Убайдулла-наме вступление во имя аллаха милостивого и милосердного! /1б

[231]
прославлен! когда 
захочет поразить, он милем 
337
беспечности помрачает глаза [даже] дальновидному 
человеку, чтобы скрыть от него истинную дорогу. 
Двустишие: 
Под влиянием предопределенного судьбою
/207б/ Все мудрецы становятся слепыми.
Когда насилия и притеснения [дворцовых] слуг и распоряжения женщин в этом 
государстве достигли крайних пределов, а очевидная немилость государя относительно 
эмиров и армии дошла до последней степени, так как государю [все] вспоминались 
самаркандские события, — то сколько не говорилось ему о доброжелательности [к нему] 
эмиров и о благорасположении войска, он совершенно не верил и даже предпринял 
твердые шаги к разрушению устоев некоторых из эмиров, приняв во внимание сообразные 
со временем обстоятельства. Так как намерения государя, с одной стороны, и эмиров и 
армии — с другой, оказались в вопиющем противоречии, то коварная и непостоянная 
судьба, ищущая всякого предлога [для своего вероломства], состроив [в данном случае] 
глазки, опрокинула [в одночасие] целый мир. Это хорошо выразил мудрый в таком стихе: 
/208а/ “Дело, которое господь делает, судьба бессильна изменить”.
Каждый проницательный человек, смотрящий в таких случаях глазами 
размышления, знает, что поднимающийся ураган гнева единого всемогущего начинает 
дуть сокрушительными порывами и в одно мгновение низвергает в прах унижения 
[гордый] мир, но когда зефир [божественной] милости и [вышних] даров подует в розовом 
цветнике [человеческой] души, сообразно с коранским выражением: *аллах благоволит к 
своим рабам 
338
, то в мире распускается бутон спокойствия и безопасности. *Это не 
трудно для аллаха 
339
. 
Стихи: 
Не ищи веселящих [тебя] плодов в саду власти. 
Потому что немало плодов в нем таких, которые суть перевороты.
Подробности сего события таковы. Когда узбекам и таджикам стало известно, что 
по причине несоответствующих действий самоуверенного монарха группа дворцовых 
людей и неверующих рабов 
[232]
забрала в свои руки разного рода [государственные] 
дела и совершала произвол и насилие, а государь им этого не воспрещал и в силу 
разговоров с презренною кучкою не знавших ни рода, ни племени людей он даже не 
признавал недопустимыми совершаемые ими злые дела, то доверие эмиров и искренняя 
привязанность армии к монарху оказались в корне подорванными, и [обе стороны] стали 
подозревать друг друга в коварных замыслах и по необходимости стали во враждебные 
отношения. Однако и эмиры, и армия ничем не обнаруживали своего /208б/ недовольного 

---

состояния, им [как и всегда] импонировало уважение к особе государя и его могущество, 
[поэтому] они поневоле пили невкусную чашу из руки монаршей неблагосклонности к 
ним, соблюдая по внешности неизменное пред ним коленопреклонение. 
Стихи: 
Искать дружбу врага то же,
Что соединять воедино огонь и воду.
Но, положивши в сердце отомстить, они открыли ворота возмущения ключами 
мятежа; прогрессируя в развитии бунта, они забыли прежние [ханские] благодеяния; 
признавши больше несуществующим фальконет 
340
уважения к государю, они решили 
приступить к делу. 
Стихи: 
Если враг хвалится дружбою,
Умный человек не станет считать его [своим] другом. 
Змея по своей природе такова, какою она существует. 
Хотя бы она и вылезла из своей шкуры. — 
Стихи: 
Росток мести, который посажен в груди [человека], 
Предопределен к тому, что он даст. 
Дерево скрытой злобы приносит такие плоды, 
Что не дай бог их никому вкусить.
Государь знал о нерасположении и недоброжелательстве к себе /209а/ узбеков, но 
по чрезвычайной смелости и избытку отваги, обманываемый своею свитою и 
подогреваемый лестью слуг совершенно с этим не считался, не обращал на это 
обстоятельство никакого внимания и оставался в этом отношении беспечным. Внешне он 
оказывал Ма'суму 
[233]
аталыку милостей и внимания больше, чем это представить 
возможно, с другими [же эмирами] он при встречах обходился очень грубо, не соблюдая 
[никакого] благоразумия. И сколько доносчики не отягчали государевых ушей 
[сведениями] о кознях и о порочных замыслах врагов, он ничего не слушал и, согласно 
арабскому выражению: судьба делает слепым зрячего, для его светозарного ума все 
оставалось скрытым; он не обнаруживал ни своей слабости, ни безвыходного положения. 
Этот бесстрашный человек, укрепивши на своей благословенной голове корону [со 
словами]: * я надеюсь на аллаха 
341
, отважно вращался среди военных и не ощущал в 
своем обширном, как море, сердце никакого страха. Он сделал лишь такого рода 
распоряжение, чтобы Туракули кушбеги постарался держать наготове сотню ружейных 
стрелков; Балтуи сарайи и Му'минбек, хранитель [ханской] печати, тоже приготовили бы 
каждый /209б/ по ста пятидесяти артиллеристов с их снаряжением и всем бы им выдавали 
из казны [полагающиеся] рационы, чтобы все они день и ночь по очереди спали и, будучи 
назначены в четыре сборных пункта, были бы всегда настороже. Государь такою мерою и 
удовлетворился.