолокъ).
По аналогии со словами типа вишня  вишен (род.п. мн.ч.) из вишьн", начинают склоняться сестра  сестёр из сестра, земля земель из земл"; по аналогии с прилагательными верный  верен из вhрьныи образуется черный  черен из чьрныи,полный  полон из пълнъ.
Иногда подобного рода грамматическую аналогию, противоречащую фонетическому закону, можно обнаружить внутри парадигмы одного и того же слова. Она действует в двух направлениях:
а) от им. п. к косвенным (так, в им.п. ед.ч. из жьнь΄ць возникло жнец, и эта основа заимствуется косвенными падежами  жнеца, жнецу, жнецом, (о) жнеце,  хотя должно быть женца из жьньца΄, женцу из жьньцоу΄ и т.д.); б) от косвенных падежей к именительному (так, под влиянием форм Курска, Курску, (о)Курске в им.п. ед.ч. закрепляется форма Курск, хотя должна быть форма Куреск из Коу΄рьскъ).
Нефонетическим путем возникают беглые гласные у слов, образованных спустя века после падения редуцированных (ср.комсомолец  комсомольца, новостройка  новостроек, землекопалка  землекопалок, ваучеренок  ваучеренка).
2. Удлинение [o] и [e] перед слогами с утраченными слабыми редуцированными. Это диалектное явление, охватившее южные и часть западных древнерусских говоров, было открыто академиком А.И. Соболевским. Изучая южнорусские памятники XII века, он обнаружил “новый h”, который стал писаться перед слогами со слабыми редуцированными, впоследствии утраченными: пhчь вместо печь, боудhть вместо боудеть, камhнь вместо камень, шhсть вместо шесть и пр. На месте этого “нового h” в современных северноукраинских говорах произносится дифтонг [ие], а в литературном украинском языке  [и] (i) (сев.-укр.[п’иеч’], [ш’иест’], [ка΄м’иен’], лит. укр.пiч, шiсть, камiнь). Возникновение h в подобных случаях можно объяснить лишь так: слабый редуцированный, исчезая, передавал свою силу гласному [е] предшествующего слога, а [е] переходил в [ě] (h).
Параллельно с удлинением [е] шел процесс удлинения [о] (в аналогичных условиях перед слогом со слабым редуцированным). Если писцы удлиненный [е] передавали через h, то для “нового о” особой буквы не было, поэтому он иногда обозначался двумя буквами o: оотьца. В современных северноукраинских говорах на месте этого удлиненного [о] произносят дифтонг [yo], а в литературном украинском  [и] (i) (сев.-укр. [вуол], [стуол], [нуос], лит. укр.вiв, стiл, нiс из др.-р. волъ, столъ, носъ).
Удлинение кратких [o] и [e] перед слогом с выпавшим глухим “является очень важным в истории древнерусского языка, так как оно есть древнейшее из новых звуковых явлений, отделивших северные древнерусские диалекты (те, на основе которых сложился собственно русский язык) от южных, на основе которых сложился украинский язык”,  справедливо писал Л.П. Якубинский .
3. Так называемое “второе полногласие”, охватившее многие северновеликорусские диалекты. Оно носило позиционный характер и возникало в корнях типа *tъrt, tъlt, tьrt, tьlt, если они находились перед слабым редуцированным: вьрхъ  [в’ер’oх], но вьрха  [в’ерха], гърбъ  [гороб] (ср. Горобченко), но гърбатъ  [горбат], стълбъ[столоп] (ср. остолоп), Тържька [торошка] и др. Природу “второго полногласия” вскрыл и описал академик А.А. Шахматов в работе “Из истории звуков русского языка” (1903 г.).
В русский литературный язык проникло лишь несколько слов с “вторым полногласием”: полон (краткая форма от прилагательного полный) из пълнъ, веревка из вьрвъка, сумеречный из соумьрчьныи, остолоп из остълпъ, чёрен из чьрнъ.
В корнях, восходящих к сочетаниям типа *trъt, tlъt, trьt, tlьt, следствия падения редуцированных различались в говорах древнерусского языка. В диалектах, давших жизнь великорусскому языку, редуцированные в подобных корнях всегда находились в сильной позиции и переходили в гласные полного образования: крьстъ  [кр’ест], крьста  [кр’еста΄], кръвь  [кров’], кръвавыи [крова΄вый]. В говорах же, которые легли в основу украинского и белорусского языков, [ъ]и [ь]могли оказаться как в слабой, так и в сильной позиции. Слабые [ъ]и [ь]исчезали, и тогда здесь возникали слоговые плавные: крьста  [крста], кръвавыи  [крвавыи], но крьстъ  [кр’ест], кръвь  [кров’]. Украинский язык избавился от слоговых плавных с помощью гласного [и], а белорусский  с помощью [ы]: укр.кривавы, гримети, тривога, белорусск.крывавы, грымець, трывога.
4. Переход [и] в [ы] на стыке морфем после твердого согласного при утрате слабого [ъ]: въ инъ миръ  вынъ миръ, съ инhмь дhломь  сынhмь дhломь; отсюда: сыграти из съиграти, отыскати из отъискати. Появление [ы]на месте [и] повлекло за собой изменение статуса звука [ы]: из ранее самостоятельной фонемы [ы] превращается в позиционный вариант фонемы [и], который появляется после твердого согласного на месте [и]: игла  с иглой [сыглой], кот и повар [кот ы повар].
Вероятно, после падения редуцированных шел процесс утраты конечного безударного [и] в ряде глагольных форм:
а) в инфинитиве (играти[игра΄т’],стот"ти[стоjа΄т’]);
б) во 2-м лице ед.ч. глаголов настоящего (будущего) времени (чита~ши  [ч’ита΄jеш], носиши  [но΄с’иш];
в) в повелительном наклонении (въстани [фстан’],с"ди[с’ад’].
Связано это явление, как и падение редуцированных, со сменой типа ударения в древнерусском языке: в безударном конце слова гласный [и] редуцируется, а затем и вовсе исчезает. В говорах, легших в основу украинского языка, это [и] сохранилось:казати (‘оказать’), опочивати (‘спать’), подати, почати (‘начать’) и пр.
Исчезало и начальное безударное [и] из [jь], но этот процесс отразился лишь в южных и западных древнерусских диалектах, и следы его видны в современном украинском языке: играти  укр. грати, извhстьно укр. звiсно, исподьница  укр. спiдниця(‘юбка’) и т.д. Аналогичный процесс испытали и некоторые имена собственные, заимствованные древними русичами из греческого, еврейского и латинского языков: Исидоръ  Сидор, Илларiонъ  Ларион, Игнатъ  Гнат, Иосифъ  Осип и пр.

7. 
   Следствия падения редуцированных в области согласных звуков
   

Многообразны следствия падения редуцированных в области согласных звуков.
1. После падения слабых редуцированных звонкий согласный, оказавшись в абсолютном конце слова, оглушался: доубъ  [дуп], возъ  [вос], дhдъ[д’ěт] и пр.
“Многообразные явления, наблюдающиеся в результате падения редуцированных на конце слова, представляют собой, по существу, проявление одной тенденции  тенденции к редукции, ослаблению артикуляции по направлению к концу слова, прежде всего перед паузой. Эта тенденция проявляется в ослаблении артикуляции согласных, оказавшихся на конце слова после утраты конечных редуцированных, и основана на том, что славянской речи и в древности, как и теперь, был свойствен так называемыйслабыйотступ, то есть постепенный переход органов речи от работы к покою” .
Оглушение конечного согласного охватило большинство говоров древнерусского языка, но некоторые из них, в частности те, что легли в основу украинского языка, и примыкающие к ним, сохранили в абсолютном конце слова звонкие согласные. Эта черта отличает и сейчас украинский язык от русского: ср. укр. дiд и русск. дед [д’ет], лiз и лез [л’ес].
2. Появление славянского [ф] из звука [в], оказавшегося в абсолютном конце слова или в положении перед глухим согласным: коровъ[коро΄ф],травъка [тра΄фка]. Это стало возможным только потому, что в большинстве говоров древнерусского языка согласный [в] из билабиального (губного) к XI - XII вв. превратился в губно-зубной. Таким образом, падение редуцированных способствовало превращению [ф] в полноправную фонему древнерусского консонантизма. До падения редуцированных [ф] был возможен лишь в заимствованных словах. В устной речи восточных славян этот звук заменялся похожими славянскими звуками:Филипп Пилип, Евстафий Остап, фонарь  понарь, Иосиф  Осип, Фома  Хома, Афанасий  Опанас и пр.
3. Падение редуцированных обусловило появление в древнерусском языке новых ранее невозможных сочетаний согласных звуков. Слабые редуцированные, исчезая, вынуждали к соседству те согласные звуки, которые раньше были отделены друг от друга редуцированными. Так, например, обычными для древнерусских слов стали сочетания любых согласных с [j]: [лj], [рj], [мj], [нj], [зj], [сj], [бj], [пj], [вj], [дj], [тj], [шj], [чj](ср. русск. колья, перья, комья, тенью, друзья, колосья, бью, копьё, кумовья, поводья, братья, шью, ночью и т.д.). В праславянскую эпоху большинство согласных, оказавшись перед [j], испытало бы переходное смягчение (*vod + jь ст.-сл. вождь, *nos + jaноша, *voz + jQ вож@ и т.д.) или же [j], смягчив предшествующий согласный, растворился бы в нем (*mor + je мор’е, *kon + jь кон’ь, *pol + je пол’е).
В современном русском языке сочетания согласных с [j], возникшие после падения редуцированных, представлены достаточно широко. В украинском же и белорусском языках эти сочетания не сохранились: [j] ассимилировался с предшествующим согласным, в результате чего возникли двойные мягкие согласные. Ср., например, укр. колосся (‘колосья’), весiлля (‘свадьба’), життя (‘жизнь, житьё’); белорусск. калосся, вяселля, свиння.
После падения редуцированных обычными стали сочетания:
[тл]: др.-р. котьлъ  котьла[котла΄], русск. тлеть, петля, отличие и пр.;
[дл]: др.-р. сhдьло [с’ěдло΄], русск. для, подле, подлость, предлог и пр.;
[пш]: др.-р. пьшеница[пш’ен’и΄ца], русск. пшено, пшенный, пшеничный и пр.;
[пт]: др.-р. пътица [пт’и΄ца], русск. птенец, лапти, роптать и пр.;
[кт]: др.-р. къто [кто], русск. кто, локти, ногти [но΄кт’и], когти [ко΄кт’и] и пр.;
[пс]: др.-р. пьсъ  пьса[пса], русск. псарня, псарь, псина, псовый и пр.;
[пн]: др.-р. пьнь  пьн"[пн’а], русск. пнуть, ступня, заступник и пр.;
[мн]: др.-р. мъного[мно΄го], русск. мнение, множество, помнить, Коломна и пр.
Однако не все сочетания согласных звуков, возникшие в результате падения редуцированных, “понравились” нашим предкам. Многие из них оказались труднопроизносимыми. Не случайно историки языка описывают 4-е следствие падения редуцированных в области консонантизма - упрощение труднопроизносимых групп согласных.
Обычно упрощение достигалось за счет устранения (выпадения) одного из 2-4-х согласных, скопившихся либо в абсолютном конце слова, либо перед одним гласным. Характерные примеры такого упрощения можно наблюдать в формах ед.ч. муж.р. причастий на -л-: др.-р. пеклъ[п’екл], русск. пёк, но пекла; др.-р. неслъ[н’есл], русск. нёс, но несла; др.-р.стереглъ[ст’ер’е΄гл], русск. стерёг, но стерегла.
Русская орфография, которая по преимуществу опирается на морфологический принцип, часто не отражает на письме упрощения труднопроизносимой группы согласных: др.-р. сълньце  [со΄лнц’е], русск. солнце [со΄нцъ]; др.-р. сьрдьце  [с’е΄рдц’е], русск. сердце [с’е΄рцъ]; др.-р. поздьно [по΄здно], русск. поздно [по΄знъ] и пр.
Иногда в результате упрощения труднопроизносимой группы согласных изменяется не только звуковой и графический облик слова, но и его морфемная структура. Так, из дьбр"ньскъвозникло Брянск, из бедрьцевая  берцовая, из Пльсковъ Псков, изстьга зга (ср. не видно ни зги), из истъба изба и пр.
Упрощение труднопроизносимой группы согласных происходило не обязательно за счет выпадения какого-либо согласного. Внутрь этой группы согласных внедрялся новый гласный лишь для того, чтобы можно было сохранить в произношении все согласные. Так, например, в слове огнь после утраты конечного слабого редуцированного осталась труднопроизносимая группа согласных [огн’], и между [г] и [н] появляется “незаконный” [о]: русск. огонь; то же самое наблюдается в словах: др.-р. оугль, ср.русск. уголь; др.-р. сестръ, ср. русск. сестёр и пр.
В говорах это явление приобрело больший “размах”: журавель из жоуравль, рубель из роубль, театор из театр, корабель из корабль и т.д.
5. Падение редуцированных повлекло за собой отвердение конечного губного [м], за которым некогда стоял слабый редуцированный [ь]: др.-р. дамьрусск. дам; съ огньмьрусск. с огнем и пр.
В современном русском литературном языке на конце слова иногда сохраняется мягкий [м’] (семь, восемь, наземь), который поддерживается формами косвенных падежей (семи, семью, о семи; восьми, восемью, о восьми) или однотипными словами той же части речи (пять, шесть, девять, десять).
В некоторых северновеликорусских говорах отвердение конечных губных согласных прошло более активно, чем в тех, которые легли в основу русского литературного языка: сем, восем, назем, голуп (из голоубь), кроф (из кръвь), руп (из роубль),постаф (из постави).
6. При стечении согласных в одном слоге после падения редуцированных возможна была ассимиляция впередистоящего согласного последующему либо по глухости-звонкости, либо по твердости-мягкости: къдh [кд’ě]где ; съдоровъ  [сдоро΄в]  здоров; на тържькоу  [наторжку΄]  [натаршку΄]; оузъкими[у΄зк’им’и][у΄cк’им’и]; вhрьныи  [в’ě΄р’ныи]  [в’ě΄рныи]; небесьныи  [н’еб’е΄с’ныи]  небе΄[сн]ыи; правьда  [пра΄в’да]  [пра΄вда] и пр.
Следует отметить, что ассимиляция по звонкости не проходила перед сонорными [м], [н], [л], [р], а иногда и перед шумными [в], [j], которые были близки к сонорным: отърицати  [отр’ица΄т’и], съломити  [слом’и΄т’и], отъмhна  [отм’ě΄на], сън"ти  [сн’а΄т’и].
Ассимиляции по твердости не подвергался никогда [л’]: вольныи[во΄л’ныи], русск. вольный, больныи[бол’но΄и], русск.больной и пр.
7. В результате падения редуцированных могли возникнуть такие сочетания, в которых впередистоящий согласный подвергался диссимиляции из-за артикуляционной близости со следующим согласным: легъкыи[л’е΄гкыи][л’о΄хк’ий], чьто  [что]  [што], коньчьно[кон’е΄чно][кон’е΄шно] и пр.
После падения редуцированных в древнерусском языке установились новые отношения согласных по признаку глухости-звонкости: в положении перед гласными, сонорными, [в] и [j] глухие и звонкие согласные различаются, а на конце слова и в положении перед парными глухими и звонкими согласными они не различаются.
Кроме того, после падения редуцированных произошло полное освобождение твердости-мягкости согласных от позиционных условий. Если до падения редуцированных твердость или мягкость большинства согласных определялась обычно качеством последующего гласного, то с XIV в. согласный мог сохранять свою мягкость и в абсолютном конце слова, и в положении перед согласными. В великорусском языке уже сложилось 12 коррелятивных пар согласных фонем, различающихся по признаку твердости-мягкости: [б-б’], [п-п’], [з-з’], [с-с’], [д-д’], [т-т’], [в-в’], [ф-ф’], [м-м’], [л-л’], [р-р’], [н-н’]. Остальные фонемы остались непарными либо по твердости, либо по мягкости.
Таким образом, падение редуцированных значительно приблизило звуковую систему древнерусского языка к современной русской звуковой системе.