90
Кумиры,
популярные медийные персоны, господствующие мнения и
оценки – все это принадлежность не только и не столько формального об-
щения в институциализированных каналах, сколько непосредственного
взаимодействия в массе людей, спонтанной коммуникативной практики.
Она незаслуженно редко привлекает
внимание исследователей, прежде
всего, вероятно, по причине трудоемкости изучения и несовершенства
методического аппарата. Отдельные прецеденты ее изучения убеждают в
необходимости таких проектов и богатстве получаемых материалов [16].
Понятно, что информационный обмен в каналах массмедиа и устное обще-
ние находятся в неразрывной взаимосвязи и оказывают взаимное влияние
друг на друга. В то же время на протяжении долгой истории человечества
они были относительно автономными системами. О сложном переплете-
нии этих потоков говорят, например, историки российской печати: «…
в
каждой массовой аудитории заложен фактор информационного само-
обслуживания
, который является следствием неудовлетворенности ее
важных потребностей. На протяжении веков властные структуры России
и во многом элита общества кормили народ информацией с ложки… Сре-
ди народа функционировал свой информационный поток, опиравшийся
на мифы, слухи, официальные известия и др.,
имевший свои средства
производства, доставки и передачи информации» [17].
В современной науке делаются смелые и обоснованные попытки вклю-
чить спонтанное общение в число объектов массово-коммуникационных
исследований. Надо согласиться с утверждением о том, что «в коммуни-
кативной среде наряду с массовой печатью, телевидением, радио и Ин-
тернетом существует еще один канал массовой коммуникации… который
в обстоятельствах современного общения видимо заполнен слухами (но
не только ими) и который назван
Устным Каналом
. Он имеет собственное
эффективное устройство, используется для коллективного распростране-
ния социально значимого информационного продукта, в
том числе неав-
торизованной информации, и работает путем передачи устных текстов от
человека к человеку по принципу речевой цепи либо сети». Его содержа-
тельный массив составляют фольклор, молва и тексты житейской мудрости
[18]. Таким образом, городской фольклор и другие формы спонтанного об-
щения – это неотъемлемая часть медиажизни и, соответственно, обязатель-
ный для анализа объект. Более того, это общение усилилось и раздвинуло
свои пространственные границы, в значительной части переместившись в
социальные сети. Вероятно, есть основания говорить о том, что устный ка-
нал перестает быть изолированной зоной на фоне «формальных» медиа, в
которые теперь переливаются его потоки, хотя он сохраняет и свои тради-
ционные формы. Значит, и к нему тоже относятся выводы о глубинной сво-
боде и суверенности личности в медиаполисе.
91
Звучит парадоксально, но доступность неисчерпаемых
информационных
ресурсов лишь в минимальной степени способствует культурному освоению
человеком современности и, напротив, провоцирует леность в ее познании.
Как показал опыт освоения человечеством новых информационных техно-
логий, они лишь способствуют деятельности людей, но не решают за них ко-
ренные социальные и гуманитарные проблемы. Об этом отчетливо говорится
в аналитических заключениях исследователей медиапотребления. Так, в ци-
тированной выше монографии по материалам российско-шведского проекта
читаем: «В целом… у нас нет основания для вывода о том, что сам по себе до-
ступ к ИКТ – и возможности использовать растущие объемы его информации,
входить в его сообщества и форумы вместе с людьми, близкими по складу ума,
и т. д. – ведет к воплощению всеобщих надежд на подъем просвещения и по-
литического участия. Оказалось, что сами по себе ИКТ не являются фактором
противодействия социальным механизмам, которые порождают неравенство
между различными группами населения... выгоды, получаемые при использо-
вании Интернета… в основном зависят от более глубоких и весьма разнообраз-
ных потребностей и мотивов его пользователей; вот почему Интернет, прежде
всего, закрепляет различия в положении, ценностях и деятельности, с которы-
ми приходят в него его пользователи [19]. Значит, в принципиальном плане не
имеет альтернатив стратегия гуманизации – как идеологического основания
цивилизационного скачка и движущей силы социальных преобразований, как
ценностного приоритета жизни в медиаполисе.
Do'stlaringiz bilan baham: 
