How to do things

(1) что это за утверждения, которые должны быть истинными? и
(2) можем ли мы сказать что-либо вменяемое о связи перформативного употребления с этими утверждениями?
Вспомним, что мы говорили на первой лекции о том, что мы можем в некотором смысле подразумевать кучу вещей, которые должны произойти, когда мы говорим «Я обещаю», но это совершенно отличается от того, чтобы сказать, что употребление «Я обещаю» является утверждением, истинным или ложным, и что дело обстоит так-то и так-то. Я остановлюсь на некоторых важных вещах, которые должны быть истинными, если осуществление действия должно быть успешным (не все — но даже эти теперь кажутся достаточно скучными и тривиальными — я надеюсь, что именно сейчас они кажутся для нас «очевидными»).
И вот когда, например, я говорю «Извините» и тем самым фактически прошу прощения, то, что мы можем сказать: я или он действительно совершили акт прощения, тогда —
(1) истинно, а не ложно, что я делаю что-то (или сделал) — на самом деле множество вещей, но, в частности, я прошу прощения (попросил прощения);
(2) истинно, а не ложно, что определенные условия при этом обязательно соблюдаются,^ особенности те, что расписаны в наших Правилах АЛ и А.2;
(3) истинно, а не ложно, что обязательные и другие определенные условия типа Г, в особенности то, что я думаю что-то; и
(4) истинно, а не ложно, что впоследствии я обязан совершить нечто.
ТЕПЕРЬ, строго говоря, смысл, в котором высказывание «Я прошу прощения» предполагает истинность каждого из этих пунктов, был уже объяснен — мы объяснили каждый из этих пунктов. Но интересно сравнить эти «импликации» перформативных употреблений с определенными открытиями, сделанными сравнительно недавно применительно к «импликациям» противоположного и пользующегося предпочтением типа употреблений, утверждения, или констативного употребления, которое само по себе в отличие от перформатива является истинным или ложным.
Прежде всего (1) какова связь между употреблением «Я прошу прощения» и фактом, что я прошу прощения? Важно понять, что эта связь отлична от связи между «Я бегу» и тем фактом, что я бегу (или в случае подлинного «чистого» сообщения — между «он бежит» и тем фактом, что он бежит). Это отличие в английском языке маркировано употреблением неконтинуального настоящего времени в перформативных формулах; в других языках это не всегда так — в них длительное настоящее вообще может отсутствовать, и даже в английском оно не всегда употребляется.
Мы можем сказать: в обычных случаях, например в случае бега, имеется факт, что он бежит, который делает утверждение о том, что он бежит, истинным; или, опять-таки, что истинность констативного употребления «он бежит» зависит от того, что он действительно бежит. В то время как в нашем случае факт, что я прошу прощения, продуцируется успешностью перформатива «Я прошу прощения» —- и то, преуспею ли я в том, что прошу прощения, зависит от успешности перформатива «Я прошу прощения». Это один способ, при помощи которого мы можем оправдать перформативно-констативное разграничение — разграничение между словом и делом.
Теперь рассмотрим еще три из многих способов, при помощи которых утверждение предполагает истинность определенных других утверждений. Один из тех, который я отмечу, хорошо известен. Остальные обсуждались совсем недавно. Мы не будем рассматривать их слишком технически, хотя это и может быть сделано. Я имею в виду открытие того, что способов, при помощи которых мы можем ошибаться, говорить неправильно, возникающих при посредстве «фактуальных» утверждений, гораздо больше, чем просто противоречий (которое так или иначе является сложным отношением, которое требует и определения, и объяснения).