Печатается по решению

А.А. АХМАТОВА (1889 – 1966) 
* * * 
Сжала руки под темной вуалью… 
«Отчего ты сегодня бледна?» 
– Оттого, что я терпкой печалью 
Напоила его допьяна. 
Как забуду? Он вышел, шатаясь, 
Искривился мучительно рот… 
Я сбежала, перил не касаясь, 
Я бежала за ним до ворот. 
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка 
все, что было. Уйдешь, я умру». 
Улыбнулся спокойно и жутко 
И сказал мне: «Не стой на ветру». 
1911 
 
* * * 
Александру Блоку 
Я пришла к поэту в гости. 
Ровно полдень. Воскресенье. 
Тихо в комнате просторной, 
А за окнами мороз 

---

 102 
И малиновое солнце 
Над лохматым сизым дымом… 
Как хозяин молчаливый 
Ясно смотрит на меня! 
У него глаза такие, 
Что запомнить каждый должен, 
Мне же лучше, осторожной, 
В них и вовсе не глядеть. 
Но запомнится беседа, 
Дымный полдень, воскресенье 
В доме сером и высоком 
У морских ворот Невы.
1914
Н.С. ГУМИЛЕВ (1886 – 1921) 
ЖИРАФ 
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд 
И руки особенно тонки, колени обняв. 
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад 
Изысканный бродит жираф. 
Ему грациозная стройность и нега дана, 
И шкуру его украшает волшебный узор, 
С которым равняться осмелится только луна, 
Дробясь и качаясь на влаге широких озер. 
Вдали он подобен цветным парусам корабля, 
И бег его плавен, как радостный птичий полет. 
Я знаю, что много чудесного видит земля, 
Когда на закате он прячется в мраморный грот. 
Я знаю веселые сказки таинственных стран 
Про черную деву, про страсть молодого вождя, 
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, 
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. 
И как я тебе расскажу про тропический сад, 
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав… 
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад 
Изысканный бродит жираф.
1908 

---

103 
ДЕТСТВО 
Я ребенком любил большие, 
Медом пахнущие луга, 
Перелески, травы сухие 
И меж трав бычачьи рога. 
Каждый пыльный куст придорожный 
Мне кричал: «Я шучу с тобой, 
Обойди меня осторожно 
И узнаешь, кто я такой!» 
Только дикий ветер осенний, 
Прошумев, прекращал игру. 
Сердце билось еще блаженней, 
И я верил, что я умру 
Не один – с моими друзьями, 
С мать-и-мачехой, с лопухом, 
И за дальними небесами 
Догадаюсь вдруг обо всем. 
Я за то и люблю затеи 
Грозовых военных забав, 
Что людская кровь не святее 
Изумрудного сока трав. 
1916