Книга II. Муад-диб

Он сказал «червя», 
подумал Хайват, 
а хотел сказать что-то другое. Что? И чего ему от
нас надо?
Хайват вздохнул.
Он не мог припомнить, чтобы когда-либо так уставал. Мышцы ослабли настолько, что
никакие возбуждающие таблетки больше не помогали.
Проклятые сардукары!
Как обвинение самому себе снова возвращалась мысль о солдатах-фанатиках и об
императорской измене, которую они олицетворяли. Будучи ментатом, он уже обработал всю
имеющуюся у него информацию и понимал, сколь мало у него шансов предъявить обвинение в
этой измене на Совете Ассамблеи, единственном месте, где могла быть восстановлена
справедливость.
— Хотел бы ты добраться до контрабандистов? — спросил вольнаиб.
— А это возможно?
— Путь будет трудным.
«Вольнаибы не любят говорить „нет“», 
сказал однажды Айдахо.
— Ты так и не сказал мне, помогут ли ваши люди моим раненым? — заметил Хайват.
— Твои люди ранены.
Каждый раз все тот же проклятый ответ!
— Мы знаем, что они ранены, — огрызнулся ментат. — Но кому какое…
— Не горячись, — спокойно оборвал его вольнаиб. — А что скажут сами раненые?
Неужели среди них нет ни единого человека, кого бы волновала вода его рода?
— При чем здесь вода? Мы говорили совсем о дру…
— Я все понимаю. Тебе трудно решиться — они твои друзья, твои соплеменники. А
сколько у вас воды?
— Не слишком много.
Вольнаиб показал пальцем на дыру в мундире Хай-вата, сквозь которую виднелось голое
тело.
— Вы далеко от своего сича. У вас нет влагоджари. Вам нужно очень серьезно решить
вопрос воды.
— Чем мы можем заплатить вам за помощь?
Вольнаиб пожал плечами:
— У вас нет воды. — Он посмотрел на людей за спиной Хайвата. — Сколькими ранеными
могли бы вы пожертвовать?
Хайват замолчал, в упор уставясь на незнакомца. Он видел, что они разговаривают на
разных языках: слова, ответы и вопросы скользили мимо, не цепляясь друг за друга, как это
бывает в нормальном разговоре.
— Я — Суфир Хайват, — снова начал он. — Я имею право говорить от имени моего
герцога. Я имею право гарантировать тебе вознаграждение за помощь. Мне нужно не очень
много — только всего лишь обеспечить безопасность моих людей на то время, пока мы будем
мстить за предательство. Предательница считает, что она в безопасности.
— Ты хочешь, чтобы в вендетте мы были на твоей стороне?
— С вендеттой я разберусь сам. Я хочу освободиться от ответственности за раненых, пока я
буду ею заниматься.
— Как ты можешь отвечать за раненых? — ухмыльнулся вольнаиб. — Они сами за себя
отвечают. А мы, Суфир Хайват, обсуждаем вопрос воды. Мне кажется, ты хочешь, чтобы я
заставил тебя принять решение.

---

Он положил руку на рукоять ятагана, спрятанного под накидкой.
Хайват сразу напрягся: 
Измена?
— Чего ты боишься? — снова спросил вольнаиб.
Эти люди сбивают с толку своей прямотой! 
Хайват осторожно заговорил:
— За мою голову объявлено вознаграждение…
— А-а-а… — вольнаиб убрал руку с рукояти. — Ты считаешь нас продажными, как
константинопольские купцы? Ты плохо нас знаешь. У Харконненов не хватит воды, чтобы
купить у нас даже новорожденного ребенка.
Однако у них нашлось чем заплатить Гильдии больше чем за две тысячи боевых кораблей,
подумал Хайват и поежился, представив себе, сколько это может стоить.
— Харконнены — наши общие враги. Разве не следует нам вместе делить все тяготы
войны?
— Мы и так делим, — ответил вольнаиб. — Я видел, как ты сражался с Харконненами. Ты
умеешь сражаться. Возможно, придет время, когда твое умение нам пригодится.
— Если тебе нужна моя помощь, только скажи.
— Поживем — увидим. Харконненских молодчиков везде хватает. Но ты до сих пор не
решил вопроса с водой и не дал своим раненым права решать его.