Сколько нужно секунд, чтобы перевернуть твою вселенную?

Глава 10
Робин Гуд
«Иногда случается неожиданное. Иногда кто-то заставляет тебя
нарушить собственные правила», – читаю я.
Мое тело напрягается, когда я начинаю смотреть, но мне тут же
становится интересно. Хотя я уже пережила эту сцену, очень занятно
наблюдать за ней с иного ракурса. Так воспринимали эти мои три
минуты с Эсбеном другие люди. И, как я быстро понимаю, он включил
в ролик три минуты целиком, а не отрывки, как с остальными
участниками. На сей раз я не могу оторваться, боясь пропустить хотя
бы секунду. Я вижу крупным планом свое лицо, лицо Эсбена, наши
профили, когда мы смотрим друг на друга, – и убеждаюсь, что снимала
не только Керри, но и зрители в толпе. Неприятно сознавать, как я
была холодна в течение первых нескольких секунд, но то, как я
постепенно сбрасываю броню и наконец позволяю себе увидеть
Эсбена… это опьяняет. С этой стороной моей натуры я пугающе не
знакома.
Я вижу, как Эсбен опрокидывает стол и отбрасывает стул, как мы
бросаемся друг к другу, словно от этого зависит наша жизнь. И мне
далеко не так страшно наблюдать за происходящим, как я думала.
Я чувствую прилив эмоций, и мое тело наполняется теплом, которое не
имеет никакого отношения к выпитому спиртному.
На экране губы Эсбена касаются моей щеки. Я хорошо помню
этот момент. Он случился незадолго до того, как я утратила рассудок.
Я ёжусь, зная, что будет потом. Но не отвожу взгляда, когда вижу, как
наши губы встречаются. Поцелуй продолжается целую вечность.
Я вздрагиваю. Я еще ни с кем так не целовалась. Поцелуи с теми
немногими парнями, с которыми до этого доходило, никогда такими не
были. И никогда я ничего подобного не чувствовала.
Наконец-то я понимаю, почему зрители пришли в восторг.
Самое болезненное – видеть, как я отталкиваюсь от Эсбена и
ухожу. Как страх и смущение делаются слишком сильными, чтобы
побороть их.

---

Я разочарована собой. Мне стыдно. На моем месте никто не
поступил бы так.
– Я зря это сделала.
– Поцеловала меня?
– Нет. Ушла.
– Да всё нормально, – уверяет Эсбен.
Мне становится очень грустно и досадно.
– Нет, не нормально. Ненормально, что я никогда никого не
целовала хотя бы с сотой долей такой страсти. Ненормально, что я
боюсь людей, общения, отношений. Это всё ненормально.
Эсбен опускается на колени рядом со мной и пытается умерить
мое растущее раздражение.
– Слушай, я, конечно, не мозговед, но… блин, ты много пережила,
и, по-моему, нет ничего сверхъестественного в том, что тебе страшно.
Но это не значит, что ты обязана сидеть в укрытии, даже когда не
хочешь.
Я задумываюсь, а потом негромко прошу:
– Включи еще раз. Включи.
Я смотрю видео три раза подряд, и Эсбен не отходит от меня.
Наконец, запомнив клип буквально наизусть, я поворачиваюсь на стуле
и замечаю, что Эсбен очень спокоен. Собран.
Я признаю, что Стеффи была права. Возможно, виной тому
пьяная дымка, но я понимаю, что он красавец. Я медленно поднимаю
руку и касаюсь кончиками пальцев его щеки. Эсбен не двигается, пока
я веду ладонью по его лицу, ощупываю властную линию подбородка,
спускаюсь к шее. Затем дюйм за дюймом моя рука возвращается
наверх. От Эсбена буквально невозможно оторваться.
– Ты побрился, – замечаю я. – Эсбен?
– Что, Элисон?
– Можно мне еще макарон с сыром? Я пьяная и голодная.
– Конечно, – отвечает он со смехом.
Всего на секунду его рука накрывает мою и слегка пожимает ее.
Пока на заднем плане гудит микроволновка, я читаю комменты
под видео. Само их количество уму непостижимо. Более десяти тысяч.
Я бегаю глазами по строчкам, проматываю, читаю дальше…
– Что такое «ЛСПВ»? – спрашиваю я, принявшись за вторую
порцию макарон.

---

Эсбен лежит на своей половине кровати, подперев голову рукой.
– А… – Он вдруг по-настоящему краснеет; подозреваю, такое
случается нечасто. – Ну… это немножко глупо…
– Куча людей поставила под нами этот тег.
Теперь уже я краснею.
– То есть не под нами. Под тобой. Под твоим видео. –
Я зачерпываю побольше макарон и бесцеремонно продолжаю с
набитым ртом: – Что это значит?
– А… Э… Ну, типа, любовь с первого взгляда. Так часто пишут в
насмешку, когда хотят сказать, что два человека влюбились друг в
друга слишком быстро. Что это выдумки и в реале так не бывает. Но
нас очень многие поддерживают. Нас – и ЛСПВ. Потому что
некоторые в нее верят. Они говорят, что сами это пережили.
Я вдруг чувствую себя униженной. Опять. Хотя должна бы уже
привыкнуть к этому ощущению.
Но в то же время мне немного… не знаю. Неловко, но в хорошем
смысле.
– Зрители, – объясняет Эсбен, – увидели наш поцелуй. Камера
запечатлела наше взаимное притяжение. И многие решили, что мы
должны быть вместе.
– Вместе?
– Элисон, – продолжает он смущенно. – Люди считают, что в тот
день мы влюбились друг в друга.
Я пытаюсь осмыслить услышанное.
– Но как? Это же бессмысленно. И какая им разница?
– Хороший вопрос. Люди увидели ролик, и он напомнил им о чем-
то. О чем-то, чего они сами хотели. И они перенесли свои эмоции на
нас. Ну, или они правда увидели нечто… настоящее, – осторожно
продолжает Эсбен.
– Но… я ушла.
– Да. Но люди хотят верить в любовь. Они предпочитают думать,
что ты ушла не просто так. Что, может быть, ты еще вернешься.
Видеть, что Эсбен взволнован, отчасти даже приятно.
– И, наверное, мне стоит заранее предупредить, что по Сети ходит
еще один тег. – Он откашливается, возможно чтобы потянуть время. –
Тег «этот_поцелуй». И люди требуют «этот_поцелуй_часть_2».
Мне приходится контролировать свой голос.

---

– А ты веришь в… любовь с первого взгляда?
– Знаешь, хотя ее многие так называют, по-моему, это звучит
глупо и немного оскорбительно. Как будто ты сомневаешься, что за
несколько секунд может случиться нечто очень важное. Но я это видел
неоднократно. Не совсем то, что… э… произошло между нами, но, в
любом случае, я просто потрясен: за небольшой промежуток времени
ты дала волю самым искренним чувствам.
Он ненадолго замолкает.
– Главное – что ты сделаешь после этих первых нескольких
минут.
Мой мир вращается всё быстрее. Я могла бы его остановить, но не
хочу. Я готова рискнуть.
– А ты что собираешься делать? – спрашиваю я.
Эсбен задумчиво смотрит на меня.
– Ждать.
– Чего?
– Тебя.
– О…
Он слегка улыбается.
– Ты, кажется, пока слишком сильно переживаешь, поэтому я
просто посмотрю, что будет дальше. Или ты уже знаешь, что намерена
делать?
– Нет. Я думала, что знаю, но потом ты угостил меня макаронами
с сыром… и оказался не таким придурком, как я думала.
Его глаза сияют.
– Приятно это слышать.
– Прости, что нагрубила. Сегодня и тогда… – Я вздыхаю. – Со
мной вообще одни проблемы.
– Тебе не за что извиняться.
– Я не такая, как ты, Эсбен. Я необщительная, невеселая, мне
трудно с собой. И с другими людьми.
Он самоуверенно улыбается.
– Вроде нет.
– Не забегай вперед.
Но я тоже улыбаюсь.
Я возвращаюсь на сайт и отматываю страницу наверх.
Оказывается, это домашняя страница блога Эсбена, где собраны все

---

его истории. Я открываю пост под названием «Спасти рядового Пипа»
и принимаюсь читать.
– Ты нашел улетевшего попугая?
– Да! Это было круто. Один человек написал мне и попросил
повесить объявление про его улетевшего попугая. Очень славная
птичка по кличке Пип. Он каким-то образом вылез из клетки, и хозяин
страшно расстроился. Я написал у себя, кто-то перепостил на
Фейсбуке, и ему ответили, что попугая видели на парковке возле
салона тату. Я написал хозяину салона, и тот вышел, но попугай опять
улетел. Но-о… – Эсбен говорит всё более оживленно, – этот мужик
успел заметить, что Пип взлетел на крышу дома через улицу. На
третьем этаже там танцевальная студия, и одна десятилетняя балерина
написала, что у нее есть домашний попугай и она умеет их ловить.
И вот девочка поднялась на крышу… – Он замолкает и ободряюще
смотрит на меня. – Не волнуйся, крыша плоская. И она протянула руку
каким-то определенным образом, как нравится попугаям, и Пип сел ей
прямо на ладонь. Хозяин тату-салона это сфоткал. Видишь?
Я смотрю на экран. Вот девочка в балетной пачке, и у нее на руке
сидит попугай.
– А на лекции? – спрашиваю я. – Все кричали: «Только вперед».
Это тоже твой проект? Что это вообще такое?
– Да, да, было весело, и я получил кучу комментов. Я просил
людей выкладывать свои фотки и рассказывать, чем они в себе
гордятся или что им нравится. Ну, типа, чтобы отбросить дурацкие
социальные стереотипы и оценить себя как есть. Я попросил моих
подписчиков отметить то, что им нравится в себе, выложив не
слишком обработанные фотографии. Или похвастать чем-нибудь
клевым, что они сделали для себя, или для друзей, или для
постороннего человека… что угодно, лишь бы хорошее. Вообще что
угодно.
Он смеется.
– Ну и что? – спрашиваю я. – Приведи пример.
– Ну… один чувак выложил свою фотографию с дочерью. Ей пять
лет, и она повязала папе бантики на волосы и на бороду. Тогда он надел
боа из перьев и тиару, сфоткался в таком виде в кафе и написал, что
ему очень приятно быть отцом-одиночкой, который ничего не
побоится, лишь бы порадовать свою дочь.

---

Эсбен серьезнеет.
– Потом он написал мне письмо. Жена ушла от него, когда девочке
было полгода. Мой хэштег ему понравился. Когда дочка захотела
украсить папу, он согласился. Когда она потом попросилась поесть
блинчиков в кафе, он тоже не стал возражать. И произвел фурор.
Я повесил его фотку отдельным постом, и все пришли в восторг. Он
потом мне снова написал и сказал, что благодаря поддержке читателей,
которые одобрили его поступок, они с дочкой решили устраивать
модные посиделки в кафе каждое воскресенье.
– Какая прелесть. Ты, наверное, гордишься собой.
Я не в силах осознать весь масштаб того, что делает Эсбен.
– Ну, не знаю насчет гордости. Мне просто нравится вывешивать
разные штуки. Давать людям возможность блеснуть. Понравиться
самим себе.
– Ты даришь им надежду… и радость, – говорю я. – И утешение.
В нашем жестоком мире.
Он ненадолго задумывается.
– Я не смог дать всё это тебе.
– Ты дал. Просто я не оценила, – задумчиво отвечаю я.
– Почему?
– Потому что для меня это временно.
Я тру глаза, вдруг осознав, что страшно устала. А главное – мне
страшно уйти отсюда. Покинуть Эсбена.
Надо поскорей найти Стеффи. Она всё исправит.
– Мне пора.
Он кивает:
– Хорошо. Я тебя провожу до корпуса.
– Что? Ой, нет. Вдруг кто-то увидит нас вместе? Люди тогда с ума
сойдут. Со мной ничего не случится.
Эсбен встает и качает головой.
– Уже поздно. И я ни за что не позволю тебе идти по кампусу
одной.
– Ну ладно, – соглашаюсь я, неуклюже вываливаясь в коридор и
поспешно отправляя Стеффи эсэмэску. – Но иди в двадцати шагах от
меня!
– Чтобы выглядело, как будто я тебя преследую?

---

– Да. – Я хихикаю. – В смысле, нет. Просто держись естественно
и не делай глупостей. Не доставай нож. Не натягивай лук.
Я направляюсь к лестнице.
– Лук? – со смехом переспрашивает Эсбен.
– Ну, типа, ты же Робин Гуд.
Мои шаги эхом отдаются на лестнице, когда я спускаюсь. Эсбен
идет за мной.
– Потому что я краду у богатых и отдаю бедным? – спрашивает он
из-за спины.
– Потому что ты бы круто смотрелся в трико.
Я толкаю входную дверь. Вечерний воздух прохладен, и я
обхватываю себя руками.
Слышится смешок Эсбена.
– Э… спасибо.
Сделав несколько шагов, я оборачиваюсь.
– Ты, кстати, тоже кое-что отдаешь бедным.
Мы идем молча, и, ища ключ, я чувствую, как Эсбен смотрит на
меня. Мои движения неуклюжи, и ключ я нахожу после мучительно
долгой возни.
– Ура! – схватив его, торжествующе восклицаю я, открываю
замок, тяну на себя дверь и останавливаюсь.
Не знаю, как попрощаться. Усталость, буря эмоций, остатки
опьянения пригибают меня к земле и не позволяют вспомнить об
этикете. Поэтому я просто стою на крыльце, спиной к Эсбену, и
думаю, что сказать.
– Элисон?
Я медленно поворачиваюсь и приваливаюсь к открытой двери.
– Что?
Эсбен стоит поодаль. Он действительно держался в двадцати
шагах от меня, пока провожал до корпуса.
– Я рад, что ты пришла.
– А.
– Правда, рад.
Он сует руки в карманы джинсов. Ближайший фонарь озаряет его
желтым светом.
– Увидимся в понедельник?
– Да. – Я поворачиваюсь, чтобы зайти, и тут же останавливаюсь.

---

– Эсбен, я тоже рада, что зашла.
Я иду к себе. Стеффи, в моем халате, растрепанная, появляется из
свободной спальни.
– Наконец-то! Ну, ты ему всыпала? – спрашивает она.
Прищурившись, я гляжу на подругу.
– Что ты делаешь?
А потом замечаю брошенное на кровать одеяло.
– О господи. Ты занималась сексом рядом с башней из посылок?
Она принимает нарочито шокированный вид.
– Да как ты посмела такое предположить!
Я поднимаю бровь.
– Ладно, ладно. Да! – взвизгивает Стеффи и скачет по комнате. –
И это было круто!
– Пожалуйста, подробнее, дорогая, – требую я со смехом.
– То, что случилось с тобой, гораздо важнее, чем мои сексуальные
подвиги.
Я слегка покачиваюсь: усталость снова берет верх. Очень трудно
держаться на ногах. Я совсем разбита.
– Я просто хочу лечь. Извини. Давай спать.
Стеффи подходит, обхватывает мое лицо ладонями и
всматривается в него.
– Вид у тебя совсем измученный. Ты всё мне расскажешь завтра.
Ничего плохого не случилось?
Я киваю:
– Да. Всё было хорошо.
Я зеваю и внезапно чувствую себя совсем беспомощной и
страшно нуждающейся во внимании.
– Ты ляжешь со мной, как раньше?
– Конечно.
В приюте мы жили в одной комнате, и я часто забиралась к
Стеффи в постель. Там я чувствовала себя в безопасности и не такой
одинокой. Сейчас мне этого очень недостает.
Стеффи для меня и сестра, и лучшая подруга, и мать – и сегодня,
когда мы ложимся, я утыкаюсь лицом ей в сгиб руки, как в детстве.
Стеффи приглаживает мои волосы, когда я начинаю засыпать.
– Я рада, что всё хорошо, – тихонько говорит она. – Это отличное
начало.

---