Санкт-петербург

красоты, истины
и
соразмерности
(65а). Здесь неиз-
вестно, что Платон понимает под красотой, чт´
о под истиной и что
под соразмерностью и каким путем эти три идеи сливаются в единую
идею блага. Во-вторых, при пояснении этих трех идей как источни-
ка смешения ума и удовольствия (65а—е) все время имеется в виду
ум и ничего не говорится об удовольствии в положительном смысле
слова, так что даже возникает вопрос: действительно ли Платон заин-
тересован в смешении? Здесь все время имеются в виду дурные, или
максимальные, удовольствия, которые Платон, конечно, отвергает; но
ни слова не говорится о таком удовольствии, которое соответствовало
бы чистому уму, было бы истинным, или чистым, и действительно на-
ходилось бы в диалектическом смешении с чистым умом. Наоборот,
здесь прямо говорится, что ум прекраснее удовольствия (65е) и что
«удовольствие нe есть ни первое достояние, ни даже второе» (66а).
Недаром Платон дважды заговаривает в диалоге (33а—с, 43d—44с)
о таком состоянии, когда нет налицо ни удовольствия, ни страдания
(в первом случае он приписывает даже это состояние богам). Правда,
никаких выводов из этого он не делает ни в первом, ни во втором слу-
чае; следовательно, неизвестно, зачем он об этом заговорил. Ответа
на вопрос, где же тут смешение ума и удовольствия и как подвести
удовольствие под категорию высшего блага с его тремя идеями, мы
не получаем.
5) Весьма запутанной и неясной является также и
пятиступенча-
тая иерархия благ,
которой кончается диалог(66а—d).
Во-первых,
ни
о каком благе самом по себе здесь уже нет речи, хотя именно оно рань-
ше было объявлено
причиной смешения
(65а).
Во-вторых,
эти пять
благуже никакого смешения ума и удовольствия в себе не содержат.
Наоборот, уму, и притом ему одному — без удовольствия, отводится
третье место и отчасти четвертое (66b). Что же касается удоволь-
ствия, то ему отводится только пятое место, где нет ни слова об уме;
здесь говорится только о
беспечальности
и
чистоте
этих удоволь-
618

---

ствий и о том, что они сопровождают «в одних случаях знания, а в
других — ощущения» (66с).
Хуже всего (это
в-третьих)
обстоит дело с первыми двумя бла-
гами. Здесь почему-то уже не говорится о благе самом по себе И да-
же о тех его трех видах, в которых оно, по Платону, является. На
первом месте стоит «все, относящееся к мере, умеренности и своевре-
менности», и все то, что «принимает вечную природу» (66а). Здесь
нет упоминания не только о добре, но даже и об истине и соразмер-
ности, не говоря уже об удовольствии. Термин
мера
(
m ètron
, 66а) во-
обще употребляется здесь у Платона весьма неясно. Тут же рядом с
этой мерой стоит
умеренность
(
m ètrion
). Какая разница между тем и
другим — остается непонятным. Вторую ступень благ занимает наря-
ду с
прекрасным, совершенным
и
достаточным
опять
соразмерное
(
sÔm m etron
, 66b). Какая разница между этой
соразмерностью
второ-
г о благ а и
мерой
и
умеренностью
первого блага — снова неизвестно.
При перечислении тех трех идей, в виде которых является высшее
благо, также упоминается
соразмерность
(в этом случае —
sum m etrÐa
,
65а), которая, казалось бы, должна иметь более общее значение, по-
скольку здесь имеется в виду
причина смешения,
и не должна вхо-
дить в число пяти более частных видов блага. А что сам Платон
не разграничивал четко этих понятий, видно из одновременного упо-
требления им терминов