По следам сураханской богини ( Атешгях II часть)

Вторая часть включает исследование нижеследующих очерков:
1. Полуостров Индостан и его обитатели
2. Персидские мелодии тюркского гимна
3. Пища и напитки
4. Дополнения к первой части научной работы Сураханский храм-Атешгях


Полуостров Индостан и его обитатели
Весть о всесильном Тенгри, который помогает людям, птицей летела по свету.
Примерно две с половиной или три тысячи лет назад достигла она Индостана, открылись индийские страницы истории тюрков, волна переселения народов коснулась севера этой экзотической страны. Те времена не забылись, легенды о нагах, сложенные тогда, по-прежнему живут. По поверьям индийцев, наги – это пришельцы с севера, белые люди-полубоги с человеческими лицами и змеиными туловищами, они превращались, когда хотели, в змей или в людей. Любили поэзию, музыку, их женщины славились редкой красотой… Почему змеи? Потому что, по преданию Востока, люди появились от змея.
Змей, или дракон – знак предка не только у тюрков, он добрый дух, хранитель очага. Убить змею считалось грехом. Образ змея сложился очень давно и вряд ли был алтайским «изобретением», в нем, в этом светлом образе, представлено единство прошлого и настоящего у многих народов Востока. Единство, которое неразрывно и у которого не может быть автора.
Видимо, на Индостане этот культ отсутствовал, раз индийцы обратили на него столь пристальный взор и сохранили в своей мифологии. Там не почитали змея.
А еще змей, согласно алтайским легендам, связан с огнем и водой, мог летать по небу и одновременно касаться низа – нор, пещер, дна рек,– где у него спрятаны сокровища. Это он давал людям железную руду, золото и другие богатства своих недр. В его же кладовых спрятаны все металлы.
Старинная алтайская легенда утверждает, будто от змея однажды родился человек «в рубашке», или с «волчьей шерстью», что было доброй приметой. Он, когда требовалось, принимал облик волка, превращался в барса, медведя или в любое другое животное. Ударится о землю – и уже иной… Отсюда проистекало одно важное следствие: от того человека «в рубашке» у алтайских родов появился дух-покровитель– тотемный знак. Чаще всего, то были змей, барс, птица или волк, которые оберегали род. Так хищные животные становились символами аристократических родов. Их рисовали на знаменах, на «гербах», им приносили жертвы и, конечно, никогда не обижали, они – покровители рода.
Отсюда проистекала еще одна алтайская традиция, которая нашла свое выражение в искусстве, – звериный стиль. Он отличал тюркские орнаменты, сюжеты. Рисунок на кости или статуэтка, выполненная древним мастером, передавали жизнь – борьбу родов. Барс терзал быка, волк загонял кабана… Пластика изображений удивительна. И самобытна.
Ее надо лишь раз увидеть, чтобы запомнить на всю жизнь как знак тюркской культуры. Как лицо Алтая. Только там в глубокой древности знали такое искусство.
Образы живого мира были широко в ходу до прихода на Алтай пророка Гесера, то есть до принятия алтайцами веры в Тенгри. Однако и после утверждения новой веры исчез не тотемный знак. Исчезли жертвоприношения, которые были прежде… Надо заметить, о том далеком времени известно не так уж и мало. Может быть, даже больше, чем о временах не столь отдаленных. И в этом состоит один из парадоксов истории – близкие события, как правило, подцензурны.
В Индии хранится манускрипт «Махабхарата», или «Великое сказание о потомках Бхараты», – это летопись древнего Индостана. Там есть страницы о нагах. Их родина, как следует из преданий, на севере, где спрятаны несметные сокровища и железный крест. Но всего любопытнее иное: тот человек «в рубашке», родившийся на Алтае от змея, с приходом тюрков стал известен и на Индостане. Индийцы назвали его Бхима. К этой мысли подводит «Махабхарата», где пришельца-героя величают лестным ему эпитетом «имеющий брюхо волка», то есть человек с волчьей шерстью. Если помнить о происхождении образа, такое допущение не выглядит невероятным, алтайские сюжеты выплывают в тексте один за другим. Тем более что Наги сложили царскую династию, которая оставила реальный след в Северной Индии в начале I тысячелетия.
«Махабхарата» насчитывает восемнадцать книг. По мнению востоковедов, более полной истории, отражающей ход событий I тысячелетия до новой эры, в мире нет. Предания, которые легли в основу тех редчайших книг, сложились две с половиной тысячи лет назад и даже раньше, они связаны с пришельцами с севера, что прочитывается едва ли в каждом из ста тысяч двустиший, слагающих текст.
Речь идет о культуре, абсолютно отличающейся от той, что была на Индостане прежде. Этой теме посвящены серьезные научные монографии, плод исследований многих поколений ученых. Наука, разобрав до деталей древний текст, установила, что письменная фиксация эпоса произошла примерно полторы тысячи лет назад и с тех пор в нем мало что изменилось.
Но кем были эти пришельцы, герои древних преданий? Где их родина? И есть ли ответы на эти вопросы? А вот здесь мнения ученых резко расходятся, здесь уже начинается политика! Кто-то отправляет их на Урал, кто-то – на Тибет. И никто – на Алтай! В этом проявляется удивительное корпоративное единство западной науки. Будто по чьему-то приказу, она ничего в истории континента не связывает с тюрками. Табу… Что ж, пусть так.
Но… Исследователи, в том числе и западные, давно обратили внимание на то, что эпос древней Индии («Махабхарата», «Рамаяна») и ведийская литература часто описывают природные явления, видеть которые коренные жители Индии не могли. Даже теоретически. Например, неподвижную Полярную звезду и созвездие Большой Медведицы. А еще снег, лед и морозные ночи, тянущиеся месяцами. Долгий день с незаходящим солнцем, не говоря о северных созвездиях, наблюдать которые «высоко в небе» можно только в областях не южнее пятьдесят пятого градуса северной широты.
В Индии та же Большая Медведица скрыта за горизонтом, ее не видно. Тем не менее ей посвящены поэтические послания… Не странно ли?
А кто, кроме выходцев с Древнего Алтая, который лежит как раз на тех самых широтах, мог видеть северное небо? С высоты Тибета такого не увидеть. «Уральская» версия еще менее состоятельна, ее мог предложить человек, который не был на Полярном Урале, не знает его природу и археологические возможности.
Только на Алтае встречаются те природные явления! Увы, здесь уже в историю вмешивается география, которую цензурой не задавить. Может быть, поэтому Земля все еще круглая? Хотя бы эту истину не изменили.
«Географические открытия» в эпосе древней Индии всюду. Вот, например, еще примета, едва ли не главная, которая характеризует родину пришельцев. Гора Меру. То даже не гора, а горный хребет, который тянется с востока на запад, Золотой горой называют в эпосе Меру. Здесь обитель Бога, «душа всех существ пребывает». Оказывается, есть в году день, когда лучезарное солнце, обойдя вокруг гору Меру, вновь возвращается к ее подножию.
Это – солнцеворот. Он дал индийцам обряд прадакшина – обход священного места по часовой стрелке (посолонь). Обряд проявления почтения к святыне. Как это делает даже солнце.
Та священная гора – на Алтае, в Онгудайском районе, ее называют Сумер. Это сердце Алтая. Для тюрка не было святее места. Оно сравнимо, пожалуй, лишь с горой Кайласа. Здесь сотни курганов, возведенных с незапамятных времен, уединение и молитвы. Настоящий храм под открытым небом, которому тысячи лет. Тысячи лет сюда ходили люди.
Сумер – алтарь Алтая, там нельзя громко говорить, нельзя охотиться. Летом бывает день, когда солнце встает по одну сторону горы, а заходит по другую. Такое не придумать. Равно как и то, что вершина горы покрыта снегом, каждая снежинка – это чья-то душа, ее материальное состояние. Она ослепительна на солнце, что и позволило появиться такой строке в индийских ведах: «Стаями дивных птиц эта Белая гора сияла» – так говорили о вечном леднике Меру, источнике священной реки, чистой и самой прозрачной на свете. Души грешников очищаются здесь, в горниле испытаний.
По-тюркски «су» означает «вода», она передает весь смысл названия–Сумер. «Небесная Ганга» индийских вед начинается именно отсюда, из родника всемирной духовности… Две соседние вершины позже заставили алтайцев говорить об Уч-Сумер, как о некой цельности мира. Здесь своя философия, познать которую непосвященному так же трудно, как познать Время… Действительно, что есть Время?
И об Алтын-кель (о Телецком озере, или Молочном море) знали в Индии, о его «живой воде» и покрытых рощами и лесами берегах, о полянах, благоухающих ароматами цветов, знали и о том, что озеро зимой замерзает лишь наполовину, да и то не каждый год, хотя лежит на «северном склоне Меру». Все так. Даже молочная вода зимой, о которой рассказывает индийская легенда. Это шуга, игольчатый лед, он, как белая каша, покрывает поверхность. По нему нельзя ходить… Природный феномен Алтая, его тоже никакая цензура не в силах изменить. Причина в горячих подземных источниках, которые впадают в озеро.
О «Бело-Молочном озере» повествует и хакасская легенда, где даются те же самые географические координаты, привязанные к священной горе Сумер. Там оно «с золотыми берегами, напоминающее глаз лошади»…
«Махабхарата» удивительна тем, что описывает Алтай глазами очевидца, причем описывает как страну блаженства, священную обитель, отводя внимание даже не столько природе, сколько людям, которым присуща божественная справедливость. Подчеркивая их усердное почитание Бога Небесного!.. Так можно написать только о родине, которую покинул, эти слова от сердца, не от ума.
Там вершат священнодействие «белые мужи», «знатоки закона и праведники». «Отмеченные всеми добрыми знаками, сияющие, как месяц», они «проникают в тысячелучистого, вечного Бога». Таким был Алтай, такой была белая вера алтайцев. Не придуманными!
По-настоящему заинтересовать тюрколога могла бы самая первая книга «Махабхараты», она содержит сведения о нагах, их образе жизни. По существу, это древняя история Алтая, история тюрков, о которых других литературных сведений почти не сохранилось. Народный эпос Индии – уникальное хранилище памяти. Легенды, того не ведая, подтверждают не только само Великое переселение народов, но и его последствия.
Индийские ученые абсолютно уверены, наги – это реальные исторические племена, пришедшие на север Индостана. Двадцать пять веков прошло со времени их прихода, срок солидный, но археология подтвердила приход нагов.
«Махабхарата» все-таки действительно не сборник сказок, речь в ней идет о серьезной истории, но рассказанной в форме легенд, такова культурная традиция Индии, где ученые относятся к историческим легендам как к документам эпохи, причем надежным. В отличие от России, там древние тексты священны, исправлять или переписывать их никому даже не приходило в голову… Можно ли изменить прошлое? Конечно, нет.
Индийцы не скрывают, что у тюрков они взяли «Праджняпарамиту», ставшую фундаментом разноликой культуры Индостана. Своеобразной индийской Библией или Кораном. Это – древнейший сборник мудрости. Лишь выдающимся просветителям, людям чистой души разрешалось читать его, потому что не всем смертным доступны заключенные в нем высокие мысли и истины.
Поразительно, там встречаются фразы и даже целые сюжеты, которые потом легли в текст Библии и Корана. Уже одним этим индийцы оказали великую честь мировой культуре, сохранив уникальнейшую святыню Алтая. Сохранили для человечества то, что сами тюрки позорно потеряли…
Предания о родине пришельцев трансформированы в легенды о Шамбале. Их далекая страна Шамбала имела географические координаты, она начиналась от подножия горы Самбыл-тасхыл, что в бассейне реки Хан-Тенгри. Эта информация тоже, оказывается, достоверна. Река Тенгри (Тенгери) течет на Алтае. И вершина Хан-Тенгри хорошо известна, она там, где сегодня стыкуются границы Киргизии, Казахстана и Узбекистана – тюркских государств. Как гласит легенда, там, за стеной ледяного тумана, скрыты города, монастыри, цветущие кущи. Возможно, и они сохранились, хотя бы в руинах, но их никто из наших современников даже не искал.
По-разному пишут это название: Шамбхала, Шамбкхала, Шамбала. Видимо, оно восходит к фразе qambaluq (qambaluq ~ камбалук ~ чамбалук ~ шамбалук ~ шамбала), состоящей из двух древнетюркских слов: qam (священнослужитель) и baluq (город, крепость). Перевод – Город (крепость) священнослужителя, что точно отражает предания о Шамбале, сохранившиеся у северных буддистов. На Тибете правителя монастыря именуют шамо.
На Алтае протекает и река Аксу, тоже очень знаменитая. На ее берегу родился основатель Солнечной династии индийских царей, так записано в истории этой страны. О таинственной Шамбале знали на Индостане очень хорошо, ее считали обителью монахов, владевших сокровенным знанием, иначе говоря, домом интеллектуальной элиты человечества. Кто знает, может быть, действительно, все так и было?!
Отсюда, с Алтая, между прочим, вышли легендарные арии. На эту тему в Индии есть солидная литература, но надо уметь прочесть ее.
Подробнее об этом см.: Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. Вербицкий В. И. Алтайские инородцы.
Мифическую Шамбалу искало немало людей, но никто не нашел. Полагают, она скрыта в недоступной долине Тибета, где земная жизнь соприкасается с высшим разумом небес. Это мнение высказывали крупнейшие востоковеды, которые (увы!) не знали географию тюркского мира, с ними, тоже по незнанию, соглашались, например, путешественник и этнограф Н. М. Пржевальский, философ Н. К. Рерих, просветительница Е. П. Блаватская, другие исследователи, которые посвятили себя поиску таинственной страны.
Возможно, повод для «тибетской» темы и был, но… Опять «но».
Ученые явно ошибались, поэтому ничего и не нашли. Искали не там! Ошибка скрывалась в первом их шаге, в идее экспедиции на Тибет. Не имея карты Времени, не зная дорог Великого переселения народов, прочитать древнюю легенду, понять ее и найти скрытую в ней информацию нельзя. Человеку, идущему с повязкой на глазах, не поможет даже случай, рано или поздно он непременно споткнется и прекратит поиск.
Здесь важно понять, что наша планета заселялась не стихийно, не по чьей-то воле, а по демографическим законам. Это система знаний – наука, которая называется социальной географией. Любое расселение имеет свои особенности и взаимосвязи: в производстве, транспорте, быту. Причем каждому из компонентов расселения отводится своя особая роль в освоении новых земель. Здесь нет (и не может быть!) случайностей, каких-то непродуманных действий, здесь Время шлифует события и расставляет их по местам. Здесь цена ошибки – жизнь.
Лишь подготовленный народ способен переселиться и заселить новые земли, жить там. Таким народом две с половиной тысячи лет назад были только тюрки, совершившие у себя на Алтае научно-техническую революцию. И забывать об этом не надо. Все-таки никто в мире не использовал железные орудия труда так широко, как они. Никто не обладал столь совершенным гужевым транспортом, такими приемами строительства, архитектурой.
В XIX веке, когда заговорили о Шамбале, ученые ничего не знали об Алтае, о его редкой природе, хозяйстве, культуре. Он лежал белым пятном. До прихода сюда археологов о многом и не догадывались. Тот же Рерих, почему проехал мимо? Почему сердце его не дрогнуло? Потому что было пустым… Знаний не хватало! Исказив историю тюрков Алтая, российские власти тем самым загнали мировую науку в тупик, заставив ошибаться даже признанные авторитеты. И те ошибались – выходили в маршрут поиска с испорченным «компасом», не зная, что на Тибет и Индостан вера в Бога Небесного пришла с Алтая, там она начиналась, там имела глубокие корни.
Не вполне ориентируясь в событиях, ученые оставляли без внимания иные важные сведения. Например, то, что коренные тибетцы и индийцы себя называли «неариями», подчеркивая тем самым, что это не они пришли с севера. Факт показателен, он записан в легенде!
Его подтверждает другой факт, тоже оставленный без внимания: слово «арий» созвучно с древнетюркским «арыг» (чистый, святой, благородный)… В легендах Индии о том сказано вполне достаточно, но тюркологи и востоковеды обходили эти факты стороной, они не заинтересовали их.
На Тибете сохранился и ламаизм, северная ветвь буддизма. Это тоже заповедник духовной культуры, но другой! Он появился много позже. Его основы заложили в I веке на IV Буддийском соборе алтайские тюрки, честь утверждения новой веры взял на себя царь Канишка, о котором рассказ впереди. О нем помнит до сих пор не только Тибет, но и Монголия, Бурятия, Калмыкия, Тува– бессменные хранители той религии.
Не случайно именно на Алтай, в Центральную Азию, пошли тогда буддийские паломники «для совершенствования в вере и приобретения священных текстов», так обозначил цель своего путешествия сюда в 260 году паломник из Китая. На слове «приобретения» стоило бы сделать едва заметный акцент, за ним стояла бумага, кагит, как ее называли тогда.
Ламаизм для тюрколога интересен тем, что сберег обычаи, уходящие корнями к обрядам Алтая. Знает он и бессмертное имя Тенгри. Совершенно очевидно, эта восточная религия – уникальный реликт духовной культуры человечества. Она являет собой ветвь «ханифейской веры», ее отличает Единобожие, но в ином понимании этого высшего образа, которое не выходит за рамки буддизма.
В ламаизме нет Бога, творца и высшего существа. Там, как известно, сложились культ Будды и бодхисатв. Особое место занял Майтрейя (Майдар, Майдари) – единственный бодхисатва, которого признают все направления буддизма. По мере расселения тюрков почитание Майтрейи (под именем Митры, Михра, Мгера) проникало в культуру народов, принимая форму самостоятельного религиозного культа. И это показательно! Все-таки связь культур, которая началась после Великого переселения народов.
Казалось бы, все на виду – вот Алтай, вот ламаизм. Однако и это очевидное оставлено без внимания, что, к сожалению, уже не удивляет: ламаизм разделил судьбу религии тюрков. По официальному сговору политиков и западного духовенства с 1970 года термин «ламаизм» изъят из обихода европейских ученых. Он под негласным запретом. Эту религию Запад тоже обрек на забвение… Добавить сюда нечего. Факт, который, как горькое лекарство, остается только проглотить. И поморщиться.
…Алтай, равно как и образ Тенгри, в Индии долго не забывался – до вступления западных колонизаторов. Разве случайно, Будду до сих пор изображают с голубыми («арийскими», как говорят индийцы) глазами? Не есть ли это отголосок забытых событий? Тех, например, что связаны с неведомыми людьми, пришедшими с севера. Ведь их, этих людей, индийцы называли не только нагами и ариями, участники второй и третьей переселенческой волны носили имя саки, шаки, шакьи. Тоже алтайцы: голубоглазые, рыжеволосые и светлокожие, тоже всадники и в такой же одежде, с теми же самыми традициями и культурой… Неужели опять совпадение?
Нет, конечно, Великое переселение народов имело свое лицо. Даже в одежде. Это – культура народа, ее неповторимые следы не спутать. Дороги древнего мира вели отнюдь не в Рим. На Алтай… Археологи фиксируют пребывание саков на Памире и Гиндукуше начиная с V века до новой эры. Фиксируют пути, по которым те шли. Культуре саков посвящена обширная научная литература, в ней выделяются ставшие классическими труды С. В. Киселева, С. И. Руденко. Особняком стоит работа К. А. Акишева, выдающегося археолога, сделавшего поистине уникальное открытие. Он опубликовал найденные им в сакских захоронениях древнетюркские надписи – рунические письмена, открывшие миру язык саков и позволившие утверждать: саки – это одна из тюркских орд.
По крайней мере, говорили они на тюркском языке, носили тюркскую одежду, были всадниками.
Следует подчеркнуть, открытие Акишева очень важное. Потому что ученые, затрагивающие тему Великого переселения народов, не употребляли слово «тюрк», они пользовались терминами «саки», «скифы» и другими. Их осторожность имела сугубо политические причины: Запад и Советский Союз сообща боролись с «пантюркизмом», и все тюркское в Европе, а также в своих колониях беспощадно искореняли. В этих условиях даже честные ученые вынуждены были идти на компромисс с совестью, чтобы не подвергать себя преследованиям и продолжать работу.
А что было делать? Они работали под надзором своих «погонял-генералов» и, как требовала того цензура, соблюдали лояльность, говоря об ираноязычности саков и скифов. Старались не вдаваться в подробности термина «ираноязычный»… Зато столько удалось открыть. По сути, все то, что известно сейчас.
Труд Акишева был прорывом в науке, в нем торжествовала угнетенная правда.
Нельзя в этой связи промолчать о выводе, к которому пришел профессор Руденко после своих интереснейших экспедиций на Алтай: «Археологические раскопки в Горном Алтае показали, что в 1-м тыс. до н. э. здесь существовала своеобразная и по-своему яркая местная культура…» Больше сказать не дали, политики стояли на страже своих мрачных тайн, однако и эта короткая фраза была победой правды, за ней скрывался многолетний труд. Найденные в раскопах предметы тюркской культуры говорили за себя лучше, чем тысяча слов.
К сожалению, только из-за политиков в исследованиях Великого переселения народов много недоговоренного. «Белые пятна» в теме всюду. И осталось неясным многое, например, почему не все пришельцы на Индостан были сторонниками Единобожия? Видимо, на Алтае с приходом новой религии разгорелся духовный спор, расколовший народ, так должно было быть. Часть алтайцев склонилась к вере в Тенгри, приняла Бога Небесного и Его защиту, а их противники, проиграв спор, покинули родину?.. Или нет? Эти вопросы очень интересные, они ждут своего исследователя.
Что, если и вправду в сознании алтайцев жили разные представления о мире? Не отсюда ли тогда религии и религиозные течения, которые появлялись на Востоке с приходом каждой новой волны Великого переселения народов?
Это очень интересно. Ведь с появлением тюрков на земле Индостана зародился буддизм. Некий человек, которого ныне знают под именем Сиддхартха Гаутама, в поисках смысла жизни пришел к выводу, что Единобожие невозможно (это явное продолжение духовного спора, который велся тогда на Алтае). Предлагавшаяся философия выражала мысли, которые озадачили соплеменников.
В преданиях алтайцев есть легенды о Тенгере-Тедыгечи (небозаключителе), который «писал учение о вере по-своему и спорил с народом, говоря, что не следует так молиться, как они делают, что вера истинная есть та, о которой он пишет».
Наш мир не постоянен, рассуждал этот мудрый тюрк, но в его непостоянстве и кроется суть бытия. Любой миг жизни не похож на предыдущий. Все, что нас окружает, и мы сами пребываем в движении, с каждым мгновением что-то рождается, что-то увядает. Следовательно, человек не имеет своего неизменного «я», потому что он тоже непостоянен, тоже всегда в движении… А если так, то о какой вечной душе речь? О каком неизменном Боге? Жизнь – череда моментов, каждый из которых своим исчезновением дает место следующему…
Мысль проще, чем капля воды, но в ней отражена суть бытия.
За то гениальное прозрение, которое не выразить иными словами, Сиддхартха Гаутама получил прозвание Будда, что значило «Просветленный». С его философии началось новое религиозное учение. Буддизм сегодня самая массовая религия мира, а тогда, во времена Будды, его исповедовали только жители Северной Индии, те, кто пришел с Алтая.
Как точно подметил Д. Косамби, «у себя на родине, в Индии, буддизм не удержался; остатки буддизма в какой-то мере сохранились сейчас лишь на северо-востоке страны. Такой полный закат буддизма в стране его первоначального возникновения как-то странно противоречит его успеху за пределами Индии. Даже сегодня большинство образованных индийцев пришло бы в ужас и негодование, если бы кто-нибудь вздумал им сказать, что буддизм, который они рассматривают как временное заблуждение, является самым выдающимся вкладом их страны в мировую культуру».
И вот что, может быть, вдвойне интересно: в буддийскую мифологию вошли предания о нагах, по легенде им проповедовал Будда. Они стали хранителями важнейшего сочинения буддизма – сутры «Праджняпарамита». А сам Сиддхартха Гаутама, прежде чем стать Буддой, несколько раз перерождался в нага.
Любопытно и другое, Будду коренные жители Индостана назвали Шакьямуни, что дословно «тюркский бог». А тюрки – Тенгри Бурхан, то есть Посланник Тенгри. Вот почему его и сегодня рисуют с голубыми глазами, как всех остальных тюрков. Другой «алтайской» внешности там не знают. Вблизи городка Румминдея в Непале есть колонна, где высечено имя основателя буддизма, человека из рода Шакья, пришедшего с севера.
Колонну возвели в III веке до новой эры. Она отмечает место, где родился Будда Шакьямуни, «мудрец из племени шакьев», или «тюркский бог».
Царь Канишка изображение Будды на монетах сопроводил надписями «Сакамано Боддо» и «Бого Боддо». Первая надпись подчеркивала принадлежность Будды к тюркам, а вторая переводится просто – «Бог Будда». Иначе говоря, с I века его уже отождествляли с Тенгри, что было закономерным для Северного Индостана и Среднего Востока, которые усваивали культуру Алтая.
Между верой в Тенгри и верой в Будду много схожего, но много и разного. Все это естественно и далеко не случайно.
Прах Будды захоронили под курганом (ступой), на перекрестке дорог, таково было последнее желание Учителя и дань тюркской традиции. Чтобы любой путник мог почтить его память и получить возможность в следующей жизни родиться на небесах. (Кстати, слово «ступа» переводится с санскрита как «земляной курган».) В том кургане имелась камера – хранилище реликвий. Сам курган опоясывала дорожка для торжественного обхода по часовой стрелке (посолонь)… Факты, говорящие сами за себя. Однако они же наводят и на раздумья. Почему в Индии, на родине буддизма, не осталось буддистов?
Ситуация неожиданная, объяснить ее, не зная переменчивого, порой вздорного тюркского характера, вряд ли возможно. Увядание буддизма началось в Средние века, тогда на земли Индостана пришел султан Махмуд Газневи, утвердивший здесь ислам, и – миллионы людей вновь вернулись к классическому Единобожию, став мусульманами. Остальные обратились к индуизму, внеся в него традиции буддизма, за что их назвали «индусскими буддистами».
Однако нашлись такие, кто в те трудные годы вспомнил веру предков– Тенгри. С той «старой-новой» верой в Бога Небесного в Индии живет не менее пятидесяти миллионов человек. Они не буддисты, не мусульмане, не христиане. У них иной обряд, иные символы, они признают равносторонний крест Тенгри, а не крест Христа. Это – ханифы? Западная церковь называет их «христианами святого Фомы», «арианами», «несторианами» и с XIV века упорно пытается подчинить своей власти. В 1775 году, например, в Риме издавали «окатоличенные» богослужебные книги «христиан св. Фомы» – специально для индийцев был затеян этот подлог. Ничего не удалось.
Колониальный захват Индостана не помог сломить дух людей. Колонизаторы, утвердив инквизицию, жгли индийских священнослужителей и древнейшие богослужебные книги. Убивали активных прихожан. Позже католиков сменили англиканские священники, они тоже изрядно «потрудились». В итоге многое из прежней истории ханифов и их обряда утрачено. Но не все.
Возможно, то единственное на земле место, где сохранились в первозданной чистоте осколки алтайской веры? Кто знает… Известно же, ничто на свете не проходит бесследно. К сожалению, ни один тюрколог даже не заглядывал сюда. А следы былого проступают всегда неожиданно и проступают там, где их не ждут. Замечено же, что причины великих событий, равно как и истоки великих рек, не заметны. Но они есть! Их надо всего лишь найти, если знаешь, где искать и что искать.
То же железо, например, его история на Индостане и выразительна, и подробна, она тоже показывает, что правду нельзя уничтожить.
Западных исследователей не оставляет желание делать Индию родиной железа из-за многочисленности его древних следов. Однако карбонный анализ находок расставил все по местам, здесь цензура тоже бессильна. Начало массового распространения железа пришлось на VI–III века до новой эры. А это как раз время пришельцев с Алтая, год в год. Именно тогда железо и стало в Индии бытовым металлом для изготовления оружия, сельскохозяйственного инвентаря, рабочих инструментов. Тюрки начали учить индийцев пахать землю железными плугами, убирать урожай железными серпами, что запечатлено в легендах, которые подтверждаются отчетами археологов.
Чем тут возразишь?.. Слово, как говорят на Востоке, всегда было тенью дела. Даже плуги, найденные при раскопках на Алтае, и история Индии, Пакистана, Бангладеша соединяют воедино разрозненные сведения об «индийских» тюрках.
На севере Индии железо попадается при раскопках слоев «культуры серой расписной керамики», относящейся к XII–XI векам до новой эры. Их связывают с приходом племен «степного круга» (ариев). Но эти находки очень редки. На юге распространение железа ученые также объясняют только внешними воздействиями, указывая на особый характер погребений той поры и захоронения лошадей, а также на находки предметов, связанных с коневодством.
И знаменитая индийская конница появилась с приходом алтайцев. Тоже факт, от которого не отвернуться. Открытия археологов убеждают сильнее слов: уздечки, седла, чепраки будто вывезены из курганов Алтая. Орнаменты, формы практически неотличимы, абсолютно одинаковые. Как и останки коней.
Судя по обнаруженным древним останкам, алтайские кони были прекрасными верховыми жеребцами. Ростом в 150 см и более, они «по своим качествам если не оставляли далеко позади всех лошадей древнего мира, известных нам по раскопкам, то не уступали лучшим из них», так писал в 1953 году видный ученый, профессор С. И. Руденко о своих находках на Алтае. Те жеребцы породой были ближе к ахалтекинским «туркменам» и, конечно, не походили на диких степных лошадей.
Следы многовековой селекции в них более чем заметны. И в Индии, и на Алтае. Что из этого следует, понятно даже ребенку.
Пожалуй, к сказанному можно добавить лишь одно – в тюркском языке более сорока эпитетов, обозначающих масть коня. Одну только масть! Ни в каком другом языке народов мира нет такого обилия «конских» слов… Выходит, коневодство на Алтае и вправду знали не понаслышке. Чему удивляться, если ребенка там сажали на коня, а потом учили ходить.
Исследователи едины во мнении, конница отличала армию только севера, и связана она с саками (ариями), прирожденными коневодами, которые коню вверяли судьбу и в битве, и в мирной жизни. В многоликой Индии почитание коня признавали лишь за ними, за северянами. Другие народы обходились без коней, их заботы лежали вокруг разведения слонов, буйволов, верблюдов.
Заслуживает внимания ритуал жертвоприношения коня, у тюрков он сохранялся тысячелетиями. В древнеиндийской мифологии его назвали «ашвамедха». «Специально отобранного коня отпускали на волю, но за ним неотступно следовал царь (или назначенный полководец) с войском. Властители областей, по территории которых проходил конь, должны были либо подчиниться царю – собственнику коня, либо воевать с ним. Через год коня приводили в столицу и приносили в жертву в присутствии покоренных жителей» – так пишут о том обряде историки. Это не считалось убийством животного. Он выполнил свою миссию. Жертвоприношение сопровождали три ритуальных очага и большой алтарь, ориентированный на восток… Еще в XIX веке на Алтае совершали этот обряд. В Индии его забыли много раньше, при колонизации страны англичанами.
Интересно, что у тюрков бытовала пословица: «Куда ступит копыто коня, там наша земля».
Конь на севере Индостана был все. К нему относились как к члену семьи. А по-другому и нельзя – традиция… По преданию, из носа кобылицы (чисто алтайский сюжет!) появились на свет братья-близнецы Насатья (Ашвины), живущие на небесах. В «Ригведе» им посвящено 54 гимна. Это самые юные боги в божественном пантеоне Индостана, они прогоняют тьму, поэтому утром только их призывали молящиеся, только к ним обращались. Почитание братьев началось и продолжалось в ведийскую эпоху, а потом перешло в индуизм, став частью его ритуала.
Арийское имя Насатья индусы переводят как «рожденный от коня», не зная, что в его основе лежит древнетюркское выражение «анасыат» (буквально: «их мать – лошадь»).
Показательно, на Алтае сохранились предания о героях-близнецах, рожденных от кобылицы. Очень интересен в этой связи древний хакасский эпос «Ай-Хуучин», в котором действуют дева-богатырка и ее брат-близнец, ставший ей верным конем. Сюжет настолько схож с ведийским, что вряд ли кто с полной уверенностью скажет, где впервые прозвучало это древнее произведение – на Алтае или в Индии? Тюрки же недолго слыли гостями Индостана. Их дети становились его гражданами, для которых полуостров превращался в родину.
Очень выразительное преобразование, оно было массовым в эпоху Великого переселения народов. Пришельцы становились своими.
По самым грубым подсчетам, выходит, родословная едва ли не каждого пятого индийца или пакистанца начинается с тюркских корней. Хотя на самом деле доля, может быть, намного выше. Это – сотни миллионов человек. Их лица узнаваемы и сегодня, их кровь надежно хранит гены алтайских предков, что может поставить в тупик даже искушенных биологов и генетиков. Однако любая, самая невероятная реальность, как известно, является всего лишь продолжением прошлого, этому учит буддизм.
Конечно, не в каждом лице сразу увидишь то сходство, потому что не каждую свадьбу в Индии играли по тюркскому правилу. Были и смешанные браки. Для укрепления мира тюрки отдавали своих дочерей за местных мужчин, это, кстати, тоже сохранено в легендах о нагах и ариях. Их женщины становились желанными женами правителей и героев… А что тут скажешь? Этой несправедливости требовала жизнь.
На Индостане много веков у власти стояла Солнечная династия – один из двух царских родов. Династию основал Икшваку, он в V веке до новой эры, как сообщает его родословная, пришел со своими людьми с Алтая, где жил в долине реки Аксу. Его дедушку звали Аджа. Сев на царский трон, Икшваку заложил город Айодхья (Аджодаха) – столицу государства Кошала (от древнетюркского выражения «кош ал» – «присоединяй и покоряй»). Город сохранился до сих пор, там есть музей Солнечной династии, а в нем– сведения об Алтае и его людях. Видимо, то единственный в мире музей, посвященный тюркскому миру. Там есть даже список царей, из поколения в поколение составляли его.
Айодхья, как всякий город, переживал взлеты и падения. Его одно время звали столицей Северного Индостана, настолько велико было влияние государства Кошала, которое включало и территорию современного Пакистана. Потом город пришел в упадок, запустение, потом снова начался подъем.
С приходом алтайцев жизнь на Индостане потеряла покой, она бурлила и кипела. Пакистан и Индия поныне выясняют отношения. Столько веков, столько войн. И никаких перспектив. Потому что на той и на другой стороне сражаются тюрки, которые забыли себя и свои обычаи. Они никогда не уступят друг другу. Будут стоять до последнего солдата. Их спор начался из-за Кашмира, из-за его храмов, которые были местом паломничества алтайцев.
Индийским или пакистанским быть священному Кашмиру? Вот вопрос, не дающий покоя. Его умело поставили колонизаторы, которым важно было стравить освободившийся народ, сделать Кашмир очагом вечного напряжения. Не покоя, не мира, а войны.
И никто не сказал индийцам и пакистанцам, что неприлично воевать там, где наши общие предки запрещали даже громко разговаривать…
Река, на которой стоит Айодхья, зовется Сарайя – вот еще один пример тюркской топонимики на Индостане. Название указывает на дворец, который стоял на берегу. И верно, город был столицей, с дворцами, храмами, красивыми домами. Царский дворец дал имя реке.
Крупнейший авторитет по топонимике профессор Э. М. Мурзаев в 1996 году написал так: «Общеизвестно, прародиной древних тюрков была Центральная Азия. Надо думать, что и зарождение тюркской топонимики происходило именно здесь. Отсюда, как из родового гнезда, географические названия вместе с их носителями распространились… до Тибета, Индии, Каракорума, Северной Африки. И естественно, возраст тюркской топонимики различен: чем дальше от центра, тем он моложе… в Центральной Азии его можно определить в три тысячи лет».
Не молчат топонимы на карте. Не молчат!
Например, «Индостан»… Откуда слово? Не роднится ли оно с Татарстаном, Казахстаном, Дагестаном? «Стан» по-тюркски «страна», «место обитания». А тюрки переселялись на Индостан семьями и родами, их миграция продолжалась веками. Они, становясь местной знатью, конечно же имели право по-своему называть ту или иную местность. Их высокое положение в обществе запечатлели родословные иных аристократических родов, скажем, махараджей Удайпура, Джодхпура, Джайпура, все они начинаются далеко от Индии – на Алтае и не составляют тайны. Этих людей индийцы называли раджастханцами, раджпутами, а их предков – саками, гуннами, тюрками (на санскрите «раджа путра» – «сын царя»).
Они правили в индийских княжествах… Все это написано в учебниках Индии. Здесь никакого открытия нет.
Отдельной книги ждет язык урду, государственный язык Пакистана и ряда северных штатов Индии. Он очень распространен, и его лукаво зовут диалектом хинди. Правда, не ясно, почему там обилие старинных тюркских слов и выражений? И строй фразы чисто тюркский? Почему редкий индус поймет урду, зато любой азербайджанец без труда заговорит на нем через день-другой после приезда?
Похоже, это древний диалект тюркского языка – огузский. Однако убедить лингвистов в том очевидном факте практически невозможно. Да и как, если в урду они находят обилие арабских, персидских слов и… ни одного тюркского? Завидная близорукость.
В этой связи, думается, вполне уместно напомнить, что в XV веке Васко да Гама, вторично «открыв» Индию европейцам, не имел трудностей в общении с махараджами. Они говорили на близких диалектах одного языка, прекрасно понимая друг друга. То был тюркский язык, который отлично знали тогда и Европа, и Северная Индия и который оставил неизгладимый след в «народной латыни» Запада, а также в урду Пакистана и Индии.
Чтобы отрицать это, потребуются какие-то неземные аргументы. Или– ложь.
Между прочим, как всякий культурный человек своего времени, знал тюркский язык и Колумб. Отправляясь в историческое плавание, он вез письмо Великому хану Индии. Письмо, разумеется, было на тюркском. Открыватель Америки, встретив индейцев Нового Света, с удивлением воскликнул: «Они не знают по-тюркски!» И тень сомнения коснулась его высокого лба, он понял, что открыл что-то не то – не Индию.
О ханствах тюрков на Индостане и в Иране достаточно написал и Марко Поло, едва ли не треть его «Книги» посвящена им – слова «Великий хан», «татары» на иных страницах мелькают едва ли не через строчку. То были в XIV веке повелители Востока, которые властвовали, как хотели, и жили, как могли. К ним еще не проникли слуги папы римского, не одурманили их.
Знаменитый венецианский путешественник рассказал даже о «каранах» – мусульманском народе, который кочевал по горной степи, то были туземцы, но их возглавляли тюрки, предпочитавшие ездить верхом на конях. Нынешние Пакистан и Афганистан были провинциями, где тюркская речь с утра до вечера наполняла воздух городов и селений. Пуштунами назвали здесь иных потомков Алтая, в них тюркского духа больше, чем можно найти в «самых татарских» деревнях России: деления на те же тухумы (роды), те же народные традиции, обряды… Все одинаковое, все тюркское, все сохранилось.
Правда, западные этнографы после Марко Поло не называют тюрков тюрками. Не принято. Им придумывают другие имена… Но это уже политика. К слову, герой пакистанского эпоса носит имя алтайского Адамхана. Старина сохранилась и в одежде кочевого народа (шаровары, войлочные колпаки, епанча), в еде (кислое молоко, высушенный сыр, шурпа, кебабы). Там нет праздника, чтобы без горячих конных скачек, нет свадеб, чтобы без шутов с их шумными свитами.
Войлок, украшенный «алтайским» орнаментом, – непременная принадлежность любой семьи, любого дома. Что еще надо этнографам?
Язык, быт, история – все есть. Признания нет, потому что Церковь запретила когда-то белое называть белым.
По оценкам, число племен, населяющих нынешний Афганистан, достигает четырехсот. Таймени (субэтнические группы: кыпчак, дурзаи, хазара-таймени, какар), фирузкухи, джемшиды, хазарейцы, гильзаи, моголы, теймури, чараймаки и десятки других – явные потомки выходцев с Алтая, в их этногенезе, даже согласно официальным справочникам, «участвовали тюркские элементы». Так что их воинственность и непобедимость объяснима, она имеет глубокие корни. Этим людям, как истинным тюркам, неведом страх.
Археологи не раз находили в Афганистане предметы, свидетельствующие об их алтайском происхождении. Но раскопки на севере Афганистана (городище Тилля-Тепе) подарили исследователям уникальные материалы. Там обнаружено шесть царских захоронений, которым две тысячи лет. Обряд погребения, одежда, утварь, предметы искусства, захоронение коня, конское убранство – все указывало на связь с Алтаем, однако никто открыто не сказал о ней. Дальше «тюркских элементов» не пошло. А надо бы говорить о самобытной культуре! О Великом переселении народов.
…Индостан и Алтай жили единой страной, их связывал Бийский, потом и Нерченский тракты. А первой дорогой в Индию был Висячий проход, таинственная дорога древности, теперь о ней напоминают лишь предания да подвесные мосты, которые строят с тех пор на Памире и Тибете. По «висячим» мостам алтайские всадники переходили горные реки, преодолевали бездонные пропасти.
Они проезжали верхом над облаками. Как небожители! Тогда были совсем другие времена и люди были другими, высшая цель двигала им – они несли веру.
Горы Тянь-Шаня, первую преграду на пути к Индостану, называли Тенгритаг – Гора Тенгри. Лишь преодолевшим ее открывались дороги на юг. Веками тем путем ходили паломники. Ходили к священной горе Кайласа.
Для жителя Востока видеть гору Кайласу – великая радость, это украшение мира. Считалось, человек, увидевший ее, будет счастлив всю оставшуюся жизнь. На Кайласе место отдыха Тенгри. Собственно, гора – храм, созданный Всевышним, все рукотворные здания для молитв лишь копируют ее, так вещает предание.
Следующим пунктом маршрута паломников был Кашмир, его Золотой храм, за который сегодня идет война…