Фирдоуси. Шах-наме Миниатюра из рукописи «Шах-наме»

Пиран отдает Сиявушу в жены свою дочь

Однажды Сиявуш с Пираном знатным

Вели беседу вечером приятным.

Сказал Пиран: «Со странником ты схож:

Сегодня — здесь, а завтра ты уйдешь.

Не вижу близкого тебе по крови,

Не помышляешь о семейном крове.

Нет брата у тебя, сестры, жены,

Ты — куст, растущий где-то у стены.

Грусть об Иране приведет к недугу:

Найди себе достойную супругу.

Умрет Кавус: Иран великий — твой,

Твоя — корона, трон владыки — твой!

В покоях туран-шаха, посмотри ты,

Красой блистая, три луны сокрыты.

У Гарсиваза — тоже три луны;

Он знатен; древен род его жены.

А у меня на женской половине —

Четыре девочки, твои рабыни.

Всех старше Джарира, во цвете лет,

Красавиц, равных ей, не знает свет.

Лишь согласись, и юная тюрчанка —

Твоя рабыня и твоя служанка».

Ответил Сиявуш: «Благодарю.

Теперь, как сын, с тобою говорю.

Жена из дома твоего нужна мне,

И Джарира твоя — теперь жена мне».

Такую речь вели наедине.

Пошел Пиран к Гульшахр, своей жене.

Сказал ей: «Счастью Джариры послужим,

Царевич Сиявуш ей будет мужем.

Мы разве можем не торжествовать,

Когда Кубада внук — теперь наш зять?»

Гульшахр пришла с невестою смущенной,

Красавицу украсила короной.

На Джариру царевич бросил взгляд —

И рассмеялся, радостью объят.

Он днем и ночью счастлив был с женою,

Забыл Кавуса, не болел душою.

Он жил, не зная никаких забот...

Так время шло, кружился небосвод.

Честь витязя и слава непрестанно

Приумножались пред царем Турана.


Пиран говорит Сиявушу о царевне Фарангис

Сказал однажды сдержанный Пиран:

«Ты, Сиявуш, рожден владыкой стран!

Хотя твоя жена — мне дочь родная,

Тревожусь о тебе я, сна не зная.

Хотя твоя опора — Джарира,

Хотя она красива и добра —

Жемчужину, твоей достойно доле,

Ищи ты в государевом подоле.

Затмила всех красавиц Фарангис,

Она стройней, чем стройный кипарис.

Прекрасен лик и мускусные косы,

Венец на голове темноволосый.

Проси царя, чтоб стал твоим кумир:

Таких не знал Кабул, не знал Кашмир.

В родство вступив с властителем державы,

Свой блеск ты увеличишь величавый.

Прикажешь мне — с царем поговорю,

Взыску я чести, я пойду к царю».

А Сиявуш: «Трудна моя дорога,

Но кто противостанет воле бога?

В Иран, быть может, не вернусь я вновь,

И не увижу я Кавуса вновь.

Быть может, Заля снова не увижу,

Рустама, мне родного, не увижу.

Быть может, не вернусь к богатырям,

К таким, как Гив, Шапур, Занга, Бахрам.

От сладких отрешусь воспоминаний,

Обосноваться надо мне в Туране.

А если так, начни ты сватовство,

Не посвящая в тайну никого».

Так говорил он и вздыхал в печали,

А на ресницах капли слез блистали.

Сказал Пиран: «Доволен тот судьбой,

Кто шествует разумною тропой.

Уйдешь ли от кружащихся созвездий?{30}

От них война, и милость и возмездье».