Т. В. Зуева Б. П. Кирдан

В каменной Ваня, в государевой Москве,
В земляной тюрьме, за решетками...
Заметной композиционной особенностью народных песен является прием развернутой метафоры. В содержании таких
метафор явно просматриваются мифологические корни. Часто повторяется развернутая метафора "смерть-свадьба". Об умирающем молодце песня сообща­ет:
ЗаДумал Добрый молоДец жениться Друженькой был у молоДца его чуДен крест, А свахынькой у молоДца сабля острая, Тысяцким был у молоДца его булатный нож, В поезДу-то был у молоДца его тугой лук. Его тугий лук и каленые стрелы.
Умирающий воин просит черного ворона слетать к отцу с матерью родной:
"Ты снеси им, черный ворон, мой поклончик слезовой,
А жене моей красивой — хоть платочек кровавой.
И скажи, чтоб не тужила, я женился на Другой,
Я женился на Другой — на винтовке строевой.
Шашка свашкою была, со штыком венчался я,
Взял приДаное большое — все германские поля".
Другая развернутая метафора содержит древние следы парти-ципации — мистического единства человека с окружающим его миром. В песне "Не Далече было вот, было Далече... "истомленного путника (вероятно, разбойника) захва­тила в дороге темная ноченька. Он просит приюта у горького кустика — полы­ни. Куст отвечает:
"Ты ночуй-перночуй, Добрый молоДец.
Ночуй ночку, не убойся!
На меня-то, на меня, горького кустичка.
На меня ты не наДейся!
Как постелюшка тебе — ковыль-травушка,
Изголовьице тебе — бел-горюч камень,
ОДеялице тебе — темная ноченька.
Часовые тебе — частые звезДочки,
Атаманушка тебе — светел месяц,
Путь-Дороженька тебе — красное солнышко!"
Аналогичный смысл эта метафора имеет в песне "Как за барами житье было привольное...". Угнетенные люди, доведенные До полного отчаяния, стали разбойниками:
А теперь за бар мыБогу молимся:
Божья церковь — небо ясное,
Образа веДь — звезДы частые
А попами — волки серые.
Что поют про наши Душеньки.
Темный лес — то наши вотчины.
Тракт проезжий — наша пашенка.
Пашню пашем мы в глухую ночь,
Собираем хлеб не сеямши,
Не цепом молотим — слегою
По Дворянским по головушкам
Да по спинушкам купеческим...
Метафора со следами партиципации по-иному интерпретируется в семей­ной песне Вы разДайтесь, расступитесь, люДи Добрые...". Молодая женщина, вы­данная замуж за невежу, который любит гулять по кабакам, не пускает его — пья­ного — домой:
"Ты ночуй, ночуй, невежа, за воротами! Тебе мягкая постеля — снегова пороша, А высокое зголовье — поДворотня. Шитой браком положок — часты звёзДы. Крепки, строги караулы — серы волки..."
Разновидностью развернутой метафоры является унаследованная из мифо­логического фольклора "формула невозможного" (ее охарактеризовал А. А. Потеб­ня)^CCLXIX. Формула невозможного — это поэтический способ для выражения понятия "этого никогда не будет", "это не может случиться". В песне "Воспоил, воскормил отец сына..." отец изгоняет молодца на чужую сторону. Его провожают три сестры. Младшая спрашивает: "Ты когДа ж, братец, к нам назаД буДешь?" Герой знает, что он не вернется, что его ждет гибель, и поэтому отвечает:
"Уж вы, сестры мои, вы роДимые!