|
Он заметит меня и заговорит со мной,
подумал я.
Спросит: «А не вы ли
живете под нами? И что вы тут делаете?» Если это случится, будущее
изменится. Нехорошо.
Я неотрывно разглядывал туфли и сапоги в витрине и чувствовал, как на
загривке выступает пот и каплями скатывается по спине. Когда же рискнул и бросил
взгляд влево, Ли исчез, как по мановению волшебной палочки.
Я зашагал по улице. Пожалел, что не надел кепку или даже темные очки. Ну
почему я об этом не подумал? Паршивый из меня получался секретный агент.
Я подошел к кофейне в середине квартала. На табличке в витрине прочитал:
«ЗАВТРАК ВЕСЬ ДЕНЬ». В зале Ли не было. За кофейней начинался проулок. Я
медленно поравнялся со входом в него, посмотрел направо, увидел Ли. Точнее, его
спину. Он достал из бумажного пакета фотоаппарат, но не фотографировал. Пока не
фотографировал. Исследовал мусорные баки. Поднимал крышки, заглядывал
внутрь.
Каждая клеточка моего тела — то есть каждое нервное окончание — требовала,
чтобы я миновал проулок не останавливаясь, прежде чем Ли повернется и заметит
меня, но острое любопытство заставило чуть задержаться. Думаю, на моем месте
так поступило бы большинство. Часто ли доводится наблюдать за человеком,
планирующим хладнокровное убийство?
Он прошел чуть дальше, затем остановился у круглой металлической крышки,
лежавшей на бетонном основании. Попытался поднять. Не вышло.
Проулок, без асфальта, весь в рытвинах, уходил вглубь ярдов на двести.
Примерно в середине его перегораживала металлическая цепь, за ней тянулся
заросший сорняками пустырь, ведший к высокому дощатому забору, увитому
плющом, сильно усохшим за холодную зиму. Ли отодвинул плющ в сторону,
попытался раскачать доску. Она отошла, и Ли заглянул в дыру.
Аксиома насчет яиц и омлета, несомненно, верна, но я чувствовал, что слишком
уж долго испытываю терпение удачи, и прошел дальше. В конце квартала
остановился у церкви, которой заинтересовался Ли. Называлась она церковь Святых
Последних Дней на Дубовом лужке. На доске объявлений указывалось, что
регулярные службы проходят утром каждое воскресенье, а по средам в семь вечера
проводятся специальные службы для новичков, за которыми следует час общения. С
закусками и напитками.
Десятое апреля выпадало на среду, и план Ли (при условии, что это не план де
Мореншильдта) перестал быть для меня тайной: заранее спрятать винтовку в
проулке и подождать, пока служба для новичков — и час общения, разумеется —
подойдет к концу. Услышать прихожан, выходящих из церкви, смеющихся и громко
разговаривающих по пути к автобусной остановке. Автобусы ходили каждые
четверть часа, буквально следовали один за другим. Выстрелить, вновь спрятать
винтовку за качающейся на одном гвозде доской (а совсем не у железнодорожных
путей), потом смешаться с прихожанами. И уехать на первом же автобусе.
Посмотрев направо, я успел заметить, как Ли выходит из проулка. Фотоаппарат
вновь лежал в бумажном пакете. Он направился к автобусной остановке и
привалился к столбу. Подошел мужчина, о чем-то спросил. Скоро они уже увлеченно
беседовали. Ли болтал с незнакомцем или с еще одним другом де Мореншильдта?
Обычным прохожим или другим заговорщиком? Может, со знаменитым
Неопознанным Стрелком, который — согласно версии заговора — стрелял с
заросшего травой холма около Дили-плазы, когда там появился кортеж Кеннеди? Я
сказал себе, что это бред, но узнать, о чем они говорили, не представлялось
возможным. И я на это плюнул.
Я все равно не мог знать что-либо наверняка, во всяком случае, пока
собственными глазами не увижу, что десятого апреля Освальд работает в одиночку.
И хотя это не полностью рассеяло бы мои сомнения, но позволило бы действовать.
Позволило бы пойти на убийство отца Джун.
Автобус подкатил к остановке. Секретный агент Икс-19 — также известный как
Ли Харви Освальд, прославленный марксист, поколачивающий жену, — вошел в
салон. Когда автобус скрылся из виду, я вернулся к проулку и прошел до конца. Он
выводил на большой двор. По одну руку, рядом с колонкой для заправки сжиженным
газом, стоял «шевроле-бискейн» пятьдесят седьмого или пятьдесят восьмого года.
По другую я видел треногу с мангалом. А за мангалом — задний фасад большого
темного дома. Генеральского дома.
Посмотрев вниз, я заметил в пыли следы: здесь что-то волокли. Они вели к
одному из мусорных баков. Я не видел, как Ли переставлял его, но понял зачем.
Вечером десятого апреля он собирался положить на контейнер винтовку, чтобы
стрелять с опоры.
8
В понедельник, двадцать пятого марта, Ли шел по Нили-стрит с длинным
свертком. Приникнув к щелке между шторами, я разглядел отпечатанные на плотной
коричневой бумаге большие красные буквы: «ЗАКАЗНОЕ ОТПРАВЛЕНИЕ» и
«ЗАСТРАХОВАНО». Впервые у меня возникло ощущение, что он нервничает и
воровато оглядывается, действительно видя Нили-стрит, а не странные пейзажи,
нарисованные его воображением. Я знал, что в свертке: винтовка «Каркано»
(известная также как «Манлихер-Каркано») с оптическим прицелом, купленная в
магазине «Спортивные товары Клейна» в Чикаго. Через пять минут после того, как
он поднялся по лестнице на второй этаж, оружие, с помощью которого Ли
намеревался изменить историю, уже стояло в стенном шкафу над моей головой.
Шесть дней спустя Марина сфотографировала его с винтовкой в руках у окна моей
гостиной, но я этого не видел. Знаменитая фотосессия проводилась в воскресенье,
когда я находился в Джоди. По мере того как приближалось десятое апреля, уик-
энды с Сейди становились все более важными, все более
Do'stlaringiz bilan baham: |
