Исай Калашников Жестокий век Гонители

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 
Глава 1 
Судуй возвращался домой. Степь была пестра от цветов. Из-под 
копыт коня взлетали зеленые кузнечики, вдали важно 
раскачивались дрофы, на склонах сопок резвились суслики. 
Вороной белоногий конь шел ходкой рысью, кривая сабля в 
бронзовой оправе била по голенищу гутула, позванивала о стремя. 
За вороным тянулись две лошади с тяжелыми вьюками. На 
последнем переходе Джучи послал Судуя вперед, предупредить 
курень о возвращении хана и его войска. Он был рад скорой 
встрече с отцом и матерью, теплому дню, запахам родной степи и 
во все горло пел песни… 

---

Недалеко от куреня догнал повозку, запряженную одним волом. Ею 
правила девушка в линялом халате. Судуй подбоченился, натянул 
поводья. 
– 
Здравствуй, красавица! 
Девушка помедлила, будто раздумывая, надо ли отвечать, сказала: 
– 
Здравствуй. 
Вол шагал, опустив круторогую голову. Повозка, нагруженная 
скатанными войлоками, надсадно скрипела. Колеса оставляли две 
дорожки примятой травы. 
– 
Далеко ли путь держишь? 
– 
В курень. 
– 
Тогда нам по дороге. – Судуй слез с коня, пошел рядом с 
повозкой. Ты из какого племени, и как тебя зовут? 

---

– 
Я татарка. Зовут меня Уки. 
– 
Уки? Смешно! И у моего друга и господина Джучи вторую жену 
зовут Уки. Может быть, это счастливое предзнаменование? А, Уки? 
Девушка промолчала. Она держала в руках зеленую тальниковую 
ветку, общипывала листочки, и казалось, что это для нее важное 
дело. 
– 
Ты как осталась, когда истребляли ваше племя? 
Тень застарелой боли омрачила ее лицо. 
– 
Осталась… – Она ударила веткой по спине вола. – Ну, шевелись! 
Судуй пожалел, что прикоснулся к тому, о чем девушке 
вспоминать, видимо, не хотелось. Сорвал несколько голубых с 
желтыми тычинками цветов ургуя, приладил их к своей шапке. 
– 
Красиво? Для тебя нарвать? 

---

– 
Мне украшения ни к чему. 
– 
Да, ты и без них красивая. Правда! У тебя есть жених? 
– 
Был. Ушел на войну. Ну, и… – Уки вздохнула, – Я тоже был на 
войне. Все воюю. Даже жениться некогда! – Судуй тряхнул 
головой, засмеялся. 
– 
Теперь мужчины только и делают, что воюют. А мы тут день и 
ночь работаем. – Она посмотрела на свои маленькие руки с 
обветренной кожей и обломанными ногтями. 
Ему стало жаль эту девушку, должно быть, рабыню. Ни отца, ни 
матери, тяжелая работа, жених погиб, а другой будет либо нет. 
Скорей всего нет. 
Воины набрали себе жен в чужих землях. Он развязал вьюк, достал 
пригоршню сушеных слив, высыпал в подол ее халата. 
– 
Ешь, Уки. Это очень вкусно. Ты живешь в курене? 

---

– 
Нет. – Ровными белыми зубами она стала обгрызать сморщенную 
мякоть слив. – И правда вкусно! 
– 
Косточку не бросай. Дай ее сюда. – Судуй положил косточку на 
зубы, сдавил, и она хрустнула. – Видишь, ядрышко. Оно тоже 
вкусное. Как кедровый орех. 
– 
А где это растет? В лесу? 
– 
Нет. В тех землях люди живут в больших домах. Возле домов – 
сады. 
Ну, тоже как лес, только деревья посажены руками и огорожены. В 
садах много всего растет. И все вкусное. 
Судуй сел на повозку рядом с Уки, взял из ее рук ветку, достав нож 
и сделал дудку. Переливчатые звуки поплыли над степью, 
смешиваясь с песнями жаворонков, со свистом сусликов. Судуй 
улыбался, раздувал щеки. Девушка смотрела на него 
повеселевшими глазами. Сливовая кожура прилипла к ее круглому, 
с ямочками посредине подбородку, влажные губы приоткрылись. 

---

В курене он сел на коня, громко прокричал: 
– 
Эй, люди! Готовьтесь встречать нашего хана, ваших мужей, 
сыновей, братьев! 
Потом помог девушке снять с телеги войлоки. 
– 
Поедем, Уки, к моей матери. 
Девушка стеснительно потупилась. 
– 
Зачем? Я для нее чужой человек. 
– 
Зато я не чужой! Поедем. Ты у нас пообедаешь. 
Юрта родителей стояла на краю куреня, возле речушки. Мать 
хлопотала у огня. Прикрыв глаза от солнца ладонью, она взглянула 
сначала на девушку, перевела взгляд на Судуя, громко охнула. Он 
подбежал к матери, обнял за плечи. 

---

– 
Сынок мой! Судуй! Небо сохранило тебя! – Она смеялась и 
всхлипывала, ощупывала его руками, будто не доверяя глазам. 
Из юрты вышел отец. 
– 
А! Какой багатур! Посмотри, Каймиш, весь как я в молодости! 
Оглядел сына со всех сторон. – Халат шелковый… Пояс 
расшитый… Сабля… 
Э-э, так в старые времена и я не одевался, хотя носил одежду с 
плеча нашего хана. А кони твои? 
Он расседлал вороного, погладил по шее, осмотрел и бережно 
сложил седло, после этого снял вьюки, ощупал их, но развязывать 
не решился. 
– 
Развязывай, – сказал Судуй. – Все это вам. Подарки. 
– 
О! – Отец принялся выкладывать на траву куски тканей, халаты, 
светильники, чаши, котлы, мешочки с крупами и сладостями. – О! 

---

Ты, видно, стал большим человеком. Погляди, Каймиш, сколько 
добра привез наш сын! Мы стали богачами. 
– 
Будет тебе! – Мать смотрела на сына сияющими глазами. – Жив. 
Жив! 
Сколько было у меня ночей без сна!.. 
Девушка распрягла вола, отпустила пастись и теперь сидела на 
телеге, одинокая и сиротливая. 
– 
Что же ты, мама, гостью не приветишь? 
– 
А это кто? 
– 
Уки. У нее нет ни отца, ни матери. Так, Уки? Жениха тоже нет. А 
у меня нет невесты. Вот я и подумал… 
Девушка покраснела, отвернулась. 

---

– 
Не слушай его болтовню, Уки, – ласково сказала мать. – А ты 
постыдился бы говорить глупости. Идите в юрту. Проходи, Уки. 
Набежали соседи. Расспрашивали о своих. Иные радовались. А 
иные уходили, сгорбившись от горя. Судую было тяжело говорить 
о гибели товарищей. Память возвратила его назад, к сражениям, к 
окровавленным трупам на пыльных дорогах Китая, к заревам 
пожарищ, к плачу женщин и детей. Даже в мыслях он не хотел 
возвращаться к пережитому… 
После обеда Уки запрягла вола. Он пошел проводить ее за курень. 
– 
Кто твой господин? 
– 
Джэлмэ. 
– 
Это очень хорошо, Уки! Мой отец его знает. Он попросит 
отпустить тебя. 
– 
Зачем? Мне некуда деваться. 

---

– 
Как – некуда? Рядом с отцовской я поставлю свою юрту. Ты 
будешь в ней хозяйкой. 
Уки усмехнулась. 
– 
Какой скорый! Мать твоя верно говорит – болтун. 
– 
Мне долго раздумывать нельзя. Вдруг снова погонят на войну. 
Если чесать в затылке, можно остаться совсем без жены. У Джучи, 
у его братьев уже по три-четыре сына… Так что жди, Уки. Скоро я 
приеду за тобой. Или я для тебя неподходящий? Тогда скажи… 
Она ничего не сказала. Судуй остался стоять у крайних юрт куреня. 
Повозка медленно катилась по пестрой от цветов степи, под 
облаками пели жаворонки. Мир был наполнен радостью. Была 
полна радостью и душа Судуя. Он дома. На родной земле. Славная 
девушка станет его женой. У него будут дети. Много-много 
мальчиков… И может быть, хан не захочет больше ходить на 
войну… 

---