Книга II. Муад-диб

Творило — так они называют червя, 
сообразила Джессика.
Она оценила всю значимость его слов, его заявление, что вольнаибы не пускают червя к
ним в низину. Она поняла, что появилось перед ней в мареве миража: вольнаиб, оседлавший
гигантского червя. Ей понадобилось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не
выдать, как она потрясена этим открытием.
— Пора возвращаться к остальным. Иначе мои люди вообразят, что я тут с тобой
заигрываю. Некоторые уже приревновали к тому, что я касался руками твоих прелестей, когда
мы прошлой ночью боролись в низине Туоно.
— А ну, хватит, — резко перебила его Джессика.
— Не обижайся, — голос Стилгара звучал очень мягко. — У нас не принято брать женщину
против ее воли. А ты… — он пожал плечами, — тебе-то уж можно не беспокоиться.
— Запомни хорошенько, я — женщина, которая принадлежала герцогу, — уже более
спокойно ответила Джессика.
— Как тебе будет угодно. Пора закупоривать выход, чтобы люди могли снять влагоджари и
немного отдохнуть. Им нужно сегодня хорошенько набраться сил — завтра утром их жены не
дадут им такой возможности.
Между ними повисло молчание.
Джессика смотрела на солнечный свет. Она отчетливо расслышала, что прозвучало в голосе
Стилгара — нечто большее, чем просто покровительство. Может, ему нужна жена? Она могла
бы решиться на такой шаг. Возможно, это единственный путь покончить с борьбой за

---

первенство в сиче: женщина займет свое место рядом с мужчиной.
Но как же Поль? Кто знает, как он понимает родительский долг? А еще не рожденная дочь,
которую она носит в себе эти несколько недель? Дочь покойного герцога? Она позволила себе
отвлечься и задумалась о значении растущего в ней ребенка, о тех мотивах, которые толкнули
ее на этот поступок. Она прекрасно их осознавала — естественный порыв любого живого
существа, когда оно оказывается перед лицом смерти — жажда обрести бессмертие в потомстве.
Над ними взял верх инстинкт продолжения рода.
Джессика взглянула на Стилгара, увидела, что он внимательно смотрит на нее, выжидает.
Девочка, рожденная здесь женой такого человека — какова будет ее судьба? Не станет ли
вольнаиб вмешиваться в бен-джес-серитскую подготовку, которую ей предстоит пройти?
Стилгар откашлялся и заговорил, показав, что он понимает, какие вопросы мучают
Джессику:
— Что самое важное для вождя и что делает его вождем? Нужды его народа. Если ты
откроешь мне тайны своего могущества, то однажды может наступить день, когда одному из нас
придется бросить другому вызов. Я предпочел бы найти иные решения.
— А что, есть иные решения? — спросила Джессика.
— Есть путь саяддины. Наша Преподобная Мать уже стара.
Их Преподобная Мать!
Стилгар продолжал говорить, не давая ей обдумать его слова:
— Я не навязываю себя как мужчину. И не собираюсь с тобой любезничать, но ты в самом
деле красива и возбуждаешь во мне желание. Но если ты станешь одной из моих жен, то кое-кто
из моих молодцов решит, что я слишком поглощен плотскими радостями и пренебрегаю делами
сича. Даже сейчас они подслушивают и подсматривают за нами.
Этот человек принимает взвешенные решения и думает о последствиях, 
отметила
Джессика.
— Некоторые из моих ребят как раз достигли самого буйного возраста. Их не мешало бы
слегка одернуть. Я не должен давать им повод бросить мне вызов. Иначе мне пришлось бы
очень многих убить и перекалечить. Конечно, это не лучший выход, но пришлось бы защищать
честь вождя. Ведь именно благодаря вождю, как ты понимаешь, народ отличается от толпы. Он
задает уровень личности. Если в народе слишком мало личностей, он становится толпой.
Глубина и продуманность его слов, сознание того, что он говорит не только для нее, но и
для тех, кто сейчас тайно подслушивает, — все это заставило Джессику изменить мнение о
своем собеседнике.