|
Это не улучшит его настроения,
подумал я.
Ли вошел. Я наблюдал, как он пересекает гостиную и ставит контейнер на
кухонную столешницу. Он повернулся и увидел новый высокий стульчик. Очевидно,
знал повадки своей мамаши, поэтому распахнул дверцу ржавого холодильника.
Смотрел на полки, когда из спальни малышки вышла Марина с пеленкой на плече, и
бинокль позволил мне разглядеть мокрое пятно.
Она заговорила с ним, улыбаясь, и он повернулся к ней. Его светлая кожа
быстро краснела, так что хмурое лицо стало пунцовым до самых редеющих волос.
Он начал кричать на жену, тыча пальцем в холодильник (дверца оставалась
открытой, из холодильника шел пар). Она повернулась, чтобы уйти в спальню
дочери. Он схватил Марину за плечо, развернул лицом к себе и начал трясти. Ее
голова моталась взад-вперед.
Я не хотел на это смотреть, да и, пожалуй, в этом не было необходимости:
зрелище ничего не добавляло к имеющимся у меня сведениям. Он относился к тем
мужьям, которые бьют жен, но я знал, что она переживет Ли Освальда, чего не мог
сказать о Джоне Ф. Кеннеди… или патрульном Типпите. Поэтому мог бы и не
наблюдать. Однако не отводил глаз.
Ссора продолжалась. Марина, несомненно, старалась объяснить, что она не
знает, как Маргарита их нашла, и не смогла не впустить «mamochka» в дом. И
разумеется, Ли в конце концов ударил ее по лицу, потому что не ударил бы свою
маму. Если бы застал ее в доме, то не смог бы поднять на нее руку.
Марина заплакала. Он ее отпустил. Она с жаром заговорила, протягивая к нему
руки. Он попытался взяться за одну, но она ударила его другой. Всплеснула руками
и вышла через парадную дверь. Ли двинулся за ней, потом передумал. Братья
поставили на крыльце два старых раскладных стула. Марина плюхнулась на один.
Под левым глазом появилась царапина, щека уже начала распухать. Она смотрела
прямо перед собой, через улицу, на мой дом. Я ощутил укол страха, хотя свет в
гостиной не горел и я знал, что увидеть меня она не может. Застыл на месте с
биноклем у глаз.
Ли сел за кухонный стол, уперся в него локтями, опустил лоб на ладони. Какое-
то время посидел, потом что-то услышал, поднялся, пошел в меньшую из спален.
Появился с Джун на руках, начал ходить с ней по гостиной, потирая спинку,
успокаивая. Марина вошла в дом. Джун увидела ее, потянулась пухлыми ручками.
Марина подошла к ним, и Ли отдал ей девочку. Потом, прежде чем она успела
отойти, обнял. Она постояла в его объятиях, переложила малышку на одну руку,
второй обняла его. Его рот зарылся в ее волосы, и я не сомневался, что знаю, какие
он шептал ей слова: «Извини меня», — на русском. Я это точно знал. Он будет
извиняться и в следующий раз. И в следующий.
Марина унесла Джун в спальню, где раньше жила Розетта. Ли еще пару секунд
постоял на месте, потом направился к холодильнику, что-то достал, начал есть.
7
На следующий день, когда Ли и Марина садились за стол, чтобы поужинать
(Джун лежала в гостиной на расстеленном на полу одеяле и вскидывала ножки в
воздух), Маргарита появилась на улице, шагая со стороны автобусной остановки на
Уинскотт-роуд. В этот вечер она надела голубые брюки, и такой выбор следовало
признать неудачным, учитывая внушительные размеры ее зада. Она несла большой
матерчатый пакет. Из него выглядывала красная пластмассовая крыша игрушечного
домика. Она вновь поднялась на крыльцо, уверенно переступив через продавленную
ступеньку, и вошла без стука.
Я боролся с искушением включить микрофон направленного действия —
вполне мог обойтись без подробностей и этой сцены — и проиграл. Нет ничего
более завораживающего, чем семейная ссора, как, если не ошибаюсь, сказал Лев
Толстой. А может, Джонатан Франзен. К тому времени, когда я подключил
микрофон и через открытое окно навел на окно гостиной напротив, ссора уже
разгорелась.
— …хотел, чтобы ты знала, где мы, я, черт побери, сам бы тебе сказал!
— Мне сказала Вейда, она хорошая девочка, — безмятежно ответила
Маргарита. Ярость Ли она воспринимала как легкий летний дождик. Со скоростью
дилера блэкджека она выкладывала на столешницу разномастные тарелки. Марина
смотрела на нее с нескрываемым изумлением. Игрушечный домик стоял на полу,
рядом с одеялом Джун. Малышка вскидывала в воздух ножки, совершенно его
игнорируя. Понятное дело. Что может четырехмесячная кроха делать с игрушечным
домиком?
— Мама, ты должна оставить нас в покое! Ты должна перестать что-то нам
приносить! Я сам могу позаботиться о своей семье.
Марина добавила свою пару центов:
— Mamochka, Ли говорит нет.
Маргарита весело рассмеялась.
— «Ли говорит нет, Ли говорит нет». Дорогая, Ли
всегда
говорит «нет», этот
маленький человечек твердил «нет» всю жизнь, и это ничего не значит. Мама
заботится о нем. — И она ущипнула его за щеку, как шестилетку, который
набедокурил. Если бы так поступила Марина, он бы уложил ее на пол ударом
кулака.
В какой-то момент на лужайке, которая, конечно, только так называлась,
появились девчонки-попрыгуньи. Они наблюдали за ссорой не менее внимательно,
чем завсегдатаи «Глобуса» следили бы за перипетиями новейшей пьесы Шекспира.
Но в этой пьесе верх намеревалась взять мегера.
— Что она приготовила тебе на обед, дорогой? Что-нибудь вкусное?
— У нас тушеное мясо.
Do'stlaringiz bilan baham: |
