Сыгнаке, выданной в 1598 г бухарским ханом Абдуллой

история Каракалпаков
С конца XVI в. в среднеазиатских письменных источниках упоминаются как особая народность — каракалпаки. Наиболее ранние достоверные сведения о них содержатся в жалованной грамоте мавзолею Зияуддина в г. Сыгнаке, выданной в 1598 г. бухарским ханом Абдуллой.
Грамота свиде­тельствует, что каракалпаки жили в это время на Сырдарьр, в местности, прилегающей к г. Сыгнаку; они вместе с казахами причисляются к «аймакам», то есть к кочевому к полуоседлому населению. По мнению большинства исследователей, каракалпаки сложились в народность в Приаралье и по своему происхождению близки многим тюркоязычным народам Средней Азии. Можно полагать, что наиболее ранними предками их были «массагеты болот и островов» греческих авторов, в том числе предшественники печенегов — апасиаки. Начиная с первых веков нашей эры в этническую среду Приаралья проникают с востока хуннские (гунны)элементы, ассимилирующиеся с местными племенами; к IV в. население этой территории выступает в источниках, как хионито-эфталитское, с VI в. в связи с образованием Западно-Тюркского каганата усиливается приток в Приаралье тюркских племен. Племена хионитов-эфталитов и тюрков, вероятно, оказали влияние на этногенез каракалпаков, однако формирование этой народ­ности произошло позже в среде печенегов, огузов и главным образом кипчаков. П. П. Иванов, анализируя одно из сообщений историка Абулфазла Байхаки о тюркской гвардии хорезмшахов, полагал, что этническое название «калпак» появилось в прилегающих к Хорезму областях еще в XI в.
В X—XI вв. печенежские племена разделились: часть (восточная или тюркская группа) осталась в Приаралье, часть передвинулась на запад и проникла в южную Русь. Вместе с печенегами и огузами (торки или узы русских летописей) некоторые группы средневековых предков каракалпаков оказались в южнорусских степях. Это отразилось в русских летописях, где появились упоминания народа «черные клобуки»,, соответствующего по своей семантике названию «каракалпак» («черная шапка»), «Черные клобуки» по договору с русскими князьями были поселены на притоке Днепра — реке Рось; за это им вменялась в обязанность защита русских границ. Они играли активную роль в политической жизни Киевской Руси. Постепенно накапливаются сведения о связи этнической истории каракалпаков ,с Приуральем, с племенами-предками башкир, а также с населением Северного Кавказа, Поволжья и более западных районов Восточной Европы.
Эти западные связи, очевидно, были особенно сильны в период существования Хазарского каганата, в истории которого принимали деятельное участие печенеги и огузы. Можно полагать, что предки -некоторых каракалпакских племен в составе печенегов, огузов, кипчаков в средние века проникали далеко на запад от Приаралья — до Придунавья и Карпат. Восточная группа печенежско-огузских племен, оставшаяся в Приаралье, в XII в. была завоевана кипчаками (кимаками), пришедшими с Иртыша, и вошла в состав кипчакского союза. У средневековых авторов (Нувейри) при перечислении племен, входивших в этот союз, называются и «караборкли»— «черные шапки», видимо, вариант названия каракалпаков. Живя вместе с кипчаками, предки каракалпаков восприняли их язык и многие элементы культуры. В XI—XIV вв. на главном этапе формирования каракалпакской народности влияние кипчакских этнических элементов было доминирующим. Этногенез каракалпаков завершается в послемонгольский период (XV в.) в составе ногайского союза. Часть их в это время, вероятно, вместе с ногайцами обитала в бассейне рек Урала .и Волги, о чем есть -свидетельства в исторических источниках, в эпосе и некоторых элементах культуры кара­калпаков. Из тюркских языков кипчакской группы ближе всего к каракалпакскому ногайский, а затем — казахский языки. Каракалпаки были народом полукочевым. Археологические и исторические данные, освещающие уклад предков каракалпаков — печенежских и огузских племен, говорят о комплексном типе их хозяйства, сочетающем скотоводство с земледелием и рыболовством. О давнем знакомстве с-зем­леделием, основанном на использовании каирных земель и лиманном орошении, свидетельствует и каракалпакский фольклор, в частности «Кырк-кыз», где описываются пашни и сады, выращенные героями эпоса на острове. Первые описания русских наблюдателей, относящиеся к XVII в., подтверждают, что каракалпаки на Сырдарье занимались земледелием. «Живучи сообща» с казахами, — сообщают они,— каракалпаки «пашут пашни». В XVI и в начале XVII вв. каракалпаки занимали нижнее течение. Сырдарьи, приблизительно между Туркестаном и современным селением Мерке и горами Каратау. Этот район входил тогда в состав владений бухарских ханов, к каракалпаки участвовали в политической жизни Бухары, как жители окраин ханства.
По сведениям Мухаммед Юсуфа Мунши, в 1611 г. Имам-кули-хан выступил с карательной экспедицией на Сырдарыо, в район города Туркестана и гор Каратау; войска его истребляли и забирали в плен восставших против Бухары «мятежников» — казахов, каракалпаков и калмыков. «Те из них, кому удалось спастись от гибели, скрылись в горах и глухих лесных зарослях, куда до сих пор не ступала нога человеческая». Основным местожительством каракалпаков в XVII в. оставались оба берега нижнего течения Сырдарьи «от Туркестана к Хивинскому (то есть Аральскому) морю». Здесь они показаны и на карте Ремезова, составленной по указу Петра I в 1696 г. На этой территории находилось несколько городов с оседлым населением (например, Туркестан, Сыгнак, Узген и др.), с которого каракалпаки временами взимали дань. На рубеже XVII и XVIII вв. сырдарьинские каракалпаки подчинялись казахским ханам. Кроме Сырдарьи, в этот период существовали и другие центры расселения каракалпаков. Значительная группа их жила у верховьев . pp. Яика и Эмбы. В 70-х годах XVII в., во время восстания башкир, эти каракалпаки принимали участие в выступлениях башкир и поддерживали с ними тесную связь и дружбу. В свою очередь и башкиры перекочевывали к каракалпакам и жили «с ними во многих юртах заодно». С конца XVII в. имеются сведения о каракалпаках, живших на среднем Зарафшане. Зарафшанские каракалпаки числились «бухарскими улусами», считались «подданным» бухарскому царю» и участвовали в бухарских войсках как «самые надежные люди в бою». Однако зависимость кара­калпаков от Бухары была очень непрочной. В 1681 г. они. совместно с узбеками, жившими на Зарафшане, подняли восстание против Субханкули-хана.
Свободолюбие и непокорство этого народа отмечаются во многих источниках. В XVIII в. каракалпаки играли активную роль в событиях, происходивших в Хивинском ханстве, казахских жузах, в Приуралье и на Нижнем Поволжье. Значительное усиление связей каракалпаков с Россией в этот период нашло отражение в исторических источниках; некоторые «статейные списки», «реляции» и письма послов, дипломатическая переписка, материалы Оренбургской экспедиции и др. содержат ценные сведения о каракалпаках; наряду со среднеазиатскими источниками, эти документы освещают многие вопросы истории, хозяйственной и общественной жизни каракалпакского народа. Основной территорией обитания каракалпаков в первой половине XVIII в. оставались при сырдарьинские районы и дельта Сырдарьи. Здесь каракалпаки вели свое хозяйство,, сочетая земледелие со скотоводством и рыболовством. Они умело использовали протоки, озера и временно затопляемые пространства обширной сырдарьинской дельты для . искусственного орошения своих полей; до настоящего времени в низовьях Сырдарьи сохранились следы каракалпакских полей и остатки ирригационных сооружений XVIII в, Земледелие у каракалпаков являлось ведущей отраслью хозяйства. Они сеяли пшеницу, просо, ячмень; пахали на быках. Хлеб производили не только для удовлетворения своих потребностей, но также на обмен и продажу. «Хлеб у них киргиз-кайсаки (казахи) на бараны и другой скот меняют». Казахские ханы брали с подвластных им каракалпаков дань по преимуществу хлебом. Второй важнейшей отраслью их хозяйства являлось, скотоводство, типичной чертой которого было разведение преимущественно крупного рогатого скота, а не овец и коз, преобладавших в стадах кочевников-казахов. Такой состав скота, непригодный для дальних перекочевок, объясняется большой ролью земледелия в хозяйстве каракалпаков и условиями их полуоседлого образа жизни; камышовые заросли в низовьях Сырдарьи представляли собой неистощимые ресурсы корма для коров и рабочих быков. Очевидцы сообщали, что каракалпаки запасают на зиму «сено, косят камыш». Отдельные торговцы-баи «мели большие стада мелкого рогатого скота; однако и в этих случаях перекочевки совершались на более близкие расстояния, чем у казахов; под пастбища использовались близлежащие степи. Кочевали на арбах, запряженных быками, реже на верблюдах. Большое место в хозяйственных занятиях каракалпаков занимало также рыболовство и различные промыслы. Добывая примитивными способами свинец, красную медь, селитру, они изготовляли «порох доброй и лили пули»; им были известны свинцовые месторождения в горах Каратау («Свинцовая гора» русских источников начала XVIII в.). Огнестрельное оружие получали из Бухары. Каракалпаки вели торговлю с Хивой, Бухарой, казахскими жузами и Россией.
Русские источники 30-х годов XVIII в. характеризовали каракалпаков как мирный трудолюбивый народ и указывали, что они «обращаются в земледелие и в рукоделие и торгу, от чего без воровства (т. е. без нападений на караваны и грабежей. — Ред.] довольство имеют и ищут себе покоя». Хотя большинство каракалпаков по своему хозяйственно-бытовому укладу уже не было кочевниками, у них в качестве основного вода жилища сохранялась юрта; развитию оседлых форм поселений и жилищ препятствовали переселения, необходимость которых была обусловлена потребностям не только скотоводства, но и земледелия: неустойчивый водный режим дельты, частые разливы, затопления заставляли постоянно менять участки посевов. Кроме юрт, у каракалпаков были и укрепления — кала— с глинобитными стенами, где они укрывались со всем своим имуществом и скотом во время вражеских нападений. Иногда в таких защищенных «городках» находились и резиденции каракалпакской знати — вождей родоплеменных объединений. По сравнению с населением древних земледельческих областей, их экономика отличалась более низким уровнем развития производительных сил и более отсталыми формами хозяйства. В XVIII в. каракалпаки были вовлечены в феодальную систему казахских ханств (Младший жуз), а с начала XIX в. — Хивинского ханства. Их взаимоотношения с ханствами характеризовались типичными формами феодальной зависимости. За пользование отведенной им пахотной земель и пастбищами они обязаны были выплачивать подати своим сюзеренам, выполнять феодальные повинности, в том числе поставлять войско.
Так в первой четверти XVIII в. зависимость сырдарьинских каракалпаков от казахских ханов выражалась в ежегодной уплате значительной дани. Каракалпаки участвовали в походах казахов. Как свидетельствуют народные исторические предания, в случае невыполнения своих обязательств или неповиновения ханам последние изгоняли каракалпаков с занятых ими земель, отнимая пожалованные угодья. Внутри каракалпакского общества существовало глубокое классовое расслоение. Каракалпаки представляли собой сложившуюся народность, но все еще разделялись на различные по численности группы, сохранявшие традиционные названия племен и родов. Источники XVIII б. перечисляют те же основные каракалпакские родоплеменные объединения, которые известны и по более поздним данным XIX — начала XX вв.: кунграт кият, ктай, кипчак, кенегес, мангыт, митан, (муйтен). Во главе каждого племени или отдельного рода стоял бии; он управлял своим владением, собирал подати, судил, решал вопросы, связанные с хозяйственной жизнью общин, и представительствовал от своего рода или племени во внешних сношениях с соседними народами. Бии фактически распоряжались предоставленными в пользование каракалпакских крестьян общинными земельными — пахотными и пастбищными— угодьями. По существу это были феодалы; но, эксплуатируя зависимых от них сородичей, бии использовали устойчиво сохранявшиеся пережитки древних патриархально-родовых институтов: старинные обычаи родовой помощи, родовой солидарности, безусловного подчинения «старшим» в роде и др. Эти традиции феодально-родовая знать умело применяла в своих классовых интересах, маскируя ими феодальную эксплуатацию — отработочную и продуктовую ренту. Таким образом, для общественного строя каракалпаков были характерны патриархально-феодальные отношения. Их военными предводителями были батыры. Исторические1 источники и народные предания свидетельствуют об отсутствии в каракалпакском обществе XVIII — начала XIX во. ханской власти. Так называемые «каракалпакские ханы» и «султаны» были, как это установлено для большинства и них, казахскими; они лишь управляли периодически кара­калпакским народом, подданным Младшего казахского жуза, и не составляли ханских династий. Иногда власть их не распространялась даже и на все племена и роды. Фактически управляли своими сородичами бии: «И в означенных каракалпаках, хотя имеются ханы и султаны, а какие случаются дела, то отправляют... бии и старшины».
Поэтому грамоты русского правительства направлялись не только к номинальным каракалпакским ханам, но и к «бекам, батырям и прочей старшине». С родоплеменной знатью было тесно связано мусульманское духовенство «ходжи, шейхи, ахуны и пр.). Императрица Анна Иоановна, перечисляя в грамоте «знатных людей» каракалпакского народа, называет среди них шейхов и ходжей. Муллы и шейхи встречаются в числе племенных старшин. Так, в 40-х годах XVIII в. упоминается Мурад-шейх, который почитался «у всех каракалпаков... за святого и знатного человека»; его сын Хиль-вет-шейх был старшиной. Со второй половины XVIII в., когда утратилась зависимость каракалпаков от казахов, уже не встречается упоминаний о каракалпакских ханах. В начале 20-х годов XVIII в. казахи и каракалпаки оказались 'перед лицом большой опасности со стороны джунгар, которые в 1723 г. захватили район среднего течения Сыр-дарьи, заняв Туркестан и другие при сырдарьинские города, Джунгары вытеснили каракалпаков с их насиженных мест; часть их вынуждена был уйти в глубь Средней Азии или на северо-запад; отдельные группы проникли в 20-х годах в пределы России и вступили в борьбу за пастбища с подданными России калмыками, которых оттеснили с Урала и Эмбы на правый берег Волги. В дальнейшем эти группы, пришедшие с Сырдарьи, вероятно, остались жить в верховьях Урала и Эмбы, где и ранее, в XVII в., отмечались русскими источниками каракалпакские поселения. Оставшиеся на Сырдарье каракалпаки после нашествия джунгар разделились на две части — «верхних» и «нижних»; «верхние» пытались уйти от завоевателей вверх по Сырдарье, к Ташкенту, но и здесь они оказались под властью джунгар. «Нижние» каракалпаки сконцентрировались в дельте Сырдарьи и у берегов Аральского моря, во владениях казахского хана Младшего жуза Абулхайра. Младший жуз не мог самостоятельно изгнать вторгшихся завоевателей и искал помощи в борьбе с ними у могущественной России, путем перехода в русское подданство. Но хотя внешнеполитическая обстановка сыграла большую роль в присоединении к России казахов и каракалпаков, наибольшее значение в подготовке этого исторического события имели давние экономические и политические связи этих народов с Русским государством. Еще при Петре I, в 1722 г. каракалпаки впервые обратились с просьбой принять их в русское подданство. В 1731 г. в связи с принятием в подданство России казахского Младшего жуза, «нижние» ] каракалпаки также обратились с просьбой о подданстве к императрице Анне Иоановне и вместе с казахами принесли присягу на верность России. В докладе по этому вопросу обер-секретарь Сената И. Кириллов писал, что каракалпаки стремятся стать подданными России, «надеясь охранены быть от обид прочих соседей, а польза можег быть от них такая, что живут они ближе Аральского озера по реке Сыр, где пристани быть надлежит для Российских купеческих караванов», идущих в Бухару, Бадахшан и Индию. В 1733 г. из Петербурга была отправлена ответная царская грамота о готовности принять каракалпаков в российское подданство с гарантией свободной и безопасной торговли с Россией: «При торговых своих промыслах и хлебопашестве спокойно и безопасно всегда жить будете и повелеваем вам свободный торг с нашими подданными иметь». Поскольку правивший Младшим жузом Абулхайр-хан всячески препятствовал сближению каракалпаков с Россией, опасаясь, что они уйдут из-под его власти, а часть каракалпакской знати поддерживала его, в 1741 — 1743 гг. «нижним» каракалпакам пришлось вторично оформлять подданство в Петербурге. Подчинившись России, нижние сырдарьинские каракалпаки действительно отказались от уплаты податей Младшему жузу. Это вызвало враждебные действия со стороны хана Абулхайра. Он внезапно напал на каракалпаков и причинил им «великое разорение»: угнал скот и увел в плен «немалое число людей». Чтобы удержать каракалпаков в повиновении, Абулхайр не стал пропускать их в Оренбург. Притеснения со стороны казахских ханов заставляли каракалпаков отходить все дальше на юго-запад, к хивинским границам. В 1750 г. на Сырдарье оставалось всего около б тысяч семейств. Главная масса каракалпаков обосновалась в низовьях ныне пересохшей Джаныдарьи, к востоку от амударьинской дельты. Этот район в XVIII и начале XIX вв. назывался Каракалпакским владением. Каракалпаки стали быстро осваивать под земледелие новый район своего обитания; к концу XVIII в. здесь уже образовался крупный земледельческий' оазис с ирригационными каналами, плотинами и другими сооружениями. До сих пор близ сухого русла Джаныдарьи сохранились раз­валины Орунбай-Калы — центра джаныдарьинских каракалпаков, где находилась резиденция правившего ими богатого знатного бия Орунбая. Это укрепленная феодальная усадьба; высокие глинобитные стены окружают ее обширный двор, в котором во время набегов казахов и хивинцев укрывались жители. В этот период обостряются взаимоотношения каракалпаков с Хивинским ханством. Правда, часть их во главе со своими биями после событий 1743 г. добровольно перешла в подданство Хивы и была поселена на бесплодных и забо-леченных пространствах л.евобереж-ной части дельты Аму-дарьи. Но джаныдарьинские каракалпаки упорно отстаивали свою независимость от хивинских ханов.
Став соседями отложившегося от Хивы Аральского владения, они оказывали помощь родственным им по происхождению узбекам-аральцам в их постоянной борьбе с Хивой. Хивинские ханы неоднократно предпринимали походы против аральцев и каракалпаков, сопровождавшиеся кровопролитиями .и жестокими грабежами; но лишь в 1811 г. Мухаммед-Рахим-хану удалось одержать окончательную победу над каракалпаками, использовав предательство и переход на сторону Хивы их правителя Орунбай-бия, Хан насильственно переселил всех каракалпаков с Джаныдарьи к берегам моря и в бассейн протока Кегейли, берега которого тогда были еще безлюдны и не освоены.
Трудолюбивый каракалпакский народ, построив каналы и осушив заболоченные пространства, вскоре превратил и эту область в цветущий земледельческий оазис. Успехам его хозяйственной деятельности препятствовал, однако, политический и экономический гнет хивинских ханов, под деспотической властью которых оказались каракалпаки на долгий период своей последующей истории. Оказавшись под властью Хивинского ханства, одного из крупнейших феодальных государств Средней Азии, каракалпаки постепенно были вовлечены в его экономическую и политическую систему, основанную на гнете и эксплуатации крестьян деспотами-ханами, правящей феодальной аристократией и многочисленным паразитарным чиновничеством, составлявшим громоздкий административный аппарат Хивы. Тяжелые условия существования каракалпаков усугублялись их положением только что покоренной «мятежной» народности, что облегчало произвол и насилия хивинских властей. Однако и в этот наиболее мрачный период своей истории каракалпакский народ сохранял многовековые производственные навыки, трудолюбие и настойчивость в борьбе с природой, свое свободолюбие и единство в борьбе с угнетателями, свою глубокую народную культуру, истоки которой уходят в древнейшие времена. Земли, отведенные каракалпакам в пустынной дельте Амударьи и освоенные ими путем большого труда и лишений, считались ханскими пожалованиями — мильками, за пользование ими приходилось выплачивать огромные налоги и выполнять многочисленные повинности. И все же каракалпаки продолжали обрабатывать их, успешно используя свой ирригационный и мелиоративный опыт, преодолевая все трудности местных природно-хозяйственных условий. «Народ сей, — писал в 1820 г. Муравьев,— привязался к землепашеству». «Главный и почти единственный промысел этого народа — земледелие», — говорилось в одной газетной статье 1868г.; «благодаря любви к труду, все каракалпакские земли орошены превосходно и нигде не чувствуется недостатка ,в воде, даже там, где приходится поднимать ее чигирем». С развитием земледелия несколько уменьшилась роль скотоводства в хозяйстве. В середине XIX в. каракалпаки занимались «преимущественно земледелием и только для насущных потребностей —скотоводством».
Поскольку районы перекочевок сократились, больше внимания стали уделять сенокошению, заготовкам клевера на сено. На время земледельческих работ каракалпаки ставили свои юрты поблизости от пашен и бахчей, а зимой переносили их в огороженные места (кала) для обороны от частых -нападений соседних туркменских и казахских кочевников, военные предводители которых стремились обогатиться путем грабежа мирного населения. Хивинские ханы не предпринимали мер к защите каракалпаков от этих набегов; наоборот, они часто поощряли туркменских вождей, искусственно разжигая национальную вражду и междоусобия. Значительное место в хозяйстве некоторых групп каракалпаков занимало рыболовство. «Каракалпаки больше • едят рыбу, иные ею, почитай, только и кормятся», — рассказывал в 1824 г. русский наблюдатель. На небольших лодках они выезжали для рыбной ловли в Аральское море. По протокам и озерам у них были целые рыболовецкие поселки с жилищами, построенными на плотах. Подсобным занятием служили перевозы местного населения и купеческих караванов на лодках через реки, протоки и озера. Ремесленное производство было слабо развито. Даже во второй половине XIX в. вырабатывались преимущественно предметы домашнего обихода, и лишь небольшая избыточная часть их попадала на рынок. Каракалпаки ткали злачу и другие бумажные материи, ковры, дорожки для обвязывания остовов юрт, сукно из верблюжьей шерсти, изготовляли деревянные предметы (остовы для кибиток, арбы, лодки), выделывали кожу, седла, уздечки, подпруги, цыновки и кошмы — простые и узорчатые. Высокого уровня достигло народное прикладное искусство каракалпаков — резьба по дереву на дверях юрт и других бытовых предметах, ковро­ткачество, вышивка, производство ювелирных изделий. В середине XIX в. административный центр каракалпаков — Чимбай превратился в довольно значительный рынок. Городок возник вокруг усадьбы одного богатого каракалпака. Здесь, за исключением торговцев и духовенства, не было постоянного населения, большинство жителей прикочевывало лишь на время, для торговли. Благодаря выгодному географическому положению Чимбай, связанный водным путем с главнейшими пунктами Хивинского ханства и с российскими владениями (Сырдарьинская линия), превратился в центр оживленной торговли. Товары доставлялись по реке до Нового Ургенча н других мест. С другой стороны, здесь сходились и сухопутные дороги, соединявшие город со всеми каракалпакскими районами. В Чимбае было много -лавок; около базара был устроен большой караван-сарай для приезжих купцов. В первой половине XIX в. каракалпаки сохраняли еще в- виде пережитков много черт патриархально-родового быта. Устойчиво сохранялось деление на племена и роды. Родовые группы, входившие в племена ктай, кипчак, мангыт и кенегес, составляли объединение (арыс), называвшееся «Он-торт-уруг» (четырнадцать родов). Второй арыс — «Кон-грат» — делился на две части: шуллук и жаунгыр; к шуллук причисляли 8 племен: ашамайлы, колдаулы, костамгалы, балгалы, кандекли, кара-мойын, а также кият и мюйтен, считавшиеся иногда обособленными племенами. Жаунгыр был менее крупным объединением, но состоял из немного­численных родовых групп. Родоплеменное деление отражалось на землепользовании и водопользовании. Каракалпакская аульная община отличалась значительными архаическими пережитками древней-родовой общины.
Земли, закрепленные за племенами, распределялись между родами и их мелкими подразделениями (тире, коше).-Оросительные каналы проводились силами рода и обычно носила его название (напр., Аралбай-жаб, Кият-жаб), скот находился в частной собственности, но клеймился общей для рода тамгой и пасся в урочищах, считавшихся общественными выпасами общины. Наконец расселение каракалпаков соответствовало родовому делению— жители каждого аула принадлежали к одному роду или родовому подразделению, В семейном быту каракалпаков было тоже немало обычаев древнего происхождения. В брачных отношениях строго соблюдалась экзогамия — запрет браков внутри рода; в обрядах, связанных с семейными событиями (рождение ребенка, свадьба, похороны и поминки), принимал участие весь родовой аул, а иногда и сородичи из отдаленных аулов. •Покойников хоронили только на родовых кладбищах, где обычно имелись мазары «святых» предков и покровителей рода. Пережитки патриархального быта, сочетаясь с развивающимися феодальными отношениями, создавали почву для возникновения разнообразнейших форм патриархально-феодальной эксплуатации. Земля и вода принадлежали «родам» лишь номинально. Шел интенсивный процесс захвата общинных земель феодалами. Документы архива хивинских ханов XIX в. свидетельствуют о том; что поливные земли племен и родов были по площади намного меньше, чем земли отдельных частных владельцев —биев, юзбаши, мулл, ишанов и др. Захват земель у крестьян производился путем отбирания >их за долги или прямого внеэкономического принуждения. Социальная дифференциация достигала большой остроты. Среди частных земельных владений встречались очень крупные — до 15 тысяч танабов. Размеры же поливных участков рядовых общинников обычно не превышали 1—2 танабов. Распределение скота среди каракалпаков, по данным 1871 — 1872 гг., было крайне неравномерным. Встречались бедняки, не имевшие скота, и отдельные богачи, владевшие 1000 голов крупного рогатого скота и одновременно 1500 баранов. Таким образом, «родовой» характер каракалпакских общин являлся только внешним их обликом. Это была территориальная, соседская община, внутри ее существовало неравенство, классовое расслоение. Обезземеленные и малоземельные крестьяне попадали в кабалу феодально-родовой верхушки своего аула; под видом помощи сородичу, богатые члены общины давали землю беднякам на условиях испольщины — «жармши»; вступали •с ними в отношения «егиншерик», получая дарового работника, выполнявшего все земледельческие работы за ничтожную долю урожая; принимали в дом так .называемых «дехкан»— из числа совершенно разоренных, опутанных долгами крестьян, наиболее беспощадно эксплуатировавшихся и выполнявших не только полевые работы, но-и все другие работы по хозяйству. Богатые скотовладельцы эксплуатировали бедноту, используя обычаи «сауын» и «майына», т. е. отработки за пользование молочным и рабочим скотом. Управление каракалпакскими племенами формально •было оставлено в руках биев и старшин (аксакалов), но права и самостоятельность их были сильно ограничены. Ханы утверждали биев в должностях, выдавая им ярлыки •на управление племенем (эль).
Усмотрению бия подлежало «наказание виновных и беспокойных и упорядочение дел подданных». Они управлял;! аулами, выполняли судебные функции, за маловажные пре­ступления имели право применять телесные наказания, в их пользу шли судебные пошлины. Они же распределяли между сородичами денежные налоги « натуральные повинности. Власть биев сохраняла некоторые черты патриархальности. По существу их власть была властью феодальной, дававшей возможность эксплуатировать трудящиеся массы средствами внеэкономического принуждения. «Притеснение ими народа,— писал один очевидец в 1870 г., — часто несправедли­вость в решениях судебных исков бывают причиной непопулярности старшин в глазах народа». Отдельным биям, сумевшим заслужить доверие хивинского правительства, предоставлялись широкие полномочия, так как ханы рассчитывали на их службу и содействие в удержании каракалпаков в повиновении. Так, еще при инаке Мухам мед-Амине «благодаря всемилостивой поддержке» Айдост-'бий стал правителем (хакимом) не только кунградских каракалпаков, к которым принадлежал его род, но и всего каракалпакского народа.
Айдост разбирал своей властью тяжбы и споры, возникавшие среди каракалпаков, и долгое время верой и правдой служил интересам хивинского двора. Айдост пользовался при дворе большим почетом и доверием, «на правах доверенного лица (махрам) .докладывал непосредственно хану некоторые тайны, относящиеся к делам государства и к преуспеянию подданных». Хан, ценя услуги Айдоста, «исполнял все его слова». Чтобы еще более приблизить к себе каракалпакскую знать, ханы широко применяли систему подкупов, щедро одаряя биев и старшин жалованием, халатами, дорогим оружием. Некоторым биям предоставлялось право держать •отряды нукеров. При посещении биями Хивы их окружали внешним почетом. Когда Айдост «прибывал из степи в сто-.лицу, хан приглашал его на аудиенцию, при обращении называл его «бий-баба» .(дедушка-бий) и отпускал его с полным почетом, одаряя одеждой и деньгами». Сыновья биев принимались на ханскую службу. Ценой всех этих «благодеяний» ханы стремились превратить каракалпакскую знать в своих покорных чиновников. Бии должны были беспрекословно подчиняться приказаниям ханской администрации: «бежать, преследовать, ловить, освобождать, садиться на лошадь и слезать с лошади» и всегда 'оказывать чиновникам «надлежащий почет и покоряться им во всех отношениях». Не полагаясь всецело на верноподданнические чувства -каракалпакской знати, ханы сосредоточивали в своих руках, важнейшие функции по управлению «Каракалпакским улусом». За податями к каракалпакам присылались .из Хивы особые назначенные ханом лица. Во главе каракалпакских военных отрядов, наряду с местными биями, ставились хивинские юзбаши (сотники) из узбеков. Поскольку в основу административного управления было, положено родоплеменное деление каракалпаков, ханы стремились приспособить его к феодально-иерархической структуре своего административного аппарата. Для этого некоторые племена и роды группировались, объединялись, создавались промежуточные звенья, более крупные, чем племена и роды. Были введены должности аталыков и беглер-беги — не выборные, а назначаемые ханом. В середине XIX в. хая очень часто назначал особых чиновников (хакимов) дляу управления наем каракалпакским народом, обычно из числа| крупных хивинских сановников, близких к правящей узбекской династии. Отдельные районы отдавались в управление ханским родичам, имевшим там земельные владения. Особую группу среди феодальной каракалпакской знати XIX в. составляли духовенство и руководители дервишских орденов — ишаны. Под непосредственным воздействием хи­винского правительства у каракалпаков был создан институт судей — казиев, судивших по шариату; этот суд конкурировал с судом биев, судивших по адату (обычаю). Духовенство состояло -из крупных землевладельцев. Например,, по данным архива хивинского хана, из 4900 танабов земли-племени катаган в Сары-Чонгуле более 1000 танабов принадлежало духовным лицам. Представители духовенства и дервишизма являлись также крупными скотовладельцами. В 1872 г. среди каракалпаков самыми крупными скотовладельцами были один ходжа и один ишан; каждый из них имел по-1500 голов крупного рогатого скота и по 2000 баранов. Рост богатств у духовенства и ишанов в XIX в. укреплял политическое значение этой группы феодалов. Духовенство внедряло в народ мусульманское мировоззрение ;и покорность ханской власти. Немногочисленные школы (мактабы) влачили жалкое существование. Высших духовных школ (медресе) было «самое ограниченное чис-.ло». Только богатые люди, 'в виде исключения, давали образование своим детям -в училищах Хивы; .в 1858 г. среди учеников медресе Кутлуг-Мурада в Хиве числилось лишь два каракалпака. Даже каракалпакскими казнями были люди «бедные познанием.
И развитием», которые «плохо понимали шариат». Однако необразованные каракалпакские муллы не хуже «ученых» преподавателей бухарских и хивинских медресе проявляли свою реакционность. Они стремились задушить народное творчество каракалпаков, боролись с талантливыми поэтами и певцами, запрещая даже исполнение народных былин, воспевавших подвиги каракалпакских батыров. Среди каракалпаков были распространены сатирические произведения, остро высмеивавшие злобу, жадность, взяточничество духовенства. Каракалпаки должны были вносить в хивинскую казну большие подати. По мусульманскому обычаю, они были обложены занятом, т. е. сороковиной со скота. В середине XIX в. зякат составлял 5 малых тиллей с 40 голов крупного скота, т. е, около 9 руб., и по 10 аббасов с 40 штук мелкого скота, т. е. 2 руб. 50 коп.; позже брали по 1 таньга с головы скота. Кроме того, каракалпаки были обложены поземельным налогом — салгутом (каракалп. — салгыт). С узбекского населения ханства салгут взимали «потанапно», с каракалпаков же его взыскивали «огулом», так как вся земля считалась в общественном пользовании (так называемый сал-гут-кесме, или определенный окладной салгут). Так как часть каракалпаков вела полукочевой образ жизни, сумма •салгута определялась ханскими чиновниками не по количеству обрабатываемой земли, а бралась с племени или рода; внутри рода она распределялась по аульным общинам и семьям. Это открывало широкий простор для злоупотреблений старшин, в результате чего малоземельные бедняки часто облагались выше богатых земледельцев. При разверстке налогов б'ии взимали с крестьян и свои расходы на подкупы ханской администрации, содержание сборщиков налога и т. д. Это считалось, по обычаю, «помощью», которую аул должен оказывать «своему» бию. В случае военной опасности каракалпаки платили наряду с остальным тяглым населением ханства особую подать «с котла», т. е. с хозяйства. Кроме того, взимался налог в пользу духовенства — усир. Тяжелым бременем лежали на каракалпакском населении принудительные работы по ирригации. Для этих работ каждое хозяйство, платящее салгыг, должно было выделять на 12 дней по одному рабочему (казучи). Часть населения ханства (напр., туркмены и кочевые узбеки, которые поста­вляли воинов) была освобождена от этой повинности, и она возлагалась почти исключительно на каракалпаков и оседлых узбеков. Внутри общин вся тяжесть казу ложилась, на рядовых общинников, а знатная верхушка аулов освобождалась от этой повинности за взятки и выкупы. • Помимо общих для всего населения ханства повинностей, правящая феодальная знать использовала навыки каракалпаков в ирригационном строительстве и постоянно привлекала их в порядке внеэкономического принуждения к постройке каналов в центральных районах ханства и в имениях крупных сановников. В некоторых ханских поместьях вся земля обрабатывалась рабами и каракалпаками, для чего каракалпакские крестьяне принудительно переселялись в ближайшие к поместью районы. Одной из главных феодальных повинностей была также обязательная военная служба. Б случае войны каракалпаки должны были поставлять от 1000 до 2000 нукеров (воинов) как пеших, так и конных. Им шло ничтожное жалование из ханской казны. Поставка воинов ложилась тяжелым бременем на каракалпаков, в середине XIX в. она всякий раз обходилась им от 100 до 140 тыс. тиллей, т. е., приблизительно, от 180 до 252 тыс. золотых руб. По отзыву самих хивинцев, на войне каракалпаки отличались храбростью. Характеризуя тяжесть хивинского ига для населения ханства, русские путешественники отмечали в середине XIX в., что каракалпаки «более других подвластных ханству племен отягощены налогами, которые совершенно разоряли их. Эти несчастные, изнуренные трудом >и .недостатками, угнетенные чиновниками хивинских ханов, едва прикрытые лохмотьями своей ветхой одежды, представляли живую картину нищеты. Кибитки, покрытые клочками оборванной кошмы, почерневшей от продолжительной службы, едва ли могли служить им убежищем от зноя и стужи». «Эта бедность происходит большею частью от притеснения хивинских приставов, не щадивших каракалпаков». «Каракалпаки— самый несчастный народ в Хиве, — читаем в одной журнальной статье 1859 г., — благодаря возмутительному насилию, с каким хивинское правительство угнетает этих несчастных тружеников». Жестокая эксплуатация со стороны правящих классов, Хивы вызывала частые восстания каракалпаков. В 1827—. 1828 гг. сильное восстание вспыхнуло в районе Ак-Якыша. Восстали, по выражению официальных историографов, «беспутные бродяги»; под этим презрительным названием подразумевалась беднота. Хивинский чиновник, 'Собиравший; закят, вынужден был бежать, изгнанный крестьянами. Ва. главе восставших встал Айдост-бий. Этот видный предста­витель каракалпакской знати задумал использовать народные движение в своих классовых целях. Хан Аллакули послал против восставших сильное вой--ско. Со своей стороны, Айдост собрал восставших на берегу Аральского моря и разослал по окрестным каракалпакским аулам гонцов с призывом идти к нему на помощь с семьями, скотом и имуществом. Собравшиеся вокруг Айдост-бия каракалпаки стали готовиться к битве, окопались рва-ми л огородились арбами. Однако, увидев преимущество хивинских войск и не надеясь на успех освободительной борьбы, Айдост сделал попытку увести восставших вместе со всем скотом и имуществом в Кокандское ханство; за эту услугу он рассчитывал получить возможность поправить, свою карьеру — уже при Кокандском дворе. Предательская политика. Айдоста обрекала восстание на неудачу; народ стал отходить от него; войска Аллакули настигли Айдост-бия в укреплении Чирчик-Рабат и перебили оставшихся с ним повстанцев; Айдост был доставлен в. Хиву и там казнен. Хан осыпал наградами тех старшин, которые не примкнули к восстанию. Нще более сильное движение каракалпаков имело место, в середине XIX в. Непрерывные войны Хивы с соседними государствами при хане Мухаммед-Амине (1845—1855 гг.) совершенно разорили население ханства. Начались волнения среди туркмен, а вслед за ними восстали каракалпаки, узбеки и казахи. Восстание охватило все народы Хивинского ханства. Во главе восставших стал один из каракалпакских биев, Ерназар, по прозвищу Алагоз.
По словам официальных историков, он «в силу своего безрассудства и исключительной зловредности своей натуры. вступил на путь, бессмысленного возмущения и вражды». Ерназар принадлежал к враждебной хивинскому правительству прослойке феодально-родовой знати каракалпакского племени колдаулы. Он сумел привлечь к восстанию часть каракалпакских биев и старшин. Восставшие отложились от Хивы и провозгласили своим ханом казахского тёре Зарлыка. Но когда в феврале 1856 г. ханская власть оказалась в руках Сеид-Мухаммеда, знать «четырнадцати родов» выдала хивинским властям своего хана, который и был казнен. «Верноподданные и преданные хану» каракалпакские старшины сами взялись за подавление движения. Они общими силами собрали войско из каракалпаков и аральцев и выступили против восставших. К ним присоединился отряд узбекских войск под начальством ясаулбаши Мухаммед-Нияза. Ерназар, собрав вокруг себя несколько сотен сторонников, засел в построенной им у Казахдарьи крепости и отверг предательское предложение старшин и биев «четырнадцати •родов» «стать на путь покорности». Тогда Мухаммед-Нияз приступил к осаде крепости. Среди осажденных начался раскол, многие «ради спасения своей жизни и имущества» хотели сдаться, но Ерназар сопротивлялся, пока его не застрелили сговорившиеся с Мухаммед-Ниязом предатели. 'После этого повстанцы сдались. Часть их ушла в бухарские владения, а некоторые бежали на Сырдарьинскую линию под защиту русских войск. Приближение русских войск и образование Сырдарьин-скоы линии все более усиливало стремление каракалпаков уйти от ненавистного хивинского ига под власть русского государства. В 1857 г. было отмечено поступление двух писем от каракалпаков, живших в устье Амударьи, с просьбой принять их в подданство России. Еще ярче проявилось это стремление в 1858—1859 гг., когда каракалпаки вновь восстали против Хивы, объединившись на этот раз с узбеками и казахами. Центром восстания был г. Кунград. .Повстанцы открыто заявили о желании присоединиться к России, и. русское правительство направило им на помощь вооруженное судно под командованием капитана Бутакова. Однако, находившиеся под влиянием Англии и вооруженные английским оружием, туркменские феодалы во главе с Атамурад-ханом захватили в свои руки Кунград и окружающие селения. Руководитель повстанцев Мухаммед-хан предал народ и сдался врагам. Бутаков вы­нужден был вернуться. Восстание было жестоко подавлено. Его участники были частью перебиты, частью обращены в рабство, их аулы разрушены, а посевы уничтожены. Трагическая гибель повстанцев запечатлена в известной поэме классика каракалпакской литературы Аджинияза — «Боз-Атау». Весьма отрицательное влияние на ход каракалпакских восстаний середины XIX в. оказывали пережитки патриархально-родового быта, доверие к биям, которые в своих классовых или личных карьеристских целях изменяли восставшим и предавали их на кровавую расправу карательным войскам. В то же время в связи с начавшимся преодолением родоплеменной разобщенности и ростом классового самосознания народных масс в XIX в. в народном творчестве каракалпаков появляется ряд глубоко демократичных по своему содержанию произведений, в которых народ бичует уже не только хивинских ханов и их администрацию, но и биев, ишанов и других представителей каракалпакской феодально-родовой знати.