Barthes. Mythologies p aris, Seuil,1957

либераль‑
ное
лечение было бы невозможно; в ту пору буржуазное 
Добро не шло на уступки, оно твердо стояло на своем; 
теперь же оно стало гораздо гибче — буржуазия охот-
но признает те или иные локальные подрывные тенден-
ции (авангардизм, детская иррациональность и т. д.). 
Ныне она практикует экономику равновесия — как и в 
хорошо устроенном анонимном обществе, мелкие доли 
капитала уравновешивают собой (юридически, но не 
фактически) крупные пакеты акций.
2. 
Изъятие из Истории.
Предмет, о котором гово-
рится в мифе, лишается всякой Истории
1
. В мифе исто-
рия улетучивается: она, словно идеальный слуга, все 
приготавливает, приносит, расставляет по местам, а с 
появлением хозяина бесшумно исчезает; остается лишь 
пользоваться той или иной красивой вещью, не задумы-
1
Маркс: «...историей же людей нам придется заняться, так как 
почти вся идеология сводится либо к превратному пониманию этой 
истории, 
либо к полному отвлечению от нее
» («Немецкая идеология», 
I, с. 153)*
31
. 
4 / 35

---

315
II
. 
М
иф сегодня 
ваясь о том, откуда она взялась. Собственно, взяться она 
может только из вечности; она была там искони, изна-
чально созданная для буржуазного человека, — Испа-
ния из «Синего гида» создана специально для туриста, 
«первобытные» народы выучили свои танцы специально 
для наших любителей экзотики. Понятно, сколько не-
приятных вещей устраняется этой блаженной фигу-
рой, — тут и детерминизм и свобода одновременно. 
Ничто никем не сделано, ничто никем не выбрано; оста-
ется лишь владеть этими новенькими вещами, с которых 
сведены всякие пачкающие следы их происхождения 
или отбора. Подобное волшебное испарение истории — 
одна из форм понятия, общего для большинства буржу-
азных мифов, а именно безответственности человека. 
3. 
Тождество.
Мелкий буржуа — человек, неспособ-
ный вообразить себе Иное
1
. Если в поле его зрения по-
является кто-то иной, то он либо слепо его игнорирует 
и отрицает, либо превращает его в себя же самого. В мел-
кобуржуазном мире любое противоречие сводится к 
взаимоотражению, все иное — к одному и тому же. 
Спектакли и судебные процессы — места, где может 
появиться иное, — превращаются в зеркала. Действи-
тельно, иное — это возмутительное нарушение сущност-
ного порядка. Люди, подобные Доминиче или Жерару 
Дюприе, могут обрести социальное существование, лишь 
будучи предварительно сведены к уменьшенному подо-
бию председателя суда или же генерального прокурора; 
только такой ценой их можно осудить по всей справед-
ливости, ибо Правосудие есть операция взвешивания, а 
на чаши весов можно класть лишь одинаковое. В голове 
у каждого мелкого буржуа живут такие уменьшенные 
модели хулигана, отцеубийцы, педераста и т. д., и время 
от времени судейские извлекают их на свет, сажают на 
скамью подсудимых, осыпают попреками и выносят им 
приговор. Суду подлежат одни лишь нам подобные, 
сбившиеся с пути,
— от нас их отличает путь, а не при-
1
Маркс: «Представителями мелкого буржуа делает их то обстоя-
тельство, что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых 
не преступает жизнь мелких буржуа...» («18 брюмера»)*
32
. И у Горько-
го: мещанин — это человек, который всему предпочитает себя*
33
.
5 / 35

---

316
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
рода, ибо «человек создан так». Иногда — редко — ока-
зывается, что Иной не поддается редукции, и не из-за 
внезапного приступа нашей добросовестности, а потому, 
что протестует