Книга II. Муад-диб

Принцесса Ирулан, «Детям о Муад-Дибе».
Суфир Хайват проскользнул в учебную комнату замка Каладан и мягко закрыл за собой
дверь. На мгновение он задержался на пороге, вдруг ощутив себя усталым, старым, лишенным
жизненных сил. Левая нога болела — он повредил ее на службе у старого герцога.
Вот уже три поколения Атрейдсов! 
подумал он.
Он осмотрел большую комнату, щедро освещенную льющимся с полуденного неба
солнцем, увидел мальчика, который сидел спиной к двери за большим овальным столом,
заваленным картами и чертежами.
Сколько раз я говорил ему — не сидеть спиной к двери! 
Хайват откашлялся.
Поль продолжал изучать бумаги, склонившись над столом.
В небе проползло белое облако. Хайват опять кашлянул.
Поль выпрямился и, не оборачиваясь, сказал:
— Знаю — я сижу спиной к двери.
Хайват подавил улыбку и подошел к столу.
Поль поднял глаза на стоящего перед ним седого старика. Настороженные глаза ментата
сияли, как два озера на темном, изрытом морщинами лице.
— Я слышал, как ты шел по коридору, — сказал Поль. — И как открывал дверь.
— Звук шагов можно сымитировать.
— Я бы отличил.
Он бы отличил, 
подумал Хайват. 
Эта ведьма-мамаша хорошо его натаскала. Интересно,
что ее драгоценная школа думает обо всем этом? Может быть, потому-то старая
прокторша сюда и заявилась — наказать ремешком нашу дорогую непослушную леди Джессику.
Хайват придвинул стул и сел напротив Поля, лицом к двери. Он проделал это
демонстративно, потом откинулся на спинку и вторично осмотрел комнату. Она поразила его —
большинство вещей уже было перевезено на Аракис, и комната казалась странно незнакомой.
Оставался только большой стол; зеркала во всю стену — для уроков фехтования — преломляли
своими гранями солнечный свет; кукла-манекен в углу, вся изрезанная, заплатанная-
перезаплатанная, походила на старого пехотинца, израненного и изувеченного в боях.
И я такой же, 
усмехнулся про себя старый ментат.
— О чем ты думаешь, Суфир? — спросил Поль.
Хайват посмотрел на мальчика.

---

— Я думаю о том, что скоро мы все уедем и больше никогда не увидим этих стен.
— Поэтому ты грустишь?
— Грущу? Что за вздор! Грустят, когда теряют друзей. А стены — это всего лишь стены, —
он посмотрел на кучу карт на столе. — На Аракисе будут новые.
— Тебя послал отец — проверить, в форме ли я?
Хайват хмыкнул — в наблюдательности мальчишке не откажешь, читает прямо по лицу.
Он кивнул.
— Тебе было бы приятней, если бы он пришел сам? Но ты представляешь, как он сейчас
занят! Герцог зайдет, но попозже.
— А я как раз читаю про бури на Аракисе.
— Бури? Гм.
— Похоже, это скверная штука.
— Не то слово — скверная. Они идут по пустыне сплошным фронтом, длиной шесть-семь
тысяч километров, и подпитываются всем, что может придать им ускорение, — сила Кариолиса,
бури поменьше — все, из чего можно вытянуть хоть несколько калорий энергии. Их скорость
доходит до семисот километров в час, они сметают все, что попадается на пути — пыль,
песок — все на свете. Эти бури могут сорвать мясо с костей, а сами кости обглодать до
толщины прутиков.
— А почему там нет службы управления погодой?
— На Аракисе свои проблемы — там расценки выше, обслуживание дороже и так далее.
Гильдия заламывает дикие цены за спутниковый контроль, а Дом твоего отца не из самых
богатых, ты знаешь.
— Ты когда-нибудь видел вольнаибов?
Мальчишка сегодня весь день бьет прямо в точку, 
подумал ментат.
— Можно сказать, что видел, — ответил он. — О них особенно нечего рассказывать.
Закутаны в длинные накидки. Воняет от них так, что хоть святых выноси, — все из-за костюмов,
влагоджари, которые они никогда не снимают — экономят влагу, выделяемую телом.
Поль сглотнул слюну и попытался представить себе чувство жажды. Ему стало не по себе:
как должны ценить воду эти люди, если они даже с испарениями своего тела боятся расстаться,
заставляют их непрерывно циркулировать.
— Да, вода для них ценность, — сказал он. Хайват кивнул и подумал: