Мотивация и личность

Непреодолимые силы
Парадигмой для приверженцев теории инстинкта служил животный
инстинкт. Это привело к ошибкам различного рода, таким как отказ от

---

поисков инстинктов, свойственных именно человеку. Одним из наиболее
ошибочных выводов, сделанных при изучении низших животных, была
аксиома, 
что 
инстинкты 
являются 
сильными, 
устойчивыми,
неконтролируемыми и не поддающимися изменению и сдерживанию.
Возможно, это верно по отношению к семге, лягушкам или леммингам, но
это никак не относится к людям.
Если, как мы это чувствуем, базовые потребности имеют поддающуюся
оценке наследственную основу, то вполне можем допустить грубую
ошибку, когда будем искать инстинкты и рассматривать сущность в
качестве инстинктивной лишь тогда, когда она явно и несомненно
независима от внешних воздействий и более сильна, чем они. Однако
почему не может быть потребностей, которые, хотя и подобны инстинктам,
тем не менее легко сдерживаются, подавляются или контролируются иным
образом и которые легко маскируются, видоизменяются или даже
подавляются привычками, внушением, культурным давлением, виной и
т. д. (что, к примеру, и происходит с потребностью в любви)? То есть
почему не могут существовать 
слабые
инстинкты?
Возможно, основным мотивом нападок культуралистов на теорию
инстинкта и является это ошибочное отождествление инстинкта с
непреодолимой силой. Опыт любого этнолога находится в противоречии с
этим предположением, и, следовательно, причины такой критики понятны.
Но если мы с надлежащим уважением отнесемся как к культурному, так и
к биологическому, и если мы будем рассматривать культуру как более
сильный фактор по сравнению с инстинктивной потребностью, то в этом
случае то, что наш долг защищать слабые, едва различимые, хрупкие
инстинктивные потребности от способной подавить их более грубой, более
сильной культуры, а не наоборот, будет восприниматься не как парадокс, а
как нечто само собой разумеющееся. Это может произойти даже несмотря
на то, что те же самые инстинктивные потребности являются в ином
смысле сильными — они устойчивы, они требуют удовлетворения, их
фрустрация ведет к глубокой патологии и т. д.
Следует подчеркнуть, что парадокс может помочь. Мы думаем о
глубокой, раскрывающей терапии и инсайт — терапии, которая включает
практически все, кроме гипноза и бихевиоральной терапии, которая с
определенной точки зрения вскрывает, возрождает, укрепляет наши
ослабевшие и утерянные инстинктивные склонности и остатки инстинктов,
наше замаскированное животное начало, нашу субъективную биологию.
Эта же цель в еще более явном виде ставится при проведении семинаров по
личностному развитию. Как терапия, так и семинары представляют собой

---

дорогостоящие, болезненные и продолжительные по времени усилия,
которые требуют посвятить всю жизнь борьбе, набраться стойкости и
терпения, но даже в этих условиях они не гарантируют успеха. Но кому из
кошек, собак или птиц требуется помощь, чтобы понять, как быть кошкой,
собакой или птицей? Их импульсы говорят громким, четким и не
вызывающим сомнений голосом, в то время как наши — слабым и
невразумительным, который настолько малозаметен, что нам требуется
специальная помощь, чтобы услышать его.
Это помогает нам понять, почему в самоактуализирующихся людях так
ясно ощущается естественность животных, которая почти отсутствует у
людей, страдающих неврозами, или «просто больных» людей. Мы даже
могли бы сказать, что часто болезнь состоит
именно
в потере животного
естества. Парадоксальным образом наиболее явно принадлежность к
биологическому роду и животное начало проявляют себя именно в людях с