ТерроризМ. К методолОгии проблематизАцИИ

Смысл, содержание и соотношение понятий
«радикализм», «экстремизм» и «терроризм»
Прежде всего рассмотрим понятия «радикализм», «экстремизм» и «тер
-
роризм» и как они соотносятся между собой. Исследователи стремятся кон
-
цептуализировать феномены и отражающие их понятия, но разброс мнений 
столь велик, что привести их к общему знаменателю практически невозмож
-
но. До сих пор фактически отсутствует единая интерпретация, согласованные 
дефиниции, не разработана методологическая база исследования комплек
-
са явлений, покрываемых терминами (концептами) «радикализм» и «экстре
-
мизм». Американские эксперты Реми Кросс и Дейвид Сноу отмечают, что 
«социо логические представления о радикализме и радикалах часто были не­
определенными и нечеткими… Эта концептуальная двусмысленность частич
-
но объясняется тем фактом, что радикализм и радикалы часто определяются 
в зависимости от контекста» [20, p. 116].
Действительно, в разных странах и даже в одной и той же стране, но в раз
-
ные периоды времени данные понятия могут наполняться различным содер
-

---

Радикализм, экстремизм и терроризм. К методологии проблематизации 
53
жанием, восприниматься и трактоваться по­разному и, соответственно, вызы
-
вать к себе разное отношение.
Некоторые радикалы до сих пор пытаются манипулировать первоначаль
-
ным значением термина, проистекающим из его этимологии (от латинского 
значения «корень», «истоки»). Они опираются на высказывание одной из са
-
мых известных радикальных политических деятелей мира в 1960–1980­х гг. 
американки Анжелы Дэвис: «…радикальный просто означает понимание 
истоков вещей» [19].
Так, идеолог современного анархизма Джефф Шантц утверждает, что ра
-
дикализм – это не стратегия, как часто ошибочно утверждают. Это – сущест
-
венно важный подход к жизни, позволяющий ориентироваться в современном 
мире. По его мнению, «быть радикалом означает не ограничиваться лежащи
-
ми на поверхности считающиеся само собой разумеющимися предположения
-
ми, слишком легкими объяснениями, неудовлетворительными ответами и па
-
нацеями, которые изображают из себя решения проблем» [24, p. 7].
Некоторые российские исследователи придерживаются той точки зрения, 
что радикализм «означает способ мышления и связанную с ним модель по
-
ведения, для которых характерны: фундаментализм… утопизм… революцио
-
низм» [16, с. 258].
Трудно не согласиться с этой характеристикой феномена, но вместе с тем 
имеет смысл более конкретизировать его и подчеркнуть ряд сущностных 
черт, которые не отражены в приведенном определении. На наш взгляд, ра
-
дикализм характеризуется 
абсолютизацией «простых» решений
для сложных 
и многогранных социальных, политических, экономических, межэтнических, 
религиозных, экологических и иных проблем, 
оправданием
и 
идеализацией
насилия
как «эффективного» средства прямого и незамедлительного дейст
-
вия, тем самым 
иллюзорной надеждой
преодолеть социальную и политиче
-
скую беспомощность, 
отсутствием толерантности и готовности к диалогу 
и компромиссам.
В российской политологии превалирует точка зрения, что радикализм 
и экстремизм – это два разных явления. Но относительно того, как они соот­
носятся друг с другом, – мнения существенно расходятся. Широкое распро
-
странение получило представление о том, что радикализм отличается от 
экстремизма тем, что он проявляется в сфере идей, тогда как экстремизм – 
в сфере действий
1
. 
С нашей точки зрения, это несколько упрощенное толкование двух фено
-
менов. Практически предлагается следующая модель интерпретации: ради
-
1 
«Радикализм как идеологию, как систему определенных политических взглядов недо
-
пустимо смешивать с “крайними”, экстремистскими формами политических практик… Экс
-
тремизм нацелен прежде всего на действие. Радикализм же – это скорее обдуманные мысли 
по изменению чего­либо, которые, скорее всего, поддерживает общество, но не поддерживает 
власть» [3, с. 236].

---

54
В. Г. Осипов
кальные идеи порождают экстремистские действия. Столь узкое определение 
встречается и в международных документах. Так, в Резолюции Европейского 
парламента сказано: «…(Р)адикализация стала термином, используемым для 
описания явления приобретения людьми нетолерантных мнений, взглядов 
и идей, которые могут привести к насильственному экстремизму» [22, p. 3].
Действительно, все больше исследователей и политиков­практиков, вклю
-
чая государственных деятелей, склоняются к интерпретации экстремизма ис
-
ключительно как 
совокупности определенных действий
. Так, в Шанхайской 
конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом приводится 
именно такое определение понятия «экстремизм» [18, ст. 1.3].
Тем самым идеи, взгляды и их распространение не подпадают под дан
-
ную интерпретацию экстремизма и относятся – открыто или по умолчанию – 
к радикализму. Из этого не следует, однако, что радикализм – это только ра
-
дикальные идеи и представления. Он может включать в себя и радикальную 
деятельность. С точки зрения российского политолога М. К. Арчакова, по
-
нятия «радикализм» и «экстремизм» различаются не тем, что одно явление 
охватывает сферу идей, а другое – действия: «…четким критерием, разгра
-
ничивающим политический радикализм и политический экстремизм, явля
-
ется применение экстремистами нелегитимного противоправного насилия» 
[2, с. 50–51].
Следует отметить, что опасность радикализма заключается еще и в том, 
что он может порождать ответный радикализм, усиливая спираль конфронта
-
ции, недоверия и противоборства.
Крайним выражением политического экстремизма является терроризм. 
Терроризм – это практика террора, использование насилия и устрашения [5]. 
Именно на этих характеристиках заостряют внимание многие национальные 
законы о борьбе с терроризмом
1
. В международно­правовой сфере, однако, до 
сих пор нет определения терроризма. В нескольких принятых международ
-
ных Конвенциях содержатся рабочие определения конкретных видов проти
-
воправных действий, на борьбу с которыми направлены эти международно­
правовые документы (например, [7], [8], [9]), но нет ни одного определения 
терроризма, террористов или террористических актов. Не содержится опреде
-
ления и в Европейской конвенции 1977 года о пресечении терроризма и в Кон
-
венции Совета Европы 2005 года о предупреждении терроризма.
Примечательно, что если раньше говорилось о государственном террориз
-
ме, то в последние десятилетия на международном уровне говорится только 
о терроризме негосударственных акторов, применяющих насилие.
Нередко радикализируется сам дискурс о радикализме, экстремизме 
и терроризме, особенно когда речь заходит об их идеологических основаниях. 
При этом могут предприниматься также и попытки монополизировать дис
-
1 
Например, в законодательстве Армении (пункт 1 ст. 5 [10]) и Российской Федерации 
(пункт 1 ст. 3 [11]).

---

Радикализм, экстремизм и терроризм. К методологии проблематизации 
55
курс. Некоторыми авторами все то, что не укладывается в желаемую, «норма
-
тивную» для них «рамку соотнесения», в качестве которой у них, как правило, 
выступает либеральная демократия, заносится в разряд недемократическо
-
го или даже экстремистского (прежде всего марксизм наряду с фашизмом). 
Одним из ярких примеров такого подхода служит статья Майкла Чертоффа, 
который на тот момент был Министром внутренней безопасности США. Он 
усматривает «ядовитые корни» радикального ислама в «демонической идео
-
логии» западного радикализма и тоталитаризма [21, p. 12–14, 18–19]
1
.