Методические указания по подготовке, оформлению и защите курсовой работы по дисциплине «История древнего мира»

ГЛАВА 2. ВЛАДИМИР ВСЕВОЛОДОВИЧ МОНОМАХ
ВЛАДИМИР МОНОМАХ В РУССКОМ ОБЩЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ: МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ И ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Актуальность темы определяется тем, что проблематика русского общественно-исторического сознания является для современной отечественной исторической науки новой и перспективной. Она в полной мере соответствует одному из важных направлений в развитии научных исследований в исторической мысли западноевропейских стран, особенно активно развивавшихся в прошлом столетии во Франции.
Исследование этой проблематики позволяет более глубоко, полно и конкретно понять характер и особенности развития всякого культурно-исторического сообщества, в том числе этнической культуры. В условиях, когда изучению этнических культур уделяется особое внимание, исследование исторического сознания общества как исключительно сложного и противоречивого явления и одновременно постоянно развивающегося процесса позволяет познать и уяснить саму их основу, которую представляют собой представления о прошлом и оценки прошлого. Но, в свою очередь, к изучению этой проблематики выработаны разные подходы. Это может быть исследование отношения общества к историческим явлениям и событиям, которые закрепились в памяти общества, и нашли выражение в его историческом сознании. Вместе с тем весьма продуктивен оказался и другой путь исследования поставленной проблемы, который выражается во внимании к образам исторических личностей, оставивших свой след в истории страны и народа, и поэтому также запечатлевшихся в памяти и нашедшем свое место в историческом сознании. Перспективность подобного пути подтверждена исследованиями исторических личностей как значимых мест французской исторической памяти, таких, как Жанна д'Арк и солдат Шовен, убедительно проведенных историками школы выдающегося французского историка П.Нора - М. Виноком и Ж. де Пюимежем1.
1 См.: Винок М. Жанна д'Арк // Франция-память / П.Нора, М.Озуф, Ж.де Пюимеж, М.Винок. Пер. с фр. Д. Хапаевой. Науч. коне. пер. Н.Колосов. СПб., 1999. С. 225 - 295; Пюимеж де Ж. Солдат Шовен // Франция-память. С. 186 - 224.
Одной из таких значимых личностей в русском историческом сознании является великий князь киевский Владимир Мономах. С одной стороны, в связи с тем, что эта выдающаяся личность относится к очень далеким временам русской истории, в массовом историческом сознании образ его с течением веков оказался несколько стертым. Это произошло несмотря даже на то, что он проявил себя в такой значимой для национального сознания деятельности, как борьба со степными соседями Руси, половцами. Не удивительно, что ее затмили образы отечественных исторических личностей более позднего времени. Связано это также и с тем, что некоторые из таких личностей в значительно большей степени поразили сознание общества, чем Владимир Мономах. Прежде всего, это относится к таким ярким личностным образам в исторической памяти, как тиран позднего средневековья Иван Грозный и диктатор советского времени Сталин, который далеко не случайно стремился формировать и закреплять в сознании советского общества культ Грозного царя средствами литературы, историографии и кинематографии. В самом деле, такой культ составлял историческую основу его собственного культа. С другой стороны, историческая отдаленность Владимира Мономаха от новой и новейшей России создавала благоприятные условия для того, чтобы проанализировать процесс развития образа этого выдающегося киевского князя в российском историческом сознании на протяжении многих веков, в произведениях общественно-исторической мысли, литературы и искусства. Это, в свою очередь, позволяет представить русское историческое сознание как длительный культурно-исторический процесс, проанализировать воздействие его на разные стороны более поздней отечественной духовной культуры.
Неотъемлемой составной частью проблемы исторического сознания является проблема содержащихся в нем мифологических образов. В самом деле, образы и сюжеты прошлого со временем в сознании общества с неизбежностью мифологизируются, предстают в нем в том виде, который соответствует не столько исторической реальности, сколько отношению к
этим образам и сюжетам в обществе в соответствии с его традициями и культурой. В этой связи образ исторической личности в массовом сознании представляет собой такой культурно-исторический миф, анализ которого позволяет понять, как содержание и внутренние его смыслы, отражавшие особенности истории, традиций и культуры того общества, где этот миф сформировался. Вместе с тем эволюция культуры такого общества оказывает воздействие на сам миф, который на каждом этапе данной эволюции сам претерпевает изменения, и на каждом этапе в своем развитии может иметь весьма существенные отличия. Анализ мифологических образов в русской культуре Владимира Мономаха на протяжении длительного, многовекового периода его существования дает возможность более глубоко понять и оценить характер и особенности этой культуры, ее изменения в течение веков.
В этой связи актуальность поставленной проблемы представляется очевидной. Она относится к истории исторического сознания и исторической мысли, к исторической науке, литературе и искусству России, к отечественной культуре в целом. Она носит, таким образом, междисциплинарный характер, и соответствует одному из основных направлений современной гуманитарной мысли. Ее исследование дает возможность уяснить еще одну существенную сторону исторического сознания русского общества, к которой до сих пор в целом не было привлечено исследовательское внимание.
Историография, посвященная киевскому князю Владимиру Мономаху, велика. Однако специального обобщающего исследования его мифологического образа в русском общественно-историческом сознании до сих пор нет. Существует лишь оценка трудов, в которых содержится характеристика князя, а также оценка отдельно взятых сюжетов, в которых он предстает в качестве мифологизированного «места» или «фигуры» исторической памяти.
На мифологичность образа Владимира Мономаха в памятниках средневековья, его весьма высокую оценку в исторической памяти обращалось внимание уже в дореволюционной историографии. «Мономах, -писал Н.И. Костомаров, - оставил по себе память лучшего из князей... Его благодушие, соединенное в нем с энергическою деятельностью и умом вознесло его так высоко и в глазах современников, и в памяти потомства». Стремясь при этом к объективности, Костомаров подчеркивал, что «Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев являлся более безупречным и благодушным, чем в своих поступках»1. По замечанию П. Голубовского, «почти идеализированная личность Владимира Всеволодовича Мономаха» заслоняет собой всех других современных ему князей и своим блеском заставляет еще более темнеть личность Олега Святославича, упорного врага Мономаха . Об идеализации летописью Владимира Мономаха писал также М.С. Грушевский, замечавший, что она «благосклонна Всеволодовой династии», «написана поклонником Мономаха», который предстает «идеальным патриотом», «идеалом князя — энергичного, дальновидного, для общины доброго» . Идеализация и в самом деле представляет собой форму мифологизации. Однако, будучи намеченной, эта мысль в трудах указанных историков развития не получила.
Причины идеализации летописью Владимира Мономаха были показаны A.A. Шахматовым. Он выяснил, что в дошедшем до нас виде «Повесть временных лет» была отредактирована в годы его княжения в Киеве и под его контролем4. Однако на мифологичность образа князя выдающийся летописевед не указывал. После его работ и работ его последователей общим местом большинства исследований о Мономахе становится указание на политическую пристрастность летописцев к этому
1 Костомаров Н.И. Князь Владимир Мономах // Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга I. Выпуски первый, второй и третий. М., 1990. С. 70.
2 Голубовский П. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев, 1881. С. 80.
3 Грушевський М. 1сторк Укра'ши-Руси. Том II. XI -XIII вжи. Льв1в, 1905. С. 93, 120.
4 Шахматов A.A. История русского летописания. Т. I, кн. 2: Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Ранние русские летописи X - XII вв. СПб., 2003. С. 538 - 539, 545, 551 - 552, 554.
князю, выражавшуюся в выдвижении его на первый план русской истории, прославлении и идеализации. «Летописные записи, - подчеркивал в этой связи Б.А. Романов, - выдвигают Мономаха как идеального христианского князя»1.
По существу на мифологизацию образа Владимира Мономаха обращал внимание A.C. Орлов. В своей книге, посвященной этому князю, он отмечал, что Владимир считался «наибольшей близостью к желанному тогда образу государственного правителя». Об этом, по его мнению, «свидетельствуют история и легенда». Рассматривая отзывы о Мономахе, как современных князю летописцев, так и их продолжателей, Орлов обращал внимание на то, что оставаясь «неизменно хвалебным», образ князя изменялся «с течением веков соответственно их идеологическому развитию». «Вместо объединителя княжеского рода и главы правящих феодалов, - замечал историк, - этот образ лет через четыреста стал представлять единовластца, притом увенчанного мировыми инсигниями власти» . Это изменение образа Мономаха Орлов связывал с завершением процесса объединения русских земель вокруг Москвы, когда последняя «почувствовала себя вправе стать во главе государств Восточной Европы и прозвалась "третьим Римом"»3. Исследования последующих лет, однако, показали, что концепция «Москва — Третий Рим», которую имел в виду A.C. Орлов, во-первых, имела сугубо клерикальный, эсхатологический, а не политический характер, а во-вторых, ее место и роль в то время, когда возникла и получила официальное признание легенда о Мономаховых дарах, было весьма скромным. Что же касается Владимира Мономаха, то по заключению Орлова, за всю средневековую эпоху он «изображался, как представитель мощи Русского народа перед всеми другими народами и государствами, начиная со степняков-кочевников и кончая Византией».
Таковым, по оценке Орлова, Мономах виделся и большинству историков и литературоведов, которые формулируя его характеристику, приобретали «твердое убеждение в высоком качестве его человеческого лица и деятельности»1. Среди этих характеристик Орлов выделял характеристики, данные Мономаху С.М. Соловьевым, М.С. Грушевским, Н.И. Рожковым и М.Д. Приселковым. Особенно высоко он оценивал отзыв Соловьева и критиковал Приселкова, обвинявшего Мономаха в грекофильстве.
На идеализацию Владимира Мономаха в средневековой литературе, рассматривая образы князей в контексте выделенного им стиля «монументального историзма», указывал Д.С. Лихачев. Он подчеркивал, что в литературе и искусстве эпохи феодализма не могут содержаться характеристики реальных качеств личности. Человек выступал «в качестве представителя определенной среды», «своего сословия». Князь изображался «в церемониальных положениях» и воплощал «героизм личности, понятия чести, славы, могущества князя»2. Отражая феодальную природу общественных отношений, образ князя, тем самым идеализировался. Среди приводимых Лихачевым примеров таких идеальных образов неоднократно упоминается и Владимир Всеволодович Мономах.
0 нем, как летописном идеале князя писали и другие исследователи, обращавшиеся к анализу «Повести временных лет» и ее концепции. В.Г. Мирзоев, например, указывая на это, отмечал, что «повествование о делах Владимира Мономаха полно глубокого уважения к этому деятелю. Владимир рассудителен, нетороплив в решениях, справедлив. Он полон стремления сохранить Русскую землю, наследие отцов и дедов, боголюбив, готов всех примирить и утешить. Вся политика и личная жизнь князя Владимира представляются летописцем как реальный идеал правителя государства, поступающего в точном соответствии с законами божескими и о человеческими» . «Его биография, - заключал A.A. Шайкин, - это последовательное осуществление идеала князя»1. По существу, исследователями была подмечена мифологичность образа Владимира Мономаха, запечатленного в средневековой литературе.
Высказывания, свидетельствующие о распространенности в историографии представления о том, что запечатленный в средневековых памятниках образ Владимира Мономаха является идеализированным, содержатся также в работах И.У. Будовница, Б.А. Рыбакова, П.П. Толочко и других советских историков, видевших в этом образе отражение действительных успехов многообразной деятельности Мономаха2. Те же историки, кто оценивал Мономаха негативно, усматривали за его идеализацией литературную деятельность сторонников князя3. По оценке А.Г. Кузьмина, «Владимир Мономах являлся главным героем книжной, летописной традиции». Он не столько герой - защитник Русской земли или ее устроитель, сколько - «идеальный правитель». И в оставленных заинтересованными современниками и ближайшими наследниками летописных оценках и в позднейшей традиции он, как указывал Кузьмин, «символ величия Руси и ее единства».
Исследователями «Поучения» Владимира Мономаха неоднократно обращалось внимание на мифологизацию своего образа самим Мономахом, уделившим в своих литературных трудах большое внимание образу идеального правителя, в качестве которого, рассказывая о собственной жизни, он стремился показать самого себя. Помимо «Поучения» Мономаха, обращалось также внимание на его идеализацию в таких произведениях, как созданная в его княжение окончательная редакция «Сказания о Борисе и Глебе»1 и созвучное «Поучению» одно из посланий князю киевского
митрополита Никифора , рассказах Киево-Печерского патерика . «Развитие легенды о Владимире Мономахе» в «Слове о погибели Русской земли» анализировал исследователь этого произведения Ю.К. Бегунов4. Дальнейшее развитие мифологизированного образа князя в XV - XVI в. в «Послании» Спиридона-Саввы и «Сказании о князьях владимирских» затрагивалось в работах Р.П. Дмитриевой, А.Л. Гольдберга5 и некоторых других советских историков, изучавших литературную историю рассказа о дарах Мономаха. Легендарные же основы этого рассказа еще в дореволюционный период были изучены И. Ждановым6. Но в целом, мысль о мифологизации Владимира Мономаха в древнерусской литературе, как дореволюционными, так и советскими историками и литературоведами, несмотря на ряд ценных наблюдений, оказалась лишь намеченной и развита не была. Исследователям советской эпохи важно было обратить внимание на классовый характер общественно-исторической мысли по отношению к Владимиру Мономаху, но не на выражение в ней мифологизации князя. Миф о нем сводился к его идеализации.
В постсоветской историографии мнения о Мономахе историков «разных эпох и поколений» были рассмотрены Ю.В. Кривошеевым. По его заключению, над исследователями, характеризующими Мономаха «часто довлел сильный агиографический штамп средних веков, часто оценка деятельности Мономаха зависела от политических симпатий историка, часто портрет Владимира завершал серию их рассуждений по интересующему их вопросу и поэтому находился в прямой зависимости от их взглядов на данный вопрос»1. Тем самым, с точки зрения Кривошеева, не только летописная характеристика Мономаха, но и ее ученые толкования нередко оказывались весьма далекими от объективности, по существу были мифологичны.
Критический взгляд на труды историков, писавших о Мономахе, представлен также в многочисленных работах, посвященных развитию отечественной историографии2 и рецензиях на отдельные труды по проблемам княжеской власти и истории Древней Руси .
0 выстраивании самим Мономахом своего образа, ставшего результатом «в деталях продуманной и хорошо организованной компании» писал А.П. Толочко4. Другой украинский историк - Т.Л. Вилкул, предприняла попытку рассмотрения летописных известий о Владимире Мономахе «во время бурных событий конца XI в.» (1093 - 1100/1101 гг.) через призму нарративного конструирования сюжетов. Она пришла к выводу о крайней тенденциозности летописи за этот период, прямом искажении ею многих событий, вызванном стремлением показать Мономаха сильным, справедливым и «милостивым» правителем. Продолжая мысль Толочко, Вилкул отмечала, что Мономах был одним из первых деятелей Древней Руси, кто по достоинству оценил значение «нерукотворных памятников» и потрудился над тем, чтобы оставить по себе добрую память. «Настоящий» же Владимир Всеволодович, по ее мнению, весьма отличался от того панегирического портрета, который нам рисует «Повесть временных лет». Вилкул также указывала, что фиксирующаяся в летописи идеализация князя и «несколько экзальтированное восприятие его образа... были подхвачены учеными В.Н. Татищевым, Н.М. Карамзиным и другими, плоть до наших дней»1.
Некоторые вопросы, имеющие отношение к заявленной теме, затрагивались в исследовании Н.И. Шестова, посвященном исторической и современной динамике социально-политической мифологии. Им в частности обращалось внимание на конструирование Владимиром Мономахом своего «политического мифа лидерства» и последующее использование участниками политического процесса для легитимации своих действий мифологемы «племя Владимира»2.
На идеализацию образа Владимира Мономаха в «Слове о погибели Русской земли» в современной историографии вновь указала JI.B. Мининкова, подчеркнув, что в этом произведении нашел выражение «идеал сильной для любого соседа и всякого внешнего противника Руси, который якобы сумел в полной мере осуществить Владимир Мономах». Его образ, созданный в этом произведении, по справедливой оценке о исследовательницы, «содержал ярко выраженные мифологические черты» .
Образ Владимира Мономаха в исторической и поэтической памяти, прежде всего, оценка князя «Повестью временных лет», а также воспоминания о нем сохранившиеся в составе продолжений последней по Лаврентьевской и Ипатьевской летописям, частично в «Слове о погибели Русской земли» и наиболее полно - в Галицко-Волынской летописи стали предметом рассмотрения Н.Ф. Котляра.