Некрономикон

necronomic
явления телепатии,
или события-знамения будущего; в одном из старинных лексиконов
определяется как «знаки, упадающие с небес на землю». Сам же безумный
араб-чернокнижник, пророчествующий о безднах космоса и духа,
представляется как бы темной ипостасью писателя, с дрожью
отшатывающегося от края этих бездн.
Прочитанное Джилманом наяву материализуется в его снах, он из
последних сил бьется над тем, чтобы отличить реальность яви от
реальности сна: «…что, если бегство со снящегося во сне чердака приведет
его попросту в снящийся во сне дом — искаженную проекцию того места,
куда он стремился?» Страх, знакомый сновидцам, например, у Борхеса —
пробудиться «не к бдению, а к предыдущему сну. А этот сон, в свою
очередь, заключен в другом». Страшно же потому, что в этом коренится
предузнавание:
Мы созданы из вещества
Того же, что наши сны.
И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь
А значит, стены, которые городит «эго», защищая «я-концепцию» от
«распыляющих космических ветров» — «ибо опасно знать некоторые
космические силы и тайны», «опасно слишком много видеть и слышать,
чтобы не быть ослепленным и оглушенным», — не фиксированы и не
абсолютны. «Сознание… может выйти из привычных границ и включить в
себя те элементы глубокого бессознательного, о которых никто при
обычных обстоятельствах и не подозревает». Страх наводит вечно
маячащая за спиной «сознательного я» Тень, грозящая «сознательному я»
одержанием. В тщетной попытке избавиться, «эго» отторгает Тень в виде
проекции — Черного человека, посланца черного престола Абсолютного
Хаоса, 
истолкователя 
и 
поводыря 
в 
мистическом 
странствии.
Антиномичный по своей структуре, он оживает в подсознании Джилмана,
выполняя свою функцию поводыря: «…он почувствовал, что в подсознании
есть те 
углы
(геометрические. — 
Н. Б.
), которые его наставят, впервые

---

одного и без чьей-либо помощи, на дорогу в нормальный мир». О том же,
видно, говорит Гамлет:
…нас безрассудство
иной раз выручает там,
где гибнет глубокий замысел;
то божество намерения наши
довершает, хотя бы ум
наметил и не так…
Но слишком наработан у Джилмана навык ума, чтобы его отношения с
Тенью могли быть чем-то иным, кроме одержания. Заполонение сферы
сознательного бессознательными содержаниями приводит к переживанию
«смерти эго» — безжалостному разрушению всех связей в жизни человека.
Но даже если бы сознание могло, до некоторой степени, интегрировать
«психическую» часть проекции, вместе с ней интегрировалась бы и
«космическая» часть, поскольку то, что стоит между светом и тьмой,
объединяя противоположные полюса, причастно каждой из сторон. А
поскольку космос бесконечно огромней нас, то, скорее, мы будем
поглощены его «безличным, нечеловеческим духом, единым». «В этих
проекциях мы встречаемся с проявлениями “объективного” духа, истинным
источником и началом (
matrix
) психического опыта-переживания, самым
подходящим символом для которого служит материя… этот объективный
дух, который сегодня мы называем “бессознательным”: неподатливый, как
материя, таинственный и ускользающий, он подчиняется законам, столь
нечеловеческим или сверх-человеческим, что для нас они кажутся
тягчайшим преступлением против человека» (К. Г. Юнг). Именно таким
оказывается опыт «космического поглощения» для героев Лавкрафта:
Рэндольф Картер, уйдя за Врата Серебряного Ключа, испытывает
тотальную аннигиляцию «попадания на космическое дно», когда, миновав
миры богов, входит в пустотный Абсолют. Движение его к запредельному
(«за Вратами») Первоначалу было попятным, возвратным — архаизацией,
стремлением «к первоначальной нераскрытости и… простоте», к
дезориентации мира; оно шло как разрушение его высокоорганизованной
человеческой личности, концом такого пути только и может быть полная
аннигиляция, распыление космическими вихрями.
В произведениях Лавкрафта, о которых в основном велась речь, этапы
«мистического странствия» обозначены, может быть, наиболее полно.

---

Однако и в других его вещах, и в «малых формах», и даже в незаконченных
отрывках отражаются те или иные перипетии глубокой саморазведки (