Книга символическая, чем и отличается от «Дневника Мага»

* * *
Люди и животные шли теперь быстрее. Если раньше они проводили в молчании дни, а
собираясь на привале у костров, вели беседы, то теперь безмолвны стали и вечера. А потом
Вожатый запретил разводить костры, чтобы не привлекать к каравану внимания.
Чтобы спастись от холода, путники ставили верблюдов и лошадей в круг, а сами ложились
вповалку внутри его. Вожатый назначал вооруженных часовых, которые охраняли бивак.
Как-то ночью англичанину не спалось. Он позвал Сантьяго, и они начали прогуливаться
вокруг стоянки. Светила полная луна, и Сантьяго взял да и рассказал англичанину всю свою
историю.
Особенно потрясло того, что юноша способствовал процветанию лавки, где торговали
изделиями из хрусталя.
— Вот что движет миром, — сказал он. — В алхимии это называется Душа Мира. Когда ты
чего-нибудь желаешь всей душой, то приобщаешься к Душе Мира. А в ней заключена огромная
сила.
И добавил, что это свойство не одних только людей — все на свете, будь то камень,
растение, животное или даже мысль, наделено душой.
— Все, что находится на земле, постоянно изменяется, потому что и сама земля — живая и
тоже обладает душой. Все мы — часть этой Души, но сами не знаем, что она работает на наше
благо. Но ты, работая в лавке, должен был понять, что даже хрусталь способствовал твоему
успеху.

---

Сантьяго слушал молча, поглядывая то на луну, то на белый песок.
— Я видел, как идет караван через пустыню, — сказал он наконец. — Он говорит с ней на
одном языке, и потому-то она и позволяет ему пройти через себя. Пустыня проверит и испытает
каждый его шаг и, если убедится, что он в безупречном созвучии с нею, допустит до оазиса. А
тот, кто наделен отвагой, но не владеет этим языком, погибнет в первый же день пути.
Теперь оба глядели на луну.
— Это и есть магия знаков, — продолжал Сантьяго. — Я вижу, как проводники читают
знаки пустыни, — это душа каравана говорит с душой пустыни.
После долгого молчания подал наконец голос и англичанин:
— Мне стоит обратить внимание на караван.
— А мне — прочесть твои книги, — отвечал юноша.
* * *
Странные это были книги. Речь в них шла о ртути и соли, о драконах и царях, но Сантьяго,
как ни старался, не понимал ничего. И все же одна мысль, повторявшаяся во всех книгах, до
него дошла: все на свете — это разные проявления одного и того же.
Из одной книги он узнал, что самые важные сведения об алхимии — это всего несколько
строчек, выведенных на изумруде.
— Это называется «Изумрудная скрижаль», — сказал англичанин, гордый тем, что может
чему-то научить своего спутника.
— Но для чего же тогда столько книг?
— Для того, чтобы понять эти несколько строчек, — отвечал англичанин не слишком
уверенным тоном.
* * *
Больше всего заинтересовала Сантьяго книга, рассказывающая о знаменитых алхимиках. То
были люди, посвятившие всю свою жизнь очистке металлов в лабораториях: они верили, что,
если в продолжение многих и многих лет обрабатывать какой-нибудь металл, он в конце концов
потеряет все свойства, присущие ему одному, и обретет Душу Мира. И ученые тогда смогут
постичь смысл любой вещи, существующей на земле, ибо Душа Мира и есть тот язык, на
котором все они говорят между собой. Они называют это открытие Великим Творением, а
состоит оно из двух элементов: твердого и жидкого.
— А разве недостаточно просто изучать людей и знаки, чтобы овладеть этим языком? —
осведомился Сантьяго.
— Как ты любишь все упрощать! — раздраженно ответил англичанин. — Алхимия —
наука серьезная. Она требует, чтобы каждый шаг совершался в полном соответствии с тем, как
учат мудрецы.
Юноша узнал, что жидкий элемент Великого Творения называется Эликсир Бессмертия —
он, помимо того что продлевает век алхимика, исцеляет все болезни. А твердый элемент — это
Философский Камень.
— Отыскать его нелегко, — сказал англичанин. — Алхимики годами сидят в своих
лабораториях, следя, как очищается металл. Они так часто и так подолгу глядят в огонь, что
мало-помалу освобождаются от всякой мирской суетности и в один прекрасный день замечают,

---

что, очищая металл, очистились и сами.
Тут Сантьяго вспомнил Торговца Хрусталем, который говорил, что когда моешь стаканы,
то и сам освобождаешь душу от всякой пакости. Юноша все больше убеждался в том, что
алхимии можно научиться и в повседневной жизни.