|
Маканин рисует в повести множество бытовых подробностей, создающих в конкретном единстве образ времени. Это время безжалостно, прагматично, но отдельные люди, несмотря ни на что, стараются вести себя в соответствии с нормами морали, традиций, нравственности: купают ребенка, хоронят умершего, ищут общения с другими людьми. Стиль писателя становится сухим, характеризуется отсутствием патетических оценок, интонационного нажима. Герой пытается "задействовать ресурсы личности, растворенные в человеческой толпе", найти возможность пробиться к человеческому сознанию, ищет слова, которые разделят толпу на людей, но толпа произносит лишь нечленораздельные звуки.
Повести Маканина "Лаз", "Стол, покрытый сукном и с графином посередине", "Долог наш путь" (1991), как и "Пирамида" (1994) Л. М. Леонова, обладают жанровыми признаками антиутопии. "Лаз" – это повесть-предупреждение о грозящей обществу опасности. Конфликт в "Лазе" возникает там, где герой восстает против власти толпы, олицетворяющей тотальный контроль над личностью. Финал повести – открытый, обнадеживающий. Герой отвергает страшный сон как "недоверие к разуму". Во сне Ключарев, уснувший прямо на улице, шлет информацию через суживающийся лаз о том, что наступает темнота, просит прислать в помощь свечи. Библейский образ свечи актуализирует духовные истины (Мф. 5:14–15). Однако вместо свеч – "ответа душе" – Ключареву через лаз пересылают "палки для слепых": "Когда наступит полная тьма, идти и идти, обстукивая палкой тротуары. Весь ответ". Мотивы слепых, окликания, молчания, беззвучия и голосов, появившиеся в повести "Утрата", – важные смыслообразующие мотивы в мелодике прозы Маканина.
"В ритмизованном художественном поле произведений Маканина, – отмечает критик, – есть высота и глубина мирового пространства: лейтмотивы – небо, звезды, вода, земля, свет, мрак. Все пространство работает в едином ритме с миром космоса. Все, что разрушает гармонию, ломает ритм, создает диссонансы, становится объектом эстетического наблюдения писателя, так как он – творец диссонирующих голосов. Диссонансы занимают писателя как строительные элементы хаоса, распада, дисгармонии в мире антиутопий"[3].
Герой "Лаза" хочет быть услышанным, понятым, он отвергает вторую версию, вынесенную в проблематике повести. Человек – не "существо, которое дергается туда-сюда в своих поисках" потому только, что не вполне нашло свою "биологическую нишу". Обобщенным символом утверждения человеческого в человеке является встреча Ключарева с персонажем, который назван автором "ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК В СУМЕРКАХ". Многозначен их диалог с Ключаревым:
"– Вставайте, – повторяет он так же утвердительно, со спокойной и терпеливой улыбкой. – Не следует спать на улице.
И протягивает руку. <...> Рука теплая, прикосновение, которое остается с Ключаревым и после.
Ключарев встает.
– Да, – говорит он, потягиваясь. – Как стемнело.
– Но еще не ночь, – говорит тот человек, опять же с мягкой улыбкой, которую Ключарев не столько видит, сколько угадывает в полутьме.
Собрав свое добро, Ключарев идет к дому <.„> Оглядывается. Человек еще стоит на том же месте, и только по мере того, как Ключарев уходит, его фигура мало-помалу растворяется (и все же не растворяется до конца) в сумерках".
Образ "человека в сумерках" напоминает облик Иисуса Христа. В этом фрагменте обнаруживается и самоцитирование. Так в повести "Отставший" встретившийся на пути артельщикам "заросший, с седыми космами, с огромным нательным крестом человек" упросит "злого" Федяича, мечтавшего заработать деньги на "необыкновенной глыбе малахита", не прогонять Лешку-маленького, "чуявшего золото в одиночку", ищущего "свою тропу".
Маканинский стиль в повести "Лаз" создает целый поток ассоциаций, подтекстов. Метафорическим является здесь образ стола, который затем перейдет в повесть "Стол, покрытый сукном и с графином посередине". Мотив стола перейдет и в роман "Андеграунд, или Герой нашего времени", где это слово будет определяться емким эпитетом – "судилищный стол". В повести "Лаз" стол выступает как многозначная метафора. За столом в Кафе-клубе манипулируют сознанием, пытаются "усреднить человека", обезличить, "убаюкать любовью к типажу", "к образу", "облапошить", "обмануть". В кафе за столиком происходит социальный опрос об "отношении к будущему". "Несколько человек комиссии" пытаются выдать людям "билет в будущее":
"...убеждают входящих людей верить, объясняют, настаивают, чуть ли не всовывая билеты им в карман, но те бросают свои билеты вновь: слишком <...> много крови, слишком много тех слезинок уже пролито <...> не желаем будущего на крови и слезах".
Растет "холм возвращенных билетов". Безымянный человек – "один из комиссии" – "превращается в оратора", страстно кричит вернувшим билет:
"Опомнитесь! Будущее – это будущее! Ведь вы всю свою жизнь ели и пили на чьих-то слезах и на чьей-то крови <...> Да каким бы ни было будущее, вы уже сейчас спите, едите, пьете на тыщах тыщ слезинок младенцев, вы уже запятнаны, вы помечены!., берите же свои билеты, смиритесь! <...> это уже ваше, ваше <...> ваше будущее!"
Контрольные вопросы по ЛАЗу:
Какая версий человеческой судьбы в условиях духовной апатии, дана в произведении?
Какие формы изображения использует автор?
Кто правит в верхнем мире?
Какие тона господствуют в верхнем мире?
Как описывается нижний мир?
Что создают множество бытовых подробностей произведения?
Где возникает конфликт повести?
Что в повести является обобщенным символом утверждения человеческого в человеке?
Марченко А. М. Гексагональная решетка для мистера Букера // Новый мир. 1993. № 9. С. 238.
Маканин В. С. Лаз // Маканин В. С. Линия судьбы и линия жизни: Романы. М.: Центрополиграф, 2001. С. 241.
Дмитриченко Е. В. Ритм прозы Маканина // Русская литература XX века. Школы, направления, методы творческой работы: учеб. пособие / под ред. С. И. Тиминой. М., 2002. С. 557.
Цит. по: Русская литература XX века: Школы. Направления. Методы творческой работы: учеб. пособие / под ред. С. И. Тиминой. СПб., 2002. С. 250.
Do'stlaringiz bilan baham: |
