Тысячеликий герой

Тысячи и одной ночи
. Юный и красивый принц, единственный сын царя
Персии Шахримана, упорно отвергал неоднократные увещевания,
предложения, требования и, наконец, повеления своего отца поступить как
нормальный человек и жениться. Когда эта тема была затронута впервые,
юноша ответил:
«О мой отец, знай, что у меня нет стремления жениться, и душа моя не
расположена к женщинам, ибо много книг я прочел и немало слышал
разговоров об их лукавстве и вероломстве, и как сказал поэт:
О женщинах меня ты спрашиваешь,
Я отвечу: На редкость сведущ я в делах их!
Коль голова седеет у мужчины и кошелек пустеет,
Не пользуется он благосклонностью у них.
А другой сказал:
Отвергни женщин — и будешь ты служить полней Аллаху;
Тот юноша, что волю женщинам дает, оставить должен всякую
надежду на взлет мечты.
И в поисках его неведомого и высокого творенья они препятствие
ему
Хоть сотни лет потрать он на изучение наук и разных знаний».
А закончив стихи, он продолжил: «О мой отец, супружество — это то,
на что я никогда не дам согласия; нет, даже если бы пришлось мне испить

---

чашу смерти». Когда султан Шахриман услышал эти слова от своего сына,
свет померк в его очах, и горе охватило его; но из-за большой любви, что он
питал к своему сыну, он не был расположен еще раз заводить разговор о
своем желании и не сердился, а окружил сына всяческой заботой.
Только когда прошел год, отец снова задал свой вопрос, но юноша был
непреклонен в своем отказе жениться и снова зачитал ему стихи поэтов.
Султан посовещался со своим визирем, и тот, посоветовал:
«О царь, подожди еще год, и если после этого ты захочешь
говорить с ним о женитьбе, то не делай этого наедине, а обратись
к нему в день праздника, когда все эмиры и визири со всею
армией твоею будут стоять пред тобою. И когда все соберутся,
тогда пошли за своим сыном, Камар аль-Заманом и призови его к
себе; и когда он явится, заговори с ним о супружестве пред
визирями, и знатью, и офицерами, и военачальниками твоего
государства; и тогда он наверняка оробеет и, смутившись их
присутствием, не посмеет ослушаться твоей воли».
Однако когда такой момент наступил и султан Шахриман перед всеми
объявил сыну о своей воле, принц на некоторое время опустил голову, а
затем поднял ее к своему отцу и, движимый юношеским безрассудством и
поистине детской наивностью, ответил: «Что до меня, то я не женюсь
никогда; уж лучше мне испить чашу смерти! Что ж до тебя, то ты велик
годами и мал умом: разве ты уже дважды до сего дня не говорил со мною о
женитьбе, и разве я не отказался? Воистину страдаешь ты старческим
слабоумием и не годен править даже стадом овец!» Сказав так, в приступе
ярости Камар аль-Заман расцепил сжатые за спиной руки и закатал рукава
до плеч перед своим отцом; более того, будучи в разгоряченном состоянии
духа, он прибавил множество слов своему родителю, сам не ведая, что
говорит.
Царь был смущен и посрамлен, так как все произошло в присутствии
знати и военачальников, собравшихся по случаю большого праздника и
государственного события; но вскоре в нем заговорило величие царского
сана, он закричал на сына и привел того в трепет. Затем он обратился к
стражникам, стоящим перед ним, и приказал: «Схватите его!» И те вышли
вперед, схватили принца и подвели к отцу, который велел связать сыну
руки за спиной и в таком виде поставить пред всеми присутствующими. И
принц склонил голову в страхе и боязни, лоб и лицо его покрылись
капельками пота; его охватил сильный стыд и замешательство. Затем отец

---

стал ругать его и осыпать бранью и закричал: «Будь ты проклят, дитя
прелюбодеяния и выкормыш омерзенья! Как осмеливаешься ты отвечать
мне подобным образом в присутствии моих военачальников и солдат?
Никто прежде не наказывал тебя. Знаешь ли ты, что содеянное тобою
унизило меня пред всеми моими подданными?» И царь приказал своим
стражникам ослабить ремни на руках сына и заточить его в одном из
бастионов цитадели.
Принца схватили и бросили в старую башню с полуразрушенным
залом, в центре которого размещался развалившийся колодец, но прежде
этот зал подмели, отряхнули от пыли подстилку на полу, и внесли ложе, на
которое положили матрац, покрывало и подушку. А затем принесли
большой фонарь и восковую свечу; ибо в этом месте было темно даже
днем. И, наконец, стражники привели туда Камар аль-Замана и поставили у
двери евнуха. Когда все ушли, принц, опечаленный духом и с тяжелым
сердцем, виня себя и раскаиваясь в том, что оскорбительно вел себя по
отношению к отцу, упал на ложе.
Тем временем в далекой Китайской империи подобное приключилось
с дочерью царя Газура, Властителя Островов и Морей и Владыки Семи
Дворцов. Когда красота ее явила себя во всем великолепии, а молва о ней
разнеслась по всем сопредельным странам, все цари стали слать к ее отцу
гонцов и просили руки принцессы; отец говорил с ней об этом, но ей была
ненавистна сама мысль о замужестве. «О мой отец, — отвечала она, — я не
хочу замуж; ни в коей мере, ибо я женщина, наделенная верховной
властью, и царица-властительница, вольная повелевать всякому. Зачем же
мне это, чтобы мужчина стал повелевать мною». И чем больше она
отвергала тех, кто искал ее руки, тем сильнее становилось их рвение, и все
царственные особы — властители островов, лежащих в китайских
пределах, 
посылали 
дары 
и 
редкостные 
подношения 
ее 
отцу,
сопровождаемые посланиями, в коих просили ее руки. Поэтому он
настаивал, вновь и вновь затевая разговоры о свадьбе; но она неизменно
отвечала ему отказом, пока наконец в ярости не обратила к нему свой
гневный взор и вскричала: «О мой отец, если ты хоть раз еще упомянешь
при мне о замужестве, я уйду в свою комнату и возьму меч и, вонзив его
рукоять в землю, нацелю его острие себе в живот; затем изо всех сил я
ринусь вперед и буду падать, пока он не пронзит мою спину, и так я убью
себя».
Когда царь услышал эти слова, свет погас в его глазах, и сердце его
опалил огонь, ибо он боялся, как бы она не убила себя; и он был
преисполнен смятения, не зная как ему быть с нею и со всеми

---

царственными искателями ее руки. И тогда он сказал ей: «Если уж тебе
предопределено никогда не жениться и это непоправимо, тебе придется
воздержаться от того, чтобы гулять где вздумается и выходить к людям».
Затем он поместил ее в доме и закрыл в комнате, назначив десять старух в
качестве нянек и соглядательниц, чтобы караулить ее, и запретил ей
посещать Семь Дворцов. Более того, он уже не скрывал, что гневается на
нее, и отправил послания всем царям, дав им знать, что она одержима
безумием от руки Великого Джинна
[93]
.
Когда и герой и героиня, разделенные целым азиатским континентом,
оба следуют путем отречения, воистину можно уповать лишь на чудо, дабы
свершилось единение этой изначально обреченной четы. Где же искать ту
силу, что способна разорвать заклятие отречения от жизни, разрешив
негодование двух инфантильных отцов?
Ответ на этот вопрос — всегда один и тот же во всей мировой
мифологии. Ибо, как настойчиво повторяется на священных страницах
Корана: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Тебе мы
поклоняемся и просим помочь!» Вся проблема сводится к тому, в чем
состоит механизм этого чуда. И секрет этот откроется нам только на
последующих страницах нашей 
Тысяча и одной ночи
.