Куриный бульон для души. 101 вдохновляющая история о сильных людях и удивительных судьбах

Бывшая миссис Несчастная
Мнения посторонних людей о вас не обязаны
соответствовать реальности.
Лез Браун
– Здрасьте, миссис Рабл! – крикнул мне сын соседей, когда я
парковалась у нашего дома. Он произнес мое имя и слово «миссис» вместе,
так что два слова слились в одно: миззрабл. Это звучало как «мизерабл» –
«несчастная».
– Привет, Джон! – откликнулась я через открытое окно автомобиля. –
Привет, Ричард! – сказала я своему мужу, стригущему газон. Он делал это
каждую пятницу, независимо от того, насколько выросла трава.
– Где ты была? – проворчал Ричард, пересыпая скошенную траву из
газонокосилки в мешок для мусора.
– Мэтью надо было показать педиатру, – ответила я. Не имело смысла

---

напоминать, что прошлым вечером я об этом уже говорила.
– Вот как? И что он сказал? – спросил Ричард и снова включил
газонокосилку.
Да, я знаю, что я слишком эмоциональная. Но я давно научилась
сдерживать слезы. Я начинаю сильно моргать, чтобы они исчезли.
– Педиатр рекомендовал показать его неврологу. Он считает, что
Мэтью избегает смотреть в глаза и его поза не совсем естественна. Он дал
мне направление.
На лице Ричарда появилось раздражение.
– Зачем ты мне это все сейчас говоришь? Ты разве не видишь, что я
кошу траву?! Черт подери, Анна, это не лучшее время для разговора. И
вообще, где ты нашла этого доктора-шарлатана? – отвернувшись от меня,
муж пошел за газонокосилкой. Его спина была такой же прямой, как
остававшаяся за ним линия подстриженной травы.
Мысленно я упрекнула себя, что не подготовилась к этому разговору
заранее. Мы были женаты уже десять лет, и я прекрасно знала, что не стоит
отвлекать Ричарда, когда он чем-то занят. Вообще нельзя начинать с ним
разговор, предварительно тщательно его не обдумав. Чтобы избежать его
гнева, надо было соблюдать негласные правила: подбирать слова,
планировать оборону и аргументацию, а также быть всегда готовой
уступить. Достаточно вспомнить нашу свадьбу, где подружки невесты
несли не букеты, а красные флаги.
Мы познакомились в колледже. Ричард был влюблен в себя, как
Нарцисс, и считал, что весь мир против него сговорился. Я восприняла его
неумение сочувствовать людям как сдержанность, перфекционизм – как
настойчивость и упорство, а его стремление все регламентировать
объясняла склонностью к порядку. Я очень хотела, чтобы наша любовь
длилась вечно, и ответила взаимностью на его чувства. Кроме того, я
помнила совет своей бабушки: «Люби мужчину таким, какой он есть, а не
таким, каким ты хотела бы его видеть».
Когда Ричард сделал мне предложение, меня неприятно удивило
дешевое кольцо, которое он надел мне на палец.
– Я знаю, ты хотела бы кольцо с бриллиантом, – сказал он тогда. – Но
обычное кольцо без камня лучше с точки зрения вложений. Да и вообще,
кольцо не имеет значения.
Ричард поцеловал меня и добавил:
– Никто не будет тебя любить сильнее, чем я.
Его слова были больше похожи на угрозу, чем на то, что говорят
любимой девушке, когда просят ее руку и сердце. Но я дала согласие, и мы

---

поженились.
Когда в первый раз Ричард на меня сильно рассердился, я была в шоке.
На людях он всегда вел себя спокойно и корректно, но совершенно не
сдерживал свои порывы гнева, когда мы оставались наедине. У него был
очень непростой характер, но я решила не обращать внимания на его
перемены настроения и делать все возможное, чтобы ему не перечить.
Однажды Ричард обругал меня за то, что я испачкала его любимую
кухонную лопаточку соусом для спагетти. («Бог ты мой, да какой же дурой
надо быть, чтобы мешать томатный соус лопаточкой?! Для этого есть
деревянная ложка!») После этого я купила набор новых кухонных
принадлежностей. Он постоянно критиковал меня за то, что я хочу стать
писателем («Ты думаешь, ты у нас новая Джоан Роулинг?»). Его слова
словно обдавали меня холодным душем.
Однажды он сказал, что в моих ежемесячных ужинах с отцом есть что-
то подозрительное. Я пригласила его присоединиться к нам. Я не отдавала
себе отчета в том, что муж терроризирует меня своим деструктивным
отношением, и в ответ пыталась быть еще более мягкой, любящей и
понимающей.
Из машины выпрыгнула наша трехлетняя дочь Оливия.
– Не переживай, мама, я тоже не заметила, что папа косит траву, –
сказала она.
Прижимая к груди плюшевого зайца, дочка направилась к дому. Я
заехала в гараж и выключила двигатель. «Дыши глубже», – повторяла я
про себя, отстегивая ремень безопасности Мэтью. Я вынула сына из
машины и положила его в слинг, снова с грустью обратив внимание, что
его взгляд ни на чем не фокусируется. Его глаза были такими же
отсутствующими, как гнетущая пустота в моей душе.
– Да, Джон, – подумала я, – я действительно мизерабл. Несчастная
миссис Рабл.
Следующие четыре года прошли в посещениях врачей: неврологов,
диетологов, окулистов, физиотерапевтов, трудотерапевтов, логопедов и
специалистов по сенсорной интеграции. Хотя все они подтверждали
аутизм Мэтью, Ричард упорно отрицал, что с сыном что-то не так. А я
отрицала факт, что все больше боюсь своего мужа. Я хотела сохранить наш
брак ради дочери и сына и надеялась, что все изменится, если я стану
хорошей матерью и доброй женой. Состояние здоровья Мэтью
действительно
улучшалось.
С
ним
работала
целая
команда
профессионалов, и он развивался. Он делал первые шаги, произносил
первые слова и начинал есть нормальную еду. Я аккуратно и дозировано

---

рассказывала Ричарду об успехах сына.
– Ну, вот видишь, – отвечал Ричард. – Я всегда говорил, что у него все в
порядке.
Муж испытывал облегчение от моих слов, но вел себя по отношению ко
мне очень покровительственно.
Мне хотелось верить, что Ричард прав относительно Мэтью и нашего
брака, но чем лучше становилось здоровье сына, тем больше портились
мои отношения с мужем.
Однажды Мэтью выдал матерную тираду, точно повторяя слова отца.
Оливия часто спрашивала меня: «А почему все папы такие злые?» Я
поняла, что больше не могу поддерживать брак ради детей.
Я сказала Ричарду, что хочу жить раздельно. Он ответил, что я не имею
права его бросать – я вкладывала недостаточно сил в наши с ним
отношения. Кроме этого, он не может себе позволить платить за два дома.
– Ты не в состоянии жить одна, ты ведь даже не умеешь косить траву и
расчищать снег, – сказал он мне.
На следующий день я вместе с детьми переехала к моим родителям. Я
твердо решила, что мои дети не будут расти в атмосфере неуважения,
манипуляций и вражды. Мы с Ричардом начали ходить к психоаналитику.
Но эти посещения ни к чему не привели, потому что, по мнению Ричарда, я
была виновата в том, что мы расстались. Я поняла, что развод неизбежен.
Другой специалист помог мне понять, что психологическое насилие не
менее деструктивно и опасно, чем аутизм. Ричард никого из нас не бил, но
слова способны ранить так же больно, как и физическое насилие. Перепады
настроения, унизительные комментарии подавляли мою личность не
меньше, чем рукоприкладство.
На получение развода ушел целый год. В это время я жила по новому
принципу: «Люби себя за то, какая ты есть, а не за то, какой тебя хотят
сделать другие». Я снова обрела самоуважение и живу, полагаясь только на
себя. Я перестала мысленно репетировать разговоры с Ричардом и
вздрагивать при звуке его голоса. Судья дал нам развод, и я получила
свободу и свою девичью фамилию. Теперь я уже не миссис Несчастная.
С. А. Тибодо