Красная таблетка

Так что же мы такое? 
Каждую ночь я умираю, когда ложусь спать. И на
следующее утро я снова рождаюсь.
Махатма Ганди
Относиться к себе слишком серьёзно — это смешно.
Никто из нас, сколь бы мы прекрасными ни были, ничего особенного
собой не представляет. Миллиарды людей жили до нас, миллиарды живут
вместе с нами, миллиарды, надо полагать, будут жить после.
А потом всё это вообще взорвётся к чёртовой матери и растает в
небытии нового «Большого взрыва», ну или просто в аккуратной «чёрной
дырочке», цедящей едва заметным излучением товарища Хокинга.
Не надо думать, что мы что-то с чем-то! Просто не надо.
В общем объёме мироздания мы даже на пылинку не тянем. И в этом
отношении ровным счётом ничего не изменится, даже если мы возглавим
планету или нас признают величайшим из всех великих.
Мы сами, как я уже говорил, — это просто наш мозг. То есть, грубо
говоря, полтора килограмма нервных клеток.
Но в последнее время стало очень модно щеголять цифрами и
сообщать, насколько мозг крут. Мол, в мозгу такое количество клеток, что
ого-го-го, и это чудо какое-то невообразимое.
Знаете, у нас с вами в кишечнике бактерий как минимум в пятьсот раз
больше, чем клеток в мозгу, — и что с того?
Мифы о мозге
Расплодилась тьма духоподъёмных мифов о невероятности
нашего мозга. Очень мы гордимся этим своим желе в костной
коробочке! И так нас от этой гордости распирает, что здравый
смысл отказывает напрочь.
Вот говорят, например, что связей между нейронами в мозгу
больше (сугубо теоретически), чем атомов во Вселенной.
Поражает воображение, правда? Очень умный, должно быть, у
нас мозг! Прямо супермашина!

---

Проблема в том, что у банального кубика Рубика (с учётом
положения центральных элементов) 88 секстиллионов 580
квинтиллионов 
102 
квадриллиона 
706 
триллионов 
155
миллиардов 255 миллионов 88 тысяч комбинаций.
Он что, Эйнштейн? Или, может, Леонардо да Винчи?
Не спорю, мозг — машина, конечно, сложная. Но поймите
правильно — у любого умственно отсталого субъекта связей в
мозгу не намного меньше, чем у гения из первой десятки. Вопрос
не в количестве, а в качестве этих связей.
И ещё надо всегда избирать адекватный угол обзора. Вот
говорят, мол, наш мозг настолько сложен, что не существует ещё
компьютера, который был бы мощнее его
[17]
. Согласитесь, тоже
впечатляет невероятно!
Но, во-первых, никто не уточняет, какая именно мощность
имеется в виду... А во-вторых, и это главное — чем тут
хвастаться, если это наш мозг, такой вроде бы невероятный, так и
не смог создать адекватную себе машину?
Это чья недоработка-то? Машины, что ли, которую мы
создать не можем? Ну да, хил наш мозг — не справляется пока.
Но очень старается. Не один, впрочем. Тысячи тысяч учёных,
инженеров и программистов эту машину варганят совместными
усилиями. Одну на всех.
Чем гордиться-то?
Человечество коптит эту планету примерно двести тысяч лет. Но для
эволюции это абсолютно мизерный срок. Она не скачет галопом, и за это
время у человеческого мозга не было шансов значительно измениться. То
есть наши мозги — по сути мозги кроманьонца.
Иными словами и чисто теоретически: если бы мы нашли
возможность клонировать кроманьонца, а затем воспитали бы его в
обычном человеческом обществе, то этот представитель другого
биологического вида (!), хотя и тоже человеческого, был бы, возможно,
вполне себе разумным существом, под стать нам с вами.
Поэтому, прежде чем бить себя в грудь, рассказывать про мощь нашего
сознания и величие наших «личностей», имеет смысл посмотреть этой
правде в глаза и прекратить, наконец, всякое «головокружение от успехов».
○

---

Итак, что же мы собой представляем, если и сознание, и личность —
это вещи или глубоко вторичные, или и вовсе эфемерные?
У нас действительно есть мозг, а точнее — мы и есть он. Психика —
это, грубо говоря, его производная. С помощью психики мы усваиваем
культурные навыки — язык, речь, социальное взаимодействие и кое-какой
(на самом деле не очень значительный) набор знаний.
То есть что-то нам дала природа, что-то — культура, но сами по себе
мы не сделали ничего выдающегося.