Женские образы в лирики К. Н. Батюшкова

2.2 Искусство Батюшкова по созданию образа женщины
Иногда у Батюшкова слышались отзвуки карамзинских мыслей о вреде сильных страстей ("Здесь страсти засыпают; люди становятся людьми",- писал он в "Прогулке по Москве" , а в "Похвальном слове сну" утверждал, что "сои, успокаивая страсти, истребляет даже их вредное начало" . Но в общем "пламенная страсть" поднята в лирике Батюшкова на очень большую высоту. Такой страстью здесь почти всегда оказывается любовь. Просматривая напечатанную в "Опытах" речь о легкой поэзии, родственник Батюшкова декабрист Никита Муравьев остался недоволен формулой "язык страсти и любви". Подчеркнув три последних слова, он написал на полях: "И любовь страсть" .Однако ото замечание не столько поправляет Батюшкова, сколько характеризует сущность его любовной лирики. Любовь дана у Батюшкова именно как страсть, овладевающая всем человеком. Мотив силы любви настойчиво звучит у Батюшкова. Образ любимой женщины всегда и всюду сопровождает поэта, как бы сливаясь с его душевным обликом. По наблюдению В. В. Виноградова, у Батюшкова мы находим "круг выражений, связанных с представлением об образе любимого существа, как о неразлучном спутнике" . При этом Батюшков подчеркивает "единственность" своего чувства, его полное преобладание над другими переживаниями.

Одной любви послушен,
Он дышит только ей.
Везде с своей мечтою,
В столице и в полях,
С поникшей головою,
С унынием в очах,
Как призрак бледный бродит;
Одно твердит, поет:
¹⁸ Любовь, любовь зовет...

("Ответ Тургеневу")

Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной
("Мой гений")

Основой двух замечательных элегии, написанных Батюшковым в связи с неудачной любовью к А. Ф. Фурман ("Элегии" и "Разлуки"), становится полная погруженность поэта в свое чувство. В первой из них поэт называя любимую женщину своей "последней надеждой", говорит о "неразлучности" ее образа с его мыслями и эмоциями:

Я с именем твоим летел под знамя брани
Искать иль гибели, иль славного венца
В минуты страшные чистейши сердца дани
Тебе я приносил на Марсовых полях:
И в мире, и в войне, во всех земных краях
Твой образ следовал с любовию за мною;
С печальным странником он неразлучен стал . ¹⁹

Во второй из указанных элегий (в "Разлуке") говорится о невозможности "отделаться" от этого образа. Страдающий поэт даже в своих странствиях не в силах забыть возлюбленную:

Напрасно: всюду мысль преследует одна
О милой, сердцу незабвенной,
Которой имя мне священно...

Конечно, и до Батюшкова мотив силы любви прозвучал в русской поэзии. В сентиментальной литературе этот мотив можно найти, например, у Нелединского-Мелецкого. И. Н. Розанов верно отметил, что для этого поэта характерна "безусловная, абсолютная преданность" любви. Стихотворение Нелединского-Мелецкого "Ты велишь мне равнодушным..." перекликается с творчеством Батюшкова ("Дай такое, чтоб хотело не одну тебя любить",- пишет Нелединский-Мелецкий о сердце поэта, всецело захваченного глубоким чувством). А Дмитриев еще в 1795 г. озаглавливает одно из своих стихотворений "Сила любви". Но нетрудно увидеть, что между поэзией любви Нелединского-Мелецкого и Дмитриева, с одной стороны, и Батюшкова - с другой, лежит пропасть. Галантно-мадригальные признания заменены у Батюшкова подлинно драматическим внутренним монологом поэта. Изображение любовных переживаний в лирике Батюшкова должно было поражать своей сложностью и тонкостью русского читателя начала XIX в., воспитанного на однообразной манерности сентиментальной лирики. В одном из очерков Батюшков утверждал, что "сердечные привязанности" "составляют и мучение, и сладость жизни".²⁰ "Мучительные" и вместе с тем "сладкие" любовные эмоции запечатлены в батюшковском "Выздоровлении", предвосхищающем лучшие шедевры лирики Пушкина. Ощущение радостного возвращения к жизни соединяется здесь у только что оправившегося от тяжелой болезни поэта с мыслью о смерти, которую, однако, в свою очередь, должны сделать "сладкой" любовные переживания:

Но ты приближалась, о жизнь души моей,
И алых уст твоих дыханье,
И слезы пламенем сверкающих очей,
И поцелуев сочетанье,
И вздохи страстные, и сила милых слов
Меня из области печали -
От Орковых полей, от Леты берегов
Для сладострастия призвали.
Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,
Тобой дышать до гроба стану.
Мне сладок будет час и муки роковой:
Я от любви теперь увяну.

Этот пример показывает, как далека любовная лирика Батюшкова от эмоциональной монотонности суховатых стихотворений Карамзина, Дмитриева или Нелединского-Мелецкого - писателей, намечающих лишь бедную схему движения чувства.
В лирике указанных писателей не только не были раскрыты глубины душевной жизни влюбленного поэта, но и образ женщины превращался в своего рода сентиментальный символ. Не то у Батюшкова. Предвосхищая поэзию Пушкина, он в ряде случаев стремится осветить внутренний мир женщины. Это желание проникнуть во внутренний мир женщины заставляет Батюшкова выдвинуть проблему ее отношений со "светом". Весьма характерно батюшковское стихотворение "В день рождения N", явно предвосхищающее один из лирических шедевров Пушкина ("Когда твои младые лета..."). Поэт утешает женщину, от которой отвернулся "свет" (она "оставлена, печальна и одна"), обещая ей взамен свою дружбу:

Что потеряла ты? Льстецов бездушный рой,
Пугалищей ума, достоинства и нравов,
Судей безжалостных, докучливых нахалов.
Один был нежный друг... и он еще с тобой! ²¹
Вместе с тем Батюшков весьма скептически относился к "рядовым" светским женщинам. В письме к Гнедичу от 7 ноября 1811 г. он называл себя человеком, "который на женщин смотрит, как на кукол, одаренных языком и еще язычком, и более ничем". "Я их узнал, мой друг,-продолжал Батюшков,- у них в сердце лед, а в головах дым. Мало, хотя и есть такие, мало путных".
Однако в первом периоде творчества Батюшков чаще всего включает тему любви, как и тему дружбы, в философию наслаждения жизнью. Это опять-таки резко отделяет лирику Батюшкова от поэзии мистически настроенных писателей.
"Всякий любит как умеет, ибо страсть любви есть Протей. Она принимает разные виды, соображаясь с сердцем любовника",- утверждал Батюшков в одном из писем к Гнедичу .²² Та же мысль о бесконечном разнообразии конкретного наполнения любви была высказана им в статье о Петрарке: "Любовь способна принимать все виды. Она имеет свой особенный характер в Анакреоне, Феокрите, Катулле, Проперции, Овидии, Ти-булле и в других древних поэтах. Один сладострастен, другой нежен, и так далее". ²³Совершенно особенную поэзию любви создает и сам Батюшков. Это поэзия "земной" страсти - яркого и смелого чувства. "Страстность составляет душу поэзии Батюшкова,- писал Белинский,- а страстное упоение любви - ее пафос". При этом Батюшков не ограничивает любовь областью "плотских" наслаждений: в ней органически сливаются и как бы растворяются друг в друге физическое и духовное, телесное и интеллектуальное. В этом смысле интересен очень типичный для Батюшкова образ соединения "душ" в любовном "пламени" (например, при поцелуе):

Съединим уста с устами,
Души в пламени сольем,
То воскреснем, то умрем!
("Веселый час")

...лилейными руками,
Цепью нежною обвей,
Съедини уста с устами,
Душу в пламени излей!
("Элизий")

Твоя рука в моей то млела, то пылала,
И первый поцелуй с душою душу слил.
("Мщение"; курсив везде мой. - Н. Ф.)

В последнем случае батюшковский образ слияния "душ" вытесняет достаточно шаблонный литературный материал. Как известно, "Мщение" является творческой переработкой элегии Парни. Но у Парни нет смелого батюшковского образа.
Женскую голову Батюшков нередко украшает венком (такой венок из белых роз, блистающий "на главе" красавицы, есть, например, в варианте "Воспоминания".²⁴ Описание глаз оживляется изображением слез, придающих взгляду женщины особую прелесть (в "Радости" красавица признается в любви "сквозь слезы стыдливости", в "Выздоровлении" поэта возвращают "из области печали" "слезы пламенем сверкающих очей"). Батюшков изображает также губы и щеки ("ланиты") возлюбленной - "алые уста" и "румянец флоры на щеках".²⁵ В "Вакханке" фигурируют :

...пылающи ланиты
Розы ярким багрецом.
И уста, в которых тает
Пурпуровый виноград.

Батюшков рисует не только голову красавицы, но и ее "стройный стан", плечи, грудь и ноги. Изображая кудри, он обычно заставляет их рассыпаться по плечам. В "Моих пенатах" говорится о пастушке Лиле:

Вошла - наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам...

И в "Послании к Тургеневу" упомянуты

Кудри льняно-золотые
На алебастровых плечах .²⁶

 
Большую роль играет в женских портретах Батюшкова рука возлюбленной. Как отметил В. В. Виноградов, "изображение любви" в лирике Батюшкова, помимо других приемов, сосредоточено на передаче "физических ощущений от женской руки"²⁷. "Лилейные" руки возлюбленной становятся центральной внешней деталью во многих стихотворениях Батюшкова:


И вот с улыбкой нежной
Садится у огня,
Рукою белоснежной
Склонившись на меня...
("Мои пенаты")

Ты, Геба юная, лилейною рукою

Сосуд мне подала...
(вариант "Воспоминания")

Так лилейными руками,

Цепью нежною обвей... ("Элизий")

Батюшков не только создает портрет любимой женщины, но и фиксирует впечатления, связанные с ее образом. Поэта волнует голос "красавицы", и он старается передать его "выражения". В "Моем гении" поэт вспоминает "голос милых слов". "Голос твой я слышу",- восклицает он и в "Тавриде".
В ряде стихотворений Батюшков пересказывает любовные признания женщины, особенно экспрессивные в своей лаконичности:


Но с новой прелестью ты к жизни воскресала
И в первый раз "люблю", краснеяся, сказала .
("Мщение")²⁸

И алыми устами,

Как ветер меж листами,
Мне шепчет: "Я твоя,
Твоя, мой друг сердечный!.."
("Мои пенаты")

Поэт "ловит" и слова возлюбленной и ее дыхание. В "Выздоровлении" дыханье "алых уст" воскрешает поэта. Ср. "Тавриду":

Я с жаждою ловлю дыханье сладострастно
Румяных уст...

Ср. "Мои пенаты:

Я Лилы пью дыханье
На пламенных устах,
Как роз благоуханье,
Как нектар на пирах!..

Таков образ прекрасной женщины в любовной лирике Батюшкова. Большое место в этой лирике занимает описание счастья влюбленных, объятий и поцелуев, "сладострастья" и "неги". Батюшков часто рисует и ложе, на которое опускаются счастливые любовники:
Теперь, любовник, ты
На ложе роскоши с подругой боязливой…²⁹

Но хотя в любовной лирике Батюшкова запечатлено яркое горение "земных страстей", в ней нет грубой чувственности. По наблюдению И. Н. Розанова, "Батюшков ценит "стыдливость". "Стыдливый" - это один из любимейших его эпитетов". Не случайно Батюшков так охотно рисует "потупленный взор", выражающий смущение:³⁰

Там взор потупленный назначил мне свиданье

В зеленом сумраке развесистых древес...
("Мщение")

В Лаисе правится улыбка на устах,

Ее пленительны для сердца разговоры,
Но мне милей ее потупленные взоры
И слезы горести внезапной на очах.
("Из греческой антологии", VIII)