Творческий путь М. М. Пришвина

ТЕМА: Творческий путь М.М.Пришвина
ПЛАН:

1. 
   Начало творческого пути
   
2. 
   «Кладовая солнца»
   
3. 
   Литература
   

Особенности художественного мироощущения Пришвина. «Моя литература — это моя собственная жизнь», — сказал Пришвин. И это действительно так: по сути, все созданное им — это художественно переосмысленный его жизненный путь и духовные искания. Всю жизнь он писал одну книгу — о самом себе, лишь одно произведение не имеет ничего общего с личной его судьбой — повесть «Серая Сова», об американском индейце, — все же остальное вобрало в себя его опыт, наблюдения, раздумья. Трудно назвать другого писателя, у которого так органично слилась бы личная жизнь с творчеством.

Пришвин считал, что, «для того чтобы стать писателем, нужно уметь следить за собственной личной своей жизнью», но этого мало, чтобы стать настоящим художником: «Чтобы сделаться художником, нужно еще это свое увидеть отраженным в мире природы и человечества». Для Пришвина-философа человек, отношения между людьми — часть Вселенной, и «условием истинного творчества должна быть его органичность, то есть сознание творцом цельности, единства в происхождении мира, связи себя самого со всеми живыми и мертвыми. Это условие присутствия чувства общей жизни или мира, всего мира необходимо для творчества, как рычаг...». И только то произведение будет интересно, в котором «личное является на фоне великого исторического события. А событие историческое есть всегда... Если же нет сейчас видимого, то нужно найти невидимое». Эти высказывания писателя помогают понять своеобразие его художественного метода.

Пришвин старался осмыслить особенности своей творческой позиции, которая была непонятна многим его современникам. «Я соприкасаюсь своей личной жизнью с жизнью всего мира и записываю это сопереживание, как путешественник видит новое, удивляется и записывает», — говорит он. Самого себя он рассматривал как часть окружающего мира, «частицу мирового Космоса», к своей жизни относился как к литературному факту, и поэтому объектом познания и изображения становилось все, что происходило на его глазах и в его душе. На склоне жизни он размышлял о своем творчестве: «И теперь вижу ясно, что все написанное мною и признанное было отдельные искорки из пережитого мною, из моей собственной жизненной поэмы. Если же люди эти искры узнают и понимают, значит, и они переживают эту поэму».