Смысло- и структурообразующее значение перформативности в пьесах Е. Гришковца

Глава 2: Драматургия Евгения Гришковца.
С одной стороны, драматургия Евгения Гришковца проверена аудиторией и бьет прямо в цель. Он разговаривает с публикой на знакомом языке, о знакомых вещах, обо всех вместе и о каждом в отдельности, перед таким рассказом человеку трудно устоять.
С другой стороны, автор прекрасно преподносит свою драматургию сам. Игра Гришковца завораживает публику, потому что он вовсе не играет, все эти тексты — не художественный вымысел чувств, а их непосредственное выражение, описание жизни по мере ее развития. Стать лучше Гришковца почти невозможно, поскольку он идеальный для своих пьес актер, и полстраны тому свидетели.
Герой любого произведения Гришковца - очень простой, средний человек, у которого много собственных трогательных переживаний и буйное детство. Хотя большинство из людей его вряд ли так хорошо помнят. Именно поэтому любые западающие в душу воспоминания так легко ложатся на жизнь зрителя. Оживают тени, вновь вспыхивают те чувства, которые человек так давно не испытывал, и наверняка уже забыл про них.
Многие обвиняют Гришковца в примитивности языка и тех средств, которые он использует для изображения. Но не случайно Гришковец появился на рубеже XX - XXI веков, он не может не учитывать опыт прошедшего века. Гришковец наследует традицию и, используя литературные средства и приемы, создает качественную прозу.
Назвать его сочинения пьесами невозможно, потому что это именно сочинения на вольные темы, излагаемые на публике, со сцены либо от первого лица, либо с привлечением одного или двух лиц.
Гришковец умеет быть особенно убедительным с залом и держать внимание, но что же дальше при отсутствии крепкой драматургии? Он говорит со сцены свои монологи сбивчиво, поминутно умолкая, теряясь, как бы подыскивая слова. И это действительно рождает интонацию откровения, как в редкие минуты исповеди. Он разговаривает о том, что ему близко лично и, чаще всего, близко и понятно каждому, кто способен воспринимать жизнь не только как рассудок, ощущать одиночество, грусть или мимолетное счастье.
Сочинения Евгения Гришковца произрастают из множества разных впечатлений, из всего. Иногда это может показаться очень даже глупым, что вижу, то и пою. А иногда отдает дилетантизмом. Наверное, подобные случаи были у каждого, тогда когда твой друг или подруга во время твоего уединения подсядет к тебе, и давай тебе душу открывать, да пошире. И говорит так жалостливо, и так искренне, что и прогнать не можешь, и не отвяжешься никак. Роль такого вот безобидного и трогательного, хоть и чуть-чуть назойливого, собеседника и играет для нас с нереальным успехом Евгений Гришковец. Кто-то им восхищается, а кто-то начинает испытывать раздражение, ведь, сколько можно слушать этого надоедливого, вечно запинающегося человека? Но с другой стороны, если не хочешь, так не слушай. И тех, кто не желает слушать у Гришковца достаточно, но критиковать его наотмашь никто не станет. Ну и пусть себе исповедуется, пока его слушают с восхищением. Пусть себе дальше веточками машет на сцене, изображая ветер, пускает игрушечные спутники. Нам же это никак не мешает.
Но всё же, несмотря на всё это, его спектакли ждут больше всего, хотя и опасаются разочароваться. Но Евгений Гришковец никуда не денется, он всё так же будет стоять на сцене и заикаться, стесняться и придумывать, что сказать.
На сегодняшний день Гришковцу приходится прилагать много усилий, чтобы сохранить шарм своих спектаклей. Сначала кажется: просто человек зажался, слишком велик для него зал. Но вскоре понимаешь, что таким он и останется до финальных поклонов - скованный, усердный, старательный исполнитель собственных монологов.
Евгений Гришковец приобрёл популярность благодаря своим собственноручно написанным текстам, своей новой драматургией, он как будто стирает линию границы между актёром и зрителем.
Ему всегда было тесно на сцене. Теснили его невидимые канаты ринга, на котором он бился с невидимым противником за своё право существования. Он - человек, углублённый в себя, сосредоточенный, и лишь порой усмехающийся своим мыслям, наиболее удачным запоздалым ответам, - так он одерживает победу и уже никак не хочет выпустить её из своих рук.
Гришковец - трубадур без дамы своего сердца. Он доказывает сложную теорему. Он клянется зрителю в том, что Гришковец неизбежен, и в этом он прав. Всё уже, кажется,
было, - вот только Гришковца не было. Он обозначает срез жизни, который можно трансформировать во что угодно, в необязательном монологе, означающее поражение смысла. На этом он съел не одну собаку. Гришковец выглядит так, словно до него никого не было. В каком-то смысле это оказывается верным: сегодня ничего не хочет знать о вчера, оно его не замечает,оно занято только собой.
Вот говорят, что Гришковца обязательно надо видеть, что это главным образом и решает положительно дело. Возможно, эта и так, не спорю. Смущает другое: как же тогда быть с его текстами, то есть пьесами? Может, это и правда не пьесы вовсе и им вредит не только отсутствие Гришковца на сцене, но и их буквенное, так сказать, выражение? По другому говоря, текст Гришковца на бумаге оказывается обыкновенным текстом, не содержащим никакой привлекательности, и чтобы отыскать в нём какое-то подобие магического кристалла, надо самому стать на некоторое время, при чтении, Гришковцом. Сыграть себе лее Гришковца, читающего собственную пьесу- текст. Конечно, не все читатели обладают таким талантом - ведь это уже актёрство.
Или вот ещё вопрос: как же тогда быть, если сами по себе, без присутствия живого автора эти тексты-пьесы, будучи выпущенными, в виде книг, значения как бы не имеют? Представьте себе Шекспира или Чехова, пьесы, которых невозможно читать или сыграть, - не имеют они достаточного основания потому, что их авторы давно уже умерли и лично не могут их представить публике? Всё дело в том, что и Шекспир, и Чехов - это литература, искусство, а Гришковец - это сегодняшнее состояние театра, в котором этот театр оказался. Обычное для общего течения жизни состояние обманутых надежд, сниженных требований. Гришковец, таким образом, оказывается самоценной личностью, которая может заниматься любого рода деятельностью, наверняка и стихи сочинять, и танцевать, и картины писать - прикосновение такой личности к любому предмету мгновенно превращает его в золото. Гришковец играет для них одну и ту же незатейливую мелодию, её может угадать каждый.
Потому что это так просто и понятно. Три ноты, а больше сегодня и не надо. Просто довольно отчётливо понизилась планка, и этот процесс неизбежен. Теперь ведь главное чаще под ноги себе смотреть, а не ввысь стремиться. А то получается, что всю жизнь ввысь стремились, и ничего из этого не вышло. Высокими словами маскировали обыкновенную болтовню. Ну, так и получайте болтовню настоящую.
Каким будет новый Гришковец, тог, который придёт после него? Можно не сомневаться, что это будет всё тот же "свой парень", но только такой, который действительно скажет "короче". Он сообщит зрителям самые простые истины: что небо - голубое, трава - зелёная, а зимой, чтобы не рисковать здоровьем, надо носить зимние ботинки. Слушать его будут так же зачарованно.