Программа книгоиздания России

20
женив в нашей повседневной жизни. В сфере знания это различение находит выражение в двух формулировках: "У меня есть знания" и "Я знаю". Обладание знанием означает приобретение и сохранение имеющихся знаний (информации); знание же функционально, оно участвует в процессе продуктивного мышления. Оптимальное зна­ние по принципу бытия — это знать глубже, а по прин­ципу обладания — иметь больше знаний. Людям присуще глубоко укоренившееся желание быть: реализовать свои способности и активносты, общаться с другими людь­ми, вырваться из тюрьмы своего одиночества и эгоизма. Иметь и быть — два универсальных подхода к жизни; равновесие их создает норму, потеря равновесия — кри­зис. Изучая на протяжении многих лет различия между бытием и обладанием, Э.Фромм пришел к выводу, что "обладание и бытие являются двумя основными способа­ми существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных харак­терах людей и типах характера" [20, с.22].
"Мужество быть" — это путь обретения современ­ным человеком утерянной целостности, возвращение ко­торой возможно, по М.М.Бахтину, через участный собы­тийный поступок. М.М.Бахтин считал, что "вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: Я поступаю всею своей жизнью, каждый от­дельный акт и переживание есть момент моей жизни — поступления" [21, с.83]. Все дело в том, что надо строить это поступление, имея в виду аксиологичность ("нетех­ничность"), единственность, ответственность и событий­ность поступка. Сознательность, т.е. наша культура мыш­ления, понимание, способность к самостоятельному гражданскому поступку — вещи взаимосвязанные. "...Может быть, понимание начинается с того момента, — говорил М.К.Мамардашвили, — когда ты начинаешь ясно сознавать некую возможность невозможного. То есть сознавать «должное», человеку «подобающее» — и не­возможность именно этой возможности! Когда от тебя требуется мужество невозможного" [22, с.26].
"Благоговение перед жизнью — это безграничная ответственность за все живое на земле". Слова эти при­надлежат Альберту Швейцеру и являются, как он считал, основополагающим принципом обновления человечест­ва, формирования универсальной космической этики. На опыте собственной жизни Швейцер стремился показать, что воплощение этого принципа на практике может и должно стать делом каждого человека и всего человече­ства. "Когда одной-единственной бомбой убивают сто тысяч человек — моя обязанность доказать миру, на­сколько ценна одна-единственная человеческая жизнь" — сказал Швейцер своей помощнице Матильде Коттман 6 августа 1945 г. [13, с.522].
Этика благоговения перед жизнью есть этика лич­ности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе. А.Д.Сахаров, так же, как и А.Швейцер, явил миру образ личности, проверенный собственной жизнью, "му­жеством быть".
Представители наук о человеке и его деятельности внесут реальный и наибольший вклад в развитие технос­феры, если, понимая ее создателей и всю сложность разработки современной техники, систем, программного обеспечения, смогут утвердить свое Я посредством "му­жества быть" во всех случаях превознесения машинного над человеческим, что Норбет Винер назвал грехопаде­нием нашего времени. Только тогда их знания, методы и средства, при открытости к ним инженерно-технических специалистов, явятся своеобразным катализатором каче­ственно нового развития техносферы, которая будет ста­новиться сферой нормальной жизнедеятельности людей. Одновременно существенно уменьшится угроза конца жизни на Земле, которая, как считают некоторые ученые, может наступить на границах техники в результате ката­строф.
Мужество ученого или специалиста быть самим собой в нашем предельно технизированном и бесчело­вечном мире —¹ это не громкие и пустые слова, а суровые реалии наших дней. Показательно, что первый доклад Римского клуба (Международная неправительственная некоммерческая ассоциация), подавший "сигнал трево­ги" человечеству и способствовавший пробуждению со­знания человека, освобождению его от иллюзий, связан­ных со слепой верой в научно-технический прогресс, встретили в штыки две категории специалистов — тра­диционные экономисты и наиболее ярые представители технической интеллигенции. Анализируя роль и место науки и техники в современном мире, Дж.Холтон прихо­дит к выводу:
"...те люди, которые осознали необходимость принципиально нового этоса глобального поведения человечества, сталкиваются с ситуацией, когда их точку зрения разделяют сравнительно немногие представители мира академической науки и новей­ших технологий. И уже совсем редки их единомыш­ленники в сфере индустриального производства" [23, с.32].
Человеческое измерение техники, технологии, про­граммных продуктов, производства в целом и соответст­венно вовлечение в процесс их проектирования наук о человеке и его деятельности связаны с изменениями в самом проектировании, в сознании проектировщиков. "И чтобы человек стал внимателен к существу техники, чтобы между техникой и человеком в их сущностной глубине окрепло неповерхностное отношение, для этого человек, каким он стал с Нового времени, должен сперва, опомнившись, снова ощутить широту своего сущностно­го пространства. ... Иначе как укоренившись сперва в своем сущностном пространстве и начав обитать в нем, человек не способен ни к чему значительному внутри ныне господствующего способа исторического бытия" [24, с.254].
М.Цветаева писала о безмерности человека, живу­щего в мире мер, а по словам О.Мандельштама, "нам союзно лишь то, что избыточно". Парадокс состоит в том, что благодаря безмерности, благодаря "избытку внутрен­него пространства" человек только и может стать "мерой всех вещей".
Содержание учебника имеет прямое отношение к человеческому бытию, которое сегодня нельзя осмыслить без изучения совершенно новой действительности, со­здаваемой современной техникой и наукой. "Мы живем
21
в новом промышленном мире. Этот мир не только вытес­нил зримые формы ритуала, он, кроме того, разрушил и самую вещь в ее существе... Вещей устойчивого обихода вокруг нас уже не существует. Каждая стала деталью... В нашем обращении с ними никакого опыта вещи мы не получаем. Ничто в них уже не становится нам близким, не допускающим замены, в них ни капельки жизни, никакой исторической ценности" [25, с.240].
Учебник ориентирован на включенность в решение задач предотвращения техногенных катастроф и аварий, охраны здоровья людей, движения к цивилизованности человеческих дел, устроений и отношений, нормальной жизнедеятельности. Конкретно это выражается в том, что на основе исследований взаимодействия человека с техникой и средой задаются векторы изменения совре­менной практики проектирования и разработки машин, оборудования, систем, программного обеспечения, тех­нически сложных потребительских изделий с тем, чтобы исключить при создании техносферы упрощенный тех­нологически-функциональный подход к человеку, подчи­нение его жизнедеятельности задачам создания и функ­ционирования техники, которая создала себе стерильный образ обученного, правильного человека, человека-авто­мата, которого в реальности нет и быть не может.
Создание новой техники и технологии представляет собой не только инженерную, но и нравственную про­блему. Через машины, оборудование, производственные процессы, системы, программное обеспечение и потре­бительские изделия длительного пользования их проек­тировщики и разработчики выходят на реальных людей, мужчин и женщин, детей и взрослых, инвалидов и пожи­лых людей. Они создают технику для других и поэтому должны сделать все от них зависящее, чтобы она была безопасной, удобной, комфортабельной и красивой для людей, которые на ней будут работать или ее использо­вать. Именно реальных, а не в расчете на абстрактного среднего человека, не существующего в природе, без различия пола, возраста, физических возможностей. Дру­гими словами, создатели мира техники не должны уподо­биться тому счетоводу, яркий образ которого создал А.Платонов и который вдруг бросает надоевшие ему своим щелканьем бухгалтерские костяшки: "Пусть они будут счастливы приблизительно... Все равно — всякий учет и счет потребует потом переучета".
Неверно думать, что рассматриваемая новая ориен­тация в мире техники усложнит задачи, которые должны решать ее создатели. Это — следствие особой сложности человека в единстве его соматических, психофизических, эмоционально-духовных и социально-исторических из­мерений; необычайной сложности современного мира трудовой деятельности, мира техники, становящегося все больше миром социотехническим. Проектирование в этом мире должно отличаться высокой культурой, неотъ­емлемой частью которой должны стать фундаментальные знания о человеке и человеческой деятельности.
Упрощение представлений о человеке и его деятель­ности не отвечает современным тенденциям развития и инженерного проектирования систем "человек-машина", которое хотя и крайне медленно, но все же поворачивается к их обогащению и углублению. Именно уникаль­ность личности человека определяет бесценность его роли в сложных системах, особенно в аварийных и экстремальных ситуациях. В будущем мире коммуника­ции на передний план выйдут, отмечают К.Майнцер и другие ученые, "парадигма целого —личности" и "сеть человек — машина".
Содержание учебника находится в русле происходя­щих изменений в проектной культуре и практике проек­тирования. Направление рассматриваемых изменений берет свое начало с нетрадиционных попыток "объеди­нять проектное мышление с объективными или научны­ми фактами о деятельности человека" [26, с. 15]. Поиск пути такого объединения — одно из направлений преодо­ления "культурного отставания" проектировочного дела, отчуждения проектирования от культуры.
При доминировании технико центрических, прагма­тических ориентации проектирование преимущественно функционирует на оперативно-техническом, бытийном уровне сознания. Происходит разрыв и даже возникает антагонизм с аксиологическими ориентациями, при до­минировании которых проектирование функционирует и развивается на рефлексивном уровне сознания, кон­центрируемом на ценностях, смыслах, разумеется, в их отношениях к значениям и действиям. Рефлексивный слой обволакивает, одушевляет бытийный. Бытийный и рефлексивный слои сознания находятся в отношениях дополнительности. Частичность, дискретность бытийного слоя дополняется целостностью, непрерывностью реф­лексивного слоя.
Глубинные трансформации современной цивилиза­ции, реалии выживания или возможной гибели самого человека определяют новую перспективу гуманизма. От­давая себе отчет в том, что в нашей стране еще достаточно длительное время трудно будет говорить о гуманизме, тем не менее в учебнике по эргономике эту тему обойти невозможно. Рассуждения о гуманизме в России, как отмечают философы, ученые, публицисты, очень часто воспринимаются либо как прекраснодушие, утопизм, не имеющий отношения к реальной жизни, либо как созна­тельное вуалирование не-гуманной и анти-гуманной дей­ствительности, либо как оправдание той системы идей, которая несет ответственность за современное катастро­фическое положение страны. Однако не только в нашей стране имеет место критическое отношение к проблема­тике гуманизма. Подвергается критике идеал гуманизма вообще, как он сложился в европейской культуре и философии Нового времени, поскольку этот ориентир жизнедеятельности привел к разрыву между человеком и бытием, к отчуждению от человека созданной им и закабалившей его научно-технической реальности, к обессмысливанию мира [27].
Отказ от идеала гуманизма, ценностных систем и нравственно-мировоззренческих ориентиров сделал бы невозможной эргономическую деятельность, да и всю человеческую деятельность, так как они утратили бы смысл и критерии оценки. Разрыв же познавательных и ценностных начал человеческой деятельности выступает как одна из главных причин тех пагубных последствий,
22
которые привели к нарастанию глобальных проблем. Поэтому возникла необходимость в переосмыслении ста­рых принципов, отказе от некоторых представлений и утопических притязаний старого гуманизма и вместе с тем формировании его нового понимания, разработке новой концепции человека и его возможностей, утверж­дении новых регулятивов человеческой деятельности.
Формирование новой ценностно-нормативной пара­дигмы исходит из примата общечеловеческих ценностей; связано с отказом от идеи овладения, подавления и господства; ориентировано на диалог и сотрудничество. Все большую популярность приобретает идея коэволю­ции, т. е. сопряженного, взаимообусловленного измене­ния систем или частей целого. Термин "коэволюция" предложен в 1964 г. экологами, для которых коэволю­ция — взаимное приспособление видов. Процессы коэ­волюции являются предметом изучения экологии, этоло­гии, популяционной генетики и других разделов биоло­гии. В конце XX века идея коэволюции вышла за рамки биологии и ее осознание мыслителями, учеными, специ­алистами позволяет утверждать, что раскрыта только вершина мировоззренческого айсберга.
Понятие "коэволюция" подчеркивает взаимопро­никновение природного и социального, их сопряжен­ность, взаимодополнительность в предельно широких масштабах. В этой связи стоит поразмышлять над выска­зыванием Тейяра де Шардена;