Мальчик, который зимой носил соломенную
шляпу
Когда я учился в вечерней старшей школе, по дому могли помогать матери только я
и сестренка Кви Бун. Я был уже старшеклассником, поэтому мог делать работу за
взрослого. Продавать роллы из морской капусты, которые я делал, когда учился в
средней школе, стало легче для меня. В зависимости от времени года я продавал
рисовые ириски, мороженое, а зимой попкорн из риса.
Когда я поступил в старшую школу, мама рядом с аппаратом по выпечке хлебцев
поставила аппарат для поп-корна из риса и продавала и то и другое. С утра приходили
покупатели, и из-за суеты я сильно потел, а по лицу текла сажа.
Я продавал поп-корн в школьной форме. Потому что мне нечего было больше
надеть, да и сразу после работы надо было идти в школу. Мы продавали рядом с
улицей, которая вела в женскую старшую школу. Каждый день, когда девочки шли по
улице и поглядывали на меня, я становился от стыда пунцовым.
Девочки насмешливо смотрели на меня, на мою школьную форму и грязь, текшую
по лицу, на то, как я делаю поп-корн, и я никак не мог справиться со своим стыдом. Я
был очень гордым и замкнутым. К тому же у меня был переходный возраст. Еще
сложнее, чем избавиться от бедности, было для меня освободиться от страшного
смущения к противоположному полу.
В конце концов, я где-то раздобыл соломенную шляпу, натянул ее на глаза, и так
жарил рис. И каждый раз, когда я надевал эту шляпу, мать надо мной подтрунивала.
— Чего же ты носишь зимой соломенную шляпу?
Побег из дома и молитва
Во втором классе старшей школы я попытался обрести «независимость». Все равно
приходилось много работать, поэтому я хотел найти работу с чуть большим
заработком. Конечно, одной из главных причин было желание избежать насмешливых
взглядов девочек. Днем я брал фрукты, а вечером, когда приходил со школы, привозил
их на тележке к кинотеатру, чтобы продавать людям по окончании киносеанса.
Мать легко разрешила мне начать новое дело. Я брал фрукты и натирал их до
блеска, купил карбидную лампу. Выходя на людную дорогу перед кинотеатром, я
немного переживал, как все будет, но все же был горд своим товаром. Фрукты
выглядели очень красиво в свете карбидной лампы.
Заработать деньги всегда нелегко. Торговля фруктами была и выгодной и
убыточной. Потому что самое главное тут правильно распределить время и цену. Если
в начале начнешь продавать слишком дорого, то останется много фруктов к концу
торговли, и придется отдавать остатки почти задаром. Это была своеобразная «высшая
математика», в которой должны были совпадать цена продавца и возможности
покупателя.
Прошло немного времени, как я начал продавать фрукты, в конце лета ночью
пошел мелкий дождь. А дождь, как известно, совсем не помощник торговле.
Последняя моя надежда была на тех, кто выходил поздно, с последнего киносеанса,
я стоял у выхода и ждал людей. И вдруг машина, отъезжавшая задним ходом, не
заметив, сбила мою тележку. Фрукты покатились по земле. Арбузы разбились.
Ползая по земле и собирая фрукты, я услышал ругань за своей спиной.
— Ты, что, щенок! Зачем тележку здесь поставил, заградил дорогу так, что машине
не проехать?! Думаешь, что дорога для того, чтобы фрукты здесь продавать? Не
можешь делать, как положено?
Я в испуге извинился перед хозяином машины. А, когда машина уехала, меня
охватила ярость. Ведь я ни в чем не был виноват. Я ненавидел себя за мгновенную
слабость перед этим богачом. Я думал, как же это несправедливо быть жертвой только
из-за своей бедности. Меня охватила тоска и ярость.
— Какой смысл так жить? И что я буду делать, хотя я окончу
старшую школу? Лучше куда-нибудь сбежать!
Я посчитал деньги, которые были у меня в кармане. Этого было достаточно, чтобы
добраться до Сеула. Утирая слезы, я зашел в палатку у дороги, где продавали еду. Я
решил немного выпить перед тем, как отправиться в путь.
— Женщина! Дайте мне бутылку соджу (рисовой водки) и закуски.
Закричал я.
— Ты же школьник... Тебе нельзя!
Женщина, которая видела, как я продаю фрукты в школьной форме, была удивлена
и переспросила.
— Давайте быстрее выпить, к чему так много слов? Не беспокойтесь, я заплачу. В
этом все дело?
Я был очень раздражен. Но женщина не спешила давать мне выпить. Прошло
несколько секунд. Пока я ждал заказ, в голове промелькнула мысль.
— Я уже начал продавать фрукты, а до сих пор ни разу не предложил матери
попробовать.
Когда я приносил фрукты с оптового рынка, мама натирала их, чтобы они блестели,
приговаривая: «Красивые какие. А какими вкусными кажутся на вид». Но поскольку в
нашей торговле были «отдельные счета», я делал вид, что не слышал ее слов, чтобы
заработать больше.
Мать молилась за меня каждое утро. И хотя она молилась за меня короче по
сравнению с другими детьми, но все же она это делала каждое утро.
— Да, и почему я должен уйти именно сегодня? Дам хотя бы ей фруктов, которые
помялись, чтобы мама вдоволь поела, а завтра уеду. Ничего не изменится, если я уеду
на день позже.
Я собрал фрукты в тележку и пошел домой. Мать была дома.
— Мама, папа, кушайте фрукты. Сегодня много осталось. Мать увидела помятую
тележку, разбитые арбузы, и по моему чересчур радостному голосу, она все поняла, но
не сказала ни слова и легла, накрывшись одеялом. Я лег спать, но не мог думать ни о
чем, кроме как о побеге из дома.
Следующим утром, как всегда, мать молилась. Но в тот день ее молитва за меня
была очень искренней и долгой. Наверное, мама не спала всю ночь.
— Господь, веди Мен Бака по правильному пути, укрепи его здоровье, сделай так,
чтобы все у него было хорошо...
Эта особенная молитва матери пронзила мое сердце. «Оказывается, мама так много
за меня переживала». Я был приятно удивлен и благодарен, и решил отложить свой
побег из дома на месяц. Так я откладывал его несколько раз, пока все не вернулось на
свои места, на что понадобилось немного времени. И так проявилась сила материнской
молитвы. Если бы не она, и если бы тогда в палатке женщина дала мне выпивку чуть
быстрее, я бы сел на поезд и уехал в Сеул.
Do'stlaringiz bilan baham: |