Мотивация и личность

Парадигма мотивационных состояний
Выбор голода в качестве парадигмы для всех прочих мотивационных
состояний является необоснованным и неразумным как с теоретической,
так и с практической точки зрения. При более внимательном рассмотрении
этого вопроса станет понятно, что потребность утолить голод представляет
собой особый случай мотивации, по сравнению со случаями общего
характера. Он является более обособленным (мы используем это слово в
том 
значении, 
которое 
вкладывают 
в 
нее 
приверженцы
гештальтпсихологии и последователи Гольдштейна), чем другие виды
мотивации; более сложным, чем иные виды мотивации; наконец, он
отличается от других видов мотивации еще и тем, что известна его
соматическая основа, что необычно для мотивационного состояния.
Каковы же более простые виды мотивации? Мы легко обнаружим их,
проанализировав события рядового дня. Желания, которые мелькают в
нашем сознании, чаще всего связаны с одеждой, автомобилями,
дружелюбием, компанией, похвалой, престижем и тому подобным. Как
правило, желания такого рода называют вторичными или культурными
влечениями и рассматривают их как желания иного порядка по сравнению
с действительно «достойными» или основными влечениями, а именно
физиологическими потребностями. В действительности они для нас куда
важнее и куда более обычны. Поэтому в качестве образца вместо
потребности утолить голод хорошо бы взять одно из этих влечений.
Общепринятым было предположение о том, что все влечения будут
функционировать по образцу физиологических влечений. Пришло время
честно признать, что это не так. Большинство влечений нельзя
изолировать, нельзя определить их соматическую локализацию, нельзя
определить также, являются ли они единственным процессом, который
происходит в организме в данный момент. Типичное влечение, или
потребность, или желание, скорее всего, никогда нельзя будет однозначно
отнести к конкретной, изолированной, локализованной соматической
основе. Очевидно, что типичное желание в большей мере является
потребностью личности в целом. Было бы гораздо лучше взять в качестве
примера для исследования такое влечение, как, например, желание денег, а
не простую потребность утолить голод, или же не отдельную частную
цель, а более фундаментальное стремление, такое как желание любви.
Однако, учитывая все имеющиеся на данный момент сведения, мы, скорее
всего, никогда не сможем понять потребность в любви до конца, как бы
много мы ни знали о потребности утолить голод. Эту мысль можно

---

сформулировать и более определенно: при условии полного понимания
потребности в любви мы сможем узнать больше и об общих видах
человеческой мотивации (включая потребность в утолении голода), чем мы
могли бы узнать благодаря скрупулезному изучению влечения утолить
голод.
В этой связи хорошо бы вспомнить критический анализ концепции
простоты, 
к 
которому 
так 
часто 
обращаются 
приверженцы
гештальтпсихологии. Влечение утолить голод, которое кажется простым,
если сравнивать его с потребностью в любви, в конечном счете
оказывается не таким простым (Goldstein, 1939). Видимость простоты
возникает при рассмотрении отдельных случаев, видов деятельности,
которые осуществляются относительно независимо в рамках целостного
организма. Легко показать, что важный вид деятельности динамически
взаимосвязан практически со всем, что имеет значение для личности. Зачем
же тогда брать вид деятельности, который в этом смысле совсем не
является 
рядовым, 
деятельность, 
которая 
выбрана 
для 
особого
рассмотрения лишь потому, что с ней проще иметь дело, используя
привычный для нас (хотя не обязательно правильный) экспериментальный
прием изоляции, упрощения или рассмотрения независимо от других видов
деятельности? Если мы стоим перед выбором, заниматься ли: 1) простыми
в экспериментальном отношении проблемами, которые являются
тривиальными или непродуктивными, или 2) экспериментальными
проблемами, которые пугающе сложны, но при этом важны, то мы без
колебаний должны выбрать последние.