Расскажи мне о море

19
В любой борьбе нужно уметь
остановиться и даже проиграть
«Ты борешься с ветряными мельницами, Финик. В твоем возрасте это
понятно. Странно было бы, проявляй ты равнодушие. Но в любой борьбе
нужно уметь остановиться и даже проиграть».
Школьный двор, невесомое текучее небо, мы с Асадом сидим на
скамейке, у него в руке листовки из красной бумаги с лозунгами против
действий школьного руководства.
Нам запретили издавать газету о проблемах во взаимопонимании
учеников и учителей. В ответ мы организовали акцию протеста, в первый
же час которой меня и друзей отвели к директору. Вызвали родителей,
пригрозили отчислением. Мы не испугались.
Я рос в семье, где, несмотря на восточную ментальность, было принято
говорить о чувствах. Те, кто так не поступал, виделись мне трусливыми.
Под напором юношеского максимализма я не принимал молчание как
мудрость, смиренность, бережное отношение. Трус – и все! Я начал
презирать ту часть своего класса, что не поддержала протест.
Тогда же в одной из книг вычитал фразу, укрепившую мое мнение, что
недосказанность трагична. «Единственное, о чем надо говорить, – наши
чувства. Все эти умничанья – вздор. Что в чувствах, то и на словах».
В тот день мы с дедушкой договорились, что я оставлю идею с
листовками, плотнее займусь учебой. «Финик, чтобы в будущем помогать
тем, кто столкнулся с несправедливостями, ты должен быть хорошо
образован». На какое-то время я утих. Спустя полгода снова затеял бунт.
Я бесстрашно делал свое, как мне казалось, важное дело, не думая о
последствиях.
Ближе к окончанию школы острота честолюбия сгладилась, я принял,
что есть и будут те, кто существует вне моей картины мира. Я мог считать
их трусливыми, эгоистичными, злыми, но это не значило, что они должны
измениться. Скорее, мне нужно было изменить свое отношение. Мне
помогала мысль, что люди вокруг – это и есть я, только в других
воплощениях. Стоило подумать об этом, и сразу легчало.

---