Книжный вор

* * * ОБМЕН СНОВИДЕНИЯМИ * * *
Девочка: Расскажи. Что ты видишь, когда тебе вот так снится?
Еврей:…Я вижу, будто оборачиваюсь и машу на прощанье.
Девочка: У меня тоже есть страшные сны.
Еврей: Что ты видишь?
Девочка: Поезд, и моего братика мертвым.
Еврей: Братика?
Девочка: Он умер, когда я ехала сюда, по дороге.
Девочка и еврей вместе: Jа — да.
Приятно было бы сказать, что после этой маленькой победы ни Лизель, ни Макс больше не
страдали от своих страшных видений. Было бы приятно, но это неправда. Кошмары приходили к
ним, как и прежде, в точности как лучший игрок у противника, про которого ходят слухи, будто

---

он подвернул ногу или заболел — но вот он, разминается вместе с остальными, готовится выйти
на поле. Или как поезд, по расписанию прибывающий к ночному перрону, волоча за собой на
веревке воспоминания. Куда-то волоком, волоком. Все время неуклюже подпрыгивая.
Изменилось лишь одно — Лизель сообщила Папе, что уже большая и сама справится со
своими снами. Секунду-другую казалось, что его это огорчило, но, как всегда бывает с Папой, он
сразу прицелился в правильные слова.
— Ну, слава богу. — На полпути он усмехнулся. — По крайней мере, смогу поспать по-
людски. А то этот стул меня уже доконал. — Он приобнял девочку, и они двинулись на кухню.
Время шло, и два очень различных мира все четче обособлялись друг от друга: один в стенах
дома номер 33 по Химмель-штрассе, другой — тот, что оставался и крутился снаружи. Хитрость
была в том, чтобы не перемешивать их.
Во внешнем мире Лизель училась находить новые выгоды. Однажды под вечер, возвращаясь
домой с пустым бельевым мешком, она приметила газету, торчавшую из урны. Еженедельное
издание «Молькингского Экспресса». Лизель подцепила газету и принесла домой, чтобы
подарить Максу.
— Я подумала, — сказала она, — может, тебе понравится разгадывать кроссворды, чтобы
убить время.
Макс оценил подарок и, чтоб газета оказалась подобрана не напрасно, прочел ее от корки до
корки, а через несколько часов показал Лизель кроссворд, разгаданный целиком, кроме одного
слова.
— Проклятое семнадцать по вертикали, — сказал он.
В феврале 1941 года на свой двенадцатый день рождения Лизель получила еще одну новую
старую книгу и приняла ее с благодарностью. Книга называлась «Люди из грязи», и в ней было
про очень странных отца и сына. Лизель обняла Папу и Маму, а Макс тем временем смущенно
стоял в углу.
— Alles Gute zum Geburtstag. — Он слабо улыбнулся. — Самого лучшего тебе на день
рождения. — Руки он держал в карманах. — Я не знал, а то бы тоже подарил тебе что-нибудь. —
Вопиющая ложь — у него не было в подарок ничего, разве что «Майн кампф», а дарить юной
немецкой девушке такую пропаганду он не стал бы ни за что. Это все равно что ягненок подал
бы нож мяснику.
Повисло неловкое молчание.
Лизель уже обняла Маму и Папу.
Макс выглядел таким одиноким.
* * *
Лизель сглотнула.
Подошла к Максу и впервые обняла его.
— Спасибо, Макс.
Сначала он лишь стоял, но Лизель его не отпускала, и Макс постепенно приподнял руки и
мягко приложил ладони к лопаткам девочки.
Только потом она узнает, какое беспомощное лицо было в тот миг у Макса Ванденбурга. И
еще выяснит, что он тут же решил чем-нибудь ее отблагодарить. Я часто представляю себе, как

---

он пролежал без сна всю ту ночь, раздумывая, каким может быть его подарок.
В итоге подарок явится на бумаге примерно через неделю.
Макс принесет его девочке в предрассветный час, прежде чем спуститься по бетонным
ступеням домой, как ему теперь нравилось это называть.