…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

nicos
[96]
.
Я обернулся и увидел Майка Кослоу, великолепного (даже сверхъестественно) в
узких черных джинсах и белой рубашке с отложным воротничком. За его спиной
висело на шнурке сомбреро, талию перепоясывал многоцветный кушак. Я увидел и
других футболистов, включая Джима Ладью, в таких же нелепых нарядах,
лавирующих среди гостей с подносами. Майк, озорно улыбаясь, протянул свой.
— Канапе, сеньор Амберсон?
Я взял маленькую креветку, насаженную на зубочистку, окунул в соус.
— Отличный прикид. Прямо-таки Шустрый Гонсалес
[97]
.
— Не туда смотрите. Если хотите увидеть 
настоящий
прикид, посмотрите на
Винса Ноулса. — Он кивнул куда-то за сетку, у которой группа учителей неуклюже,
но с большим энтузиазмом играла в волейбол. Я увидел Винса во фраке и цилиндре.
Его окружали дети, зачарованно наблюдавшие, как он вытаскивает шарфы из
воздуха. Получалось хорошо, благо зрители были настолько малы, что не замечали,
как шарфы выползают из его рукавов. Гуталиновые усы блестели на солнце. — Если
на то пошло, я бы предпочел выглядеть как Козленок Франсиско
[98]
, — добавил
Майк.
— Я уверен, что вы все — отличные официанты, но кто, скажи на милость,
убедил вас так одеться? Тренер знает?
— Должен, он же здесь.
— Да? Я его не видел.
— Он жарит мясо и общается с Клубом поддержки
[99]
. Что же касается
одежды… миз Мими умеет убеждать.
Я подумал о подписанном мной контракте.
— Я в курсе.
Майк понизил голос.
— Мы все знаем, что она больна. А кроме того… я думаю об этом как о
спектакле. — И он изобразил тореадора — не такая простая задача, если держишь
поднос с канапе. — 
¡Arriba!
[100]
— Неплохо, но…
— Я понимаю, еще не вжился в эту роль. Должен в ней 
раствориться
, так?
— У Брандо это получается. И что ты собираешься делать осенью, Майк?
— В выпускном классе? Если Джим с мячом? А я, Хэнк Альварес, Чип Уиггинс
и Карл Крокетт в линии? Мы выиграем первенство штата и привезем золотой мяч и
кубок.

---

— Мне нравится твой настрой.
— Вы будете ставить пьесу этой осенью, мистер Амберсон?
— Есть такие планы.
— Хорошо. Отлично. Приберегите роль для меня… но, с учетом футбола, она
должна быть маленькая. Послушайте музыкантов, неплохо играют.
Они играли гораздо лучше, чем «неплохо». Логотип на барабане гласил, что
группа называется «Найтс». Солист отсчитал «раз-два-три», и они заиграли «Ох,
моя голова», старую песню Ричи Валенса — впрочем, не такую уж старую для лета
шестьдесят первого, хотя Валенс уже два года как погиб.
Я налил пива в бумажный стаканчик и пошел к эстраде. Голос солиста
показался мне знакомым. Звучавшие, как аккордеон, клавишные тоже. И внезапно
все сложилось. Это же Дуг Сэм
[101]
, у которого скоро появятся свои хиты: «Ей
хочется» и «Мендочино». Случится это во время Британского вторжения
[102]
,
поэтому группа, в основном игравшая техано-рок, возьмет себе псевдоанглийское
название «Квинтет сэра Дугласа».
— Джордж? Подойдите сюда, я хочу вас кое с кем познакомить.
Я повернулся. Мими спускалась по склону-лужайке в компании женщины. При
знакомстве с Сейди мне — да и не только мне, я в этом не сомневаюсь — прежде
всего бросился в глаза ее рост. Она надела туфли на низком каблуке, как и все
присутствовавшие здесь женщины, понимавшие, что вторую половину дня и вечер
проведут на ногах под открытым небом, но Сейди в последний раз надевала туфли с
каблуками на свою свадьбу, а может, и тогда предпочла платье до пола, скрывающее
низкие каблуки либо полное их отсутствие, чтобы не смешить людей, возвышаясь
над женихом, когда они стояли у алтаря. Макушка Сейди отстояла от земли футов на
шесть, может, и больше. Я, конечно, перерос девушку дюйма на три, но, кроме меня,
из всех присутствующих мужчин сверху вниз на нее могли посмотреть только
тренер Борман и Грег Андервуд с кафедры истории. Грега за худобу прозвали
каланчой, а Сейди, как говорили в те времена, была хорошо сложена. Она об этом
знала, но стеснялась, вместо того чтобы гордиться. Это чувствовалось по ее походке.