Фирдоуси. Шах-наме Миниатюра из рукописи «Шах-наме»

Кавус собирает войска

Когда лучами солнце разорвало

Той ночи смоляное покрывало,

Восстал от сна и приказал Кавус,

Чтоб снаряжал слонов походных Тус,

Велел открыть сокровищницы недра

И одарил войска по-царски щедро.

Навьючили верблюдов и слонов

И сели воины на скакунов.

Сто тысяч было в шахском ополченье

Мужей могучих — грозных в нападенье.

А вскоре рать еще одна пришла

И тучей пыль над миром подняла.

Померкло небо от летящей пыли,

Копыта землю черную изрыли.

Гром барабанов огласил простор,

Колебля тяжкие подножья гор.

И так в походе войско напылило,

Что лик затмился вечного светила.

Лишь блеск щитов и копий на земле

Мерцал, как пламя, тускло в синей мгле.

И блеск убранств, и шлемов золоченых,

И золото, и пурпур на знаменах

Струились, как червонная река,

Сквозь черные густые облака.

И так был шахских войск поток огромен,

Что стал зенит, как в день затменья, темен.

До крепости из глины и камней

Дошли войска и стали перед ней,

Копытами поля окрест изрыли,

На десять верст шатры вокруг разбили.

Со стен их стража видела вдали.

«Идет Иран»,— Сухрабу донесли.

И встал Сухраб, услыша весть такую,

И поднялся на башню крепостную.

И так Хуману он сказал, смеясь:

«Смотри, какая туча поднялась!..

Здесь наконец-то встретимся мы с шахом!»

Взглянул Хуман, вздохнул, исполнен страхом.

Сухраб воскликнул: «Полно, друг, вздыхать!

Сомненья прочь от сердца надо гнать.

Средь этих войск не вижу никого я,

Достойного меня на поле боя.

Я среди них не вижу мужа битв...

И не помогут им слова молитв!

Хоть велико иранских сил стеченье —

Прославленного нет средь ополченья.

Я строй их ратный разорву, как цепь,—

Рекой бегущей станет эта степь»,

Сухраб душою светлой не смутился,

Он радостный с высоких стен спустился.

Сказал: «Эй, кравчий, принеси вина!

Сегодня пир, а завтра — пусть война».

И в замке, за столом благоуханным,

Он сел с богатырями и Хуманом.