Санкт-петербургский государственный

5. Концепция текста И. Р. Гальперина
Среди теорий, особенным образом трактующих онтологический статус текста,
выделяется концепция И. Р. Гальперина, имеющая как своих сторонников, так и
противников. Отличительная черта его подхода к тексту — это исключительная ориентация
на письменную форму речи. И. Р. Гальперин полагает, что «текст представляет собой некое
образование, возникшее, существующее и развивающееся в письменном варианте
литературного языка. Только в этом варианте расчлененность текста, эксплицитно
выраженная графически, выявляется как результат сознательной обработки языкового
выражения» (Гальперин 1981: 15).
Свою аргументацию И. Р. Гальперин строит следующим образом. В характеристике
текста существен параметр объема. Текст может увеличиваться до значительных размеров,
но все же по самой своей природе он обозрим, поскольку конечен. Текст — это некий снятый
момент процесса, в котором все дистинктивные признаки объекта обозначаются с большей
или меньшей степенью отчетливости.
По мнению И. Р. Гальперина, к тексту могут быть применены методы и приемы
грамматических исследований. Грамматика любого языка — результат наблюдений над
функционированием этого языка в различных областях человеческой деятельности. Цель
этих наблюдений — сведение кажущегося хаотического употребления к каким-то законо-
мерностям, без которых невозможно постижение природы данного явления. Стремление
выделить «островки» организованности в окружающей нас действительности предопреде-
лено самой сущностью человека как «организованного» факта, смоделированного природой
и доступного нашему наблюдению.
Язык как продукт человеческого сознания, предназначенный для целей
коммуникации, естественно, тоже организован. Однако характер этой организованности
полностью еще не выяснен. Язык стремится преодолеть некоторую беспорядочность мысли,
которая, будучи отражением объективной действительности, обнаруживает свойственную
этой действительности неупорядоченность, скачкообразность отдельных процессов.
Человеческий мозг ищет закономерности в явлениях объективной действительности и если
их не находит, то гипотетически приписывает ей какие-то закономерности.
В своих рассуждениях И. Р. Гальперин обращается к известному положению
теоретической кибернетики о том, что энтропия стремится к возрастанию, т. е. что объем и
количество неизвестного, а значит, непознанного будет увеличиваться с поступательным
движением познания. Поэтому естественно предположить, что наше сознание будет искать
«островки организованности», которые наука открывает в познании мира. Именно поэтому
И. Р. Гальперин и текст называет своеобразным «островком организованности», который
стремится к снятию энтропии, порождаемой отдельными предложениями. В связи с этим
текст необходимо рассматривать как упорядоченную форму коммуникации, лишенную
спонтанности.
В своем подходе И. Р. Гальперин отталкивается от мыслей Л. В. Щербы о сущности
грамматики: «...подлинной основой грамматических и лексических правил всякого живого
языка является ... неписанный, неупорядоченный лингвистический опыт данного
коллектива» (Щерба 1947: 73-74). В языке, как и в самой объективной действительности,
существуют, по мнению И. Р. Гальперина, как организованное, упорядоченное, так и
хаотическое, неупорядоченное. Язык стремится преодолеть неупорядоченность в своей сис-
теме, ищет пути осознания этой неорганизованности и тем самым снимает некоторую долю
энтропии.
Соответственным образом свое видение проблемы И. Р. Гальперин закладывает в
следующее определение текста: «Текст — это произведение речетворческого процесса
обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа,
литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение,
состоящее из на звания (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств),
объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической
связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку»
(Гальперин 1981: 18).
Таким образом, И. Р. Гальперин понимает под текстом не фиксированную на бумаге
устную речь, всегда спонтанную, неорганизованную, непоследовательную, а особую раз-
новидность речетворчества, имеющую свои параметры, отличные от параметров устной
речи. Устная речь — это движение, процесс. Поступательное движение устной речи придает
ей признак нестабильности. Зафиксированная на бумаге или на магнитофонной ленте, она
представляет собой лишь снятый момент, во время которого с большей или меньшей
отчетливостью проявляются отдельные части высказывания. Дискретность устной речи
наблюдается лишь в фиксированном виде. Однако, будучи в какой-то степени
объективированной, фиксация устной речи все же не становится текстом в том понимании,
которое дано в определении. По И. Р. Гальперину, все характеристики устной речи про-
тивопоставлены характеристикам текста. Текст — не спонтанная речь, он лишь имплицитно
рассчитан на слуховое восприятие; он не только линеен, он не только движение, процесс —
он также стабилен.
И. Р. Гальперин считает, что текст обладает двойственной природой — состоянием
покоя и движения. Представленный в последовательности дискретных единиц, текст на-
ходится в состоянии покоя, и признаки движения выступают в нем имплицитно. Но когда
текст воспроизводится (читается), он находится в состоянии движения, и тогда признаки
покоя проявляются в нем имплицитно. При чтении текста происходит перекодирование
сообщения. Сигналы кода, рассчитанные на зрительное восприятие, трансформируются в
слуховые сигналы, не полностью утрачивая характеристики первого кода.
В основе описанного выше подхода лежит признание И. Р. Гальпериным того, что «в
результате длительного процесса формирования письменный язык выработал особенности,
которые постепенно приобрели статус системности» (там же: 15). Правда, автор концепции
не решается говорить о полной автономии двух форм речи, однако все его рассуждения (см.,
например, представленное выше положение о том, что «все характеристики устной речи
противопоставлены характеристикам текста») свидетельствуют именно об этом.
Одним из видных последователей И. Р. Гальперина можно назвать 3. Я. Тураеву,
которая в своей книге «Лингвистика текста» также предпочитает пользоваться узким опре-
делением текста, полностью исключив из рассмотрения устную речь (Тураева 1986: 11). По
ее мнению, если устную речь отличает линейность, то текст характеризует многомерность.
Текст многомерен, так как возможно многократное возвращение к любому его участку.
Устная речь необратима, ее существование ограничено временем звучания. Существование
текста практически ничем не ограничено (там же: 12).
Однако радикальность подхода в определении онтологического статуса текста
встречает также категорические возражения со стороны многих лингвистов. В качестве
одного из примеров возможной аргументации оппонентов И. Р. Гальперина можно привести
доводы Г. В. Колшанского, опровергающие его позицию о письменной природе текстов:
«Несмотря на укоренившиеся ассоциации, связанные с категорией текста как речевого
продукта письменного характера, необходимо тем не менее вернуться к начальному понятию
языка как устной формы общения человека, а следовательно, и к понятию такой
дискретности языка, которая свойственна устному языку в процессе его реального
использования в коммуникации. Любая часть, отрывок, сегмент общения, обладающий
информационной полноценностью, а следовательно, и структурно маркированный,
представляет собой такую единицу языка, прежде всего устного, которая содержит в себе все
признаки оформленности, завершенности и цельности. ...Вряд ли есть основания полагать,
что письменная фиксация устного языка (возникшая исторически довольно поздно) создала
такие новые структурные свойства языка, присущие именно письменной форме, которые
позволили бы считать текст единицей только письменного языка. Естественно, детальная
обработка письменной формы языка (включая и стилистическую характеристику) создает
более наглядное представление об упорядоченности письменного текста по сравнению с его
устной формой. Однако это по существу только поверхностная картина — более строгая
стилистическая и логическая корректность текста не затрагивает его основных свойств,
проявляющихся в первичной — устной — сущности языка, и не дает оснований относить
текст как категорию языка только к письму. Иллюзия самостоятельности письменного языка
порождена частично техническими обстоятельствами материальной зримости текста, а не его
сущностью» (Колшанский 1984: 91-92). И далее: «Спонтанность возникновения текста как
единицы определенного коммуникативного акта лишь иллюзорна, поскольку внутренняя
логика развития той или иной ситуации, уходящая в глубь опыта вообще, индивидуального
или коллективного, диктует определенную закономерность порождения текста с его
конкретной смысловой организацией» (там же: 114).