|
Да! Как на
арене! А каким мечом я ударю — это я попридержу про себя!
— Ну, теперь ты видишь, насколько я тебе нужен, — хмыкнул барон. — Я еще могу
приносить пользу, Фейд.
Меч пускают в ход, пока он не затупится окончательно,
подумал Фейд-Рота.
— Да, дядя, — сказал он вслух.
— А теперь, — продолжал барон, — мы пойдем в кварталы рабов вместе. Я хочу
посмотреть, как ты своими собственными руками перережешь всех женщин в доме развлечений.
— Дядя!
— Найдутся другие женщины, Фейд. Но я уже говорил, ты должен исправить свою ошибку.
Лицо молодого человека потемнело:
— Но, дядя…
— Ты примешь это наказание и извлечешь из него урок.
Фейд-Рота увидел, что глаза барона горят, как угли.
Мне придется запомнить эту ночь,
подумал он.
А запомнив ее, я буду помнить и другие ночи.
— Ты не откажешь мне, — сказал барон.
А что ты сделаешь, если я откажусь, старый хрыч?
спросил про себя Фейд-Рота. Но он
знал, что тогда последует другое наказание, возможно, еще более утонченное, более жестокое
средство сломить его.
— Я знаю тебя, Фейд. Ты мне не откажешь.
Ладно,
подумал Фейд-Рота.
Пока ты мне еще нужен. Я это понимаю. По рукам. Но ты не
всегда будешь мне нужен. И… однажды…
~ ~ ~
Человеческое подсознание глубоко пронизано потребностью в
существовании логически ясной Вселенной, построенной по законам
здравого смысла. Но реальная Вселенная, всегда на одну ступень выше
логики.
Принцесса Ирулан, «Избранные высказывания Муад-Диба».
Я не раз сидел лицом к лицу с главами Великих Домов, но никогда не видывал такого
огромного и опасного борова,
говорил себе Суфир Хайват.
— Ты можешь говорить со мной открыто, Хайват, — прорычал барон. Он откинулся в
поплавковом кресле, сверля Хайвата заплывшими от жира глазками.
Старый ментат посмотрел через стол на барона Владимира Харконнена и отметил про себя,
из каких благородных пород сделана столешница. Даже это следовало учитывать при разговоре
с бароном, так же как и то, что стены его личного кабинета были красного цвета, что в воздухе
висел сладковатый аромат трав, маскирующий тяжелый мускусный запах.
— Ты не позволил мне отправить последние распоряжения Раббану с обычной почтой, —
начал барон.
Морщинистое лицо Хайвата оставалось бесстрастным, ничем не выдавая отвращения,
которое он испытывал.
— Я всегда что-нибудь подозреваю, милорд.
— Да. Хорошо, сейчас я хотел бы знать, какое отношение имеет Аракис к твоим
подозрениям относительно Сальюзы Секунды. Мне недостаточно твоих слов о том, что есть
какая-то связь между Императором с его таинственной планетой-тюрьмой и Аракисом. Я
спешно посылаю свои распоряжения Раббану, чтобы мой курьер успел попасть на этот
суперлайнер. Ты сказал, что не должно быть никакой задержки. Прекрасно. Но теперь я требую
объяснений.
Он слишком много болтает,
подумал Хайват.
Не то, что Лето, умевший сказать все, что
надо, одним движением бровей или взмахом руки. Или старый герцог, который в одно слово
вкладывал смысл целой фразы. Просто говорящий ком грязи! Его смерть будет благом для
всего человечества.
— Ты не уйдешь отсюда, пока я не получу полное и подробное объяснение.
— Вы слишком пренебрежительно относитесь к Сальюзе Секунде, — сказал Хайват.
— Это исправительная колония. Последнее отребье со всей галактики ссылают на Сальюзу
Секунду. Что еще нужно о ней знать?
— Условия жизни на планете-тюрьме более жестокие, чем в любом другом месте. Вы
слышали, что уровень смертности среди вновь прибывших превышает шестьдесят процентов.
Вы знаете, что Император использует там все известные формы угнетения. Вы знаете все это и
не задаете себе никаких вопросов?
— Император не позволяет Великим Домам инспектировать свою тюрьму, — буркнул
барон. — Но в мои тюрьмы он тоже ведь не суется.
— А любопытство к Сальюзе Секунде… гм… — Хайват прижал костлявый палец к
губам, — …не поощряется.
— Значит, ему нечего особо гордиться тем, что там происходит!
По лицу Хайвата пробежала едва заметная улыбка. Когда он поднял взгляд на барона, его
глаза блеснули в свете поплавковых ламп.
— И вы никогда не задумывались над тем, откуда Император берет своих сардукаров?
Барон оттопырил толстые губы. Это придало его лицу выражение обиженного ребенка. Он
сказал с оттенком досады:
— Почему же… Он их вербует… есть специальные вербовщики, и они набирают…
— Ха! — прервал его Хайват. — А рассказы, которые вы слышали о том, каковы они в деле,
это ведь не выдумки тех немногих, кому удалось выжить, сражаясь с сардукарами?
— Сардукары в самом деле превосходные бойцы, в этом никто не сомневается. Но я думаю,
что и мои легионы…
— Простые хилятики по сравнению с ними, — фыркнул Хайват. — Думаете, я не знаю,
почему Император обрушился на Дом Атрейдсов?
— Это та область, куда тебе со своими рассуждениями лучше не соваться!
Do'stlaringiz bilan baham: |
